История российского государства. том 10. Разрушение и воскрешение империи. Ленинско-сталинская эпоха. (1917–1953) - Акунин Борис Чхартишвили Григорий Шалвович

Всплеск творческой активности продлится столько же, сколько просуществует НЭП. Сворачивание экономических вольностей будет сопровождаться и «закручиванием гаек» в искусстве. Общая тенденция к контролированию всех сфер жизни, конечно, не могла обойти стороной культуру. Сталин очень серьезно относился к общественному влиянию художников, прежде всего литераторов. Вождю были не нужны новые Некрасовы и Толстые, которые будут сеять в умах разброд и вольномыслие. Ему требовались Фаддеи Булгарины и Несторы Кукольники. Дело было не в «антисоветскости» отдельных писателей и поэтов (все они за редким исключением являлись энтузиастическими сторонниками нового строя), сколько в непредсказуемости самого творчества. В тридцатые годы государство закрепостит и эту эфемерную зону деятельности через систему «творческих союзов», своего рода отраслевых департаментов по управлению культурой.

Проблема управления сознанием вообще была одной из постоянных забот советской власти, частью ее генеральной стратегии. Так называемой идеологической работе придавалось колоссальное значение. Со временем установится аппаратная партийная иерархия, по которой в каждой области и каждом районе следующим по рангу после «первого секретаря» будет считаться пост «секретаря по идеологии».

Задача тотальной идеологической индоктринации была колоссальной и тоже беспрецедентной. Требовалось за короткий срок изменить образ мысли, нравственные обыкновения, жизненные ценности всего народа.

Бывший семинарист Джугашвили очень хорошо сознавал силу религии и веры — а также опасность истинного атеизма, не признающего никаких «надчеловеческих» гипотез. Поэтому магистральным направлением советской идеологии было не разрушение религии, а замена одной веры на другую.

Эта работа складывалась из двух компонентов: создания новой «церкви» и разрушения прежней.

Первая линия проводилась в жизнь простым и надежным способом полного исключения всех альтернативных взглядов в сочетании с массированной постоянной пропагандой. Человек был со всех сторон окружен наглядной, печатной, слуховой (быстро развивалась радиосеть) и даже топографической агитацией. Города и улицы меняли прежние названия на советские. Именами вождей и коммунистических героев нарекали заводы, пароходы, учреждения, парки — что угодно. Главным храмом новой религии стал Мавзолей на главной площади страны. Там лежали нетленные мощи Прежнего Вождя, чьими портретами и памятниками постепенно заполнялось всё общественное пространство. С конца двадцатых рядом всё чаще вывешивали и портрет Нового Вождя, а скоро появятся и прижизненные памятники ему. В полную меру эта сакрализация развернется в тридцатые годы, но подготовительная работа велась уже в двадцатые.

Пропаганда коммунистических фантазий и «советской морали», построенной на нечаевском постулате «что нужно партии, то и нравственно», была бы малоэффективна без демонтажа «старорежимной» религии и традиционной морали. Человек, устраивавший советскую власть, прежде всего должен был нерассуждающе в нее верить, а это исключало все иные психологические зависимости.

Азербайджанский плакат 1938 года

В двадцатые годы государство вело постоянное наступление на церковь. С куполов снимали христианские кресты и мусульманские полумесяцы, храмы конфисковывались и перестраивались, священников всех конфессий подвергали репрессиям. Чтобы они не обретали ореола мучеников, советский агитпроп выработал глумливую, карикатурную тактику высмеивания и принижения «попов» — возникли учреждения, печатные органы и организации, в исключительную задачу которых входила дениграция веры и духовного сословия.

Для искоренения религии были созданы специальные структуры: сначала Антирелигиозная комиссия при ЦК, а затем массовая организация «Союз воинствующих безбожников», в которой состояло 3 миллиона членов. «Союз» имел собственные печатные органы, проводил съезды, устраивал широкие кампании по борьбе с «религиозными предрассудками». Например, трудящихся призывали не хоронить умерших родственников по-христиански, в земле, а предавать их кремации. Вредным пережитком была объявлена, а затем и вовсе запрещена новогодняя елка — в ней усматривали празднование Рождества.

В царской России существовало множество церковных праздников, народ к ним привык, и советская власть, которая еще с революционных времен дефицит хлеба восполняла «зрелищами», попробовала заменить религиозную обрядность атеистической. В двадцатые годы развернулось движение по наполнению прежних ритуалов новым содержанием.

Например, появилось «комсомольское рождество»: шумное гульбище с «крестным ходом», после которого сжигали иконы, с ряжеными «попами» и «святыми». Проводились «комсомольские колядки» и «комсомольские пасхи». В повседневной жизни велась пропаганда «красных свадеб» и «комвенчаний», «социалистических крестин», «безбожных похорон» и даже «коммунистических отпеваний».

Вся эта карнавальность со временем отомрет, потому что государство перестанет опасаться церкви. Она в России никогда не пыталась противиться «кесарю», найдет РПЦ общий язык и с безбожной властью.

Но в двадцатые годы антирелигиозная пропаганда считалась очень важным направлением государственной политики. Возглавлял ее Емельян Ярославский, один из старейших большевиков и вернейший соратник Сталина. В 1929 году в первомайской статье газеты «Правда» Ярославский опубликовал грозную статью, в которой заявил, что все «служители культа» (полтора миллиона человек) — это «махровая контрреволюция, еще не попавшая в Соловки, еще притаившаяся в складках огромного тела СССР, паразитирующая на этом теле».

Однако арестовать поголовно всех представителей духовного сословия и полностью запретить «отправление культа» государство не решилось, опасаясь, что это вызовет массовое возмущение в «отсталых слоях населения». Расчет был на то, что «замена религии» произойдет естественным образом: верующие в Бога состарятся и вымрут, а у нового поколения будет уже другая вера. В целом эта программа работала. Влияние церкви на молодежь от года к году сокращалось.

Журнал «Безбожник». 1924 г. Почему-то досталось и кошке

Государство тратило огромные усилия на идеологическое воспитание подрастающего поколения. Для юношества существовал Комсомол (создан в 1918 году), для подростков — Пионерская организация (1922), для совсем маленьких детей — организация «октябрят» (1924), и все эти структуры одной из главных своих задач считали пропаганду «безбожничества».

В 1922 году государство попыталось ускорить процесс духовной лоялизации, инициировав создание так называемой «Живой Церкви», которая, сохраняя православную обрядовость, послушно служила бы большевикам, но эта декорация не обрела популярности среди верующих и ее постепенно свернули. Вновь к идее полезности «управляемой церкви» государство вернется только во время Отечественной войны.

Со временем будет разработана целая теория о «новой исторической общности — советском народе» и о «советском человеке» как новом типе личности. При всей официозной помпезности эта концепция отчасти отражала реальность. С двадцатых годов начинала формироваться новая советская цивилизация, обитатели которой по своей ментальности будут сильно отличаться как от прежних россиян, так и от современников-иностранцев.

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА НОВОГО ГОСУДАРСТВА

Гражданская война доказала, что «от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней». Но в том же 1920 году, когда был сочинен этот бравурный марш, польская война продемонстрировала, что в вооруженном конфликте даже с небольшим иностранным государством большевики одержать победу не могут.