В деле только девушки - Наталья Александрова

– Ага, а на меня вам наплевать! Что Котю, может, из-за вашей информации зарежут – это вам все равно…

– Тонко подмечено, – усмехнулась Матросова. – Мне на уродов, которые детей дурью травят, глубоко наплевать.

– Да эти дети мне сто очков вперед дадут! – повысил голос бармен, но тут же спохватился и перешел на шепот: – Александра Ивановна, я вас очень прошу…

– Расскажешь, что мне нужно – сразу уйду, и ты меня больше не увидишь. Будешь юлить – тебе же хуже.

– Спрашивайте, только скорее, – проговорил Котя с тяжелым вздохом.

– Что ты знаешь про Севу Шрама и камешки? – вполголоса спросила Александра, не сводя глаз с лица своего собеседника. По тому, как он сразу отшатнулся и как забегали его глаза, она поняла, что попала в яблочко.

– Какие камешки? Ничего не знаю ни про какие камешки… а Шрам к нам вообще давно не заходил… Какие такие камешки?

– Мне нужна информация про Севу, камешки и американца, – жестко проговорила Матросова и усмехнулась: – А если ничего не знаешь – тебе же хуже… я пущу слушок среди вашей братвы о том, по чьей наводке Костыль на зону загремел. Как ты думаешь, сколько ты после этого проживешь?

Проговорив это, она повернулась и сделала вид, что собирается уходить.

– Александра Ивановна! – жалобно вскрикнул бармен, схватив ее за плечо. – Стойте! Я все расскажу!

– Так ты же ничего не знаешь? – отозвалась Матросова с наигранным безразличием. – Сам только что сказал…

– Вот вы же и сволочь, Александра Ивановна, – с глубоким чувством выдохнул бармен.

– Кто бы говорил, – усмехнулась Матросова одними губами.

Этой улыбке она научилась у таинственного Орлова из загадочной организации.

– Так что, – продолжила она, – будем посреди зала беседовать? Хотя, конечно, здесь так шумно, что нас никто не подслушает…

Бармен провел Матросову в маленькую комнатку за стойкой, горестно вздохнул и начал:

– Был здесь Шрам несколько раз. С каким-то мужиком не нашим встречался, скорее всего с американцем. Я уж старался прислушаться, знаю ведь, что вам такая информация может пригодиться.

– Да, так я тебе и поверила, – усмехнулась Александра. – У тебя это просто в крови: что-то подслушать, что-то подглядеть.

– Это уж как вам будет угодно! – обиделся Котя.

– Короче, что сумел подслушать?

– Правда, про какие-то камни они говорили, – зашептал бармен. – Американец Шраму за них огромные деньги обещал. Очень, видать, они ему нужны… сегодня они снова должны здесь встретиться…

– Сегодня? – ахнула Александра. – А во сколько?

– На десять договаривались… – протянул мужчина. – Только если Шрам вас здесь увидит, мне можно гроб заказывать…

– Вот ты и постарайся, чтобы не увидел!

Матросова сделала небольшую паузу и добавила:

– И еще так сделай, чтобы я их разговор услышала!

– Как это? – Глаза бармена забегали.

– Очень просто! Что ты думаешь, я не понимаю, как ты здесь устроился? Как это ты их разговор про камешки подслушал? У тебя явно под столом микрофон стоит! Так вот сегодня это радио не ты будешь слушать, а я!

– Александра Ивановна! – воскликнул Котя. – Честное благородное слово…

– А вот этого не надо! – оборвала его Матросова, поморщившись.

– А, черт с вами… – бармен махнул рукой, – только вам придется под стойкой у меня сидеть, у меня туда наушник выведен!

– Посижу, – охотно согласилась Александра.

Они вернулись в зал. Бармен занял свое место за стойкой, а несгибаемая Александра скорчилась у его ног. Там, под стойкой бара, среди распечатанных блоков сигарет и презервативов, она увидела плоский черный пистолет, хорошо знакомую по еженедельным занятиям «беретту».

Еще глубже чернела плоская пластиковая крышка.

– Снимите эту крышку, – сквозь зубы прошептал Котя. – Когда объект займет столик, я скажу номер, отсчитаете и слушайте…

Александра осторожно сняла крышку. Под ней оказалась полупрозрачная пуговица миниатюрного наушника с зажимом-крокодилом и гребенка разноцветных проводов.

Матросова устроилась поудобнее и приготовилась к длительному ожиданию. До времени встречи Севы Шрама и таинственного американца оставалось еще минут сорок.

Ноги у Александры затекли от неудобного положения, кроме того, в кожаных брючках было очень жарко. Она слегка пошевелилась, меняя позу, и вдруг бармен зашипел на нее, как рассерженная кобра. Александра застыла, и тут же у нее над головой раздался холодный властный голос:

– Привет, Котя! Что, стучишь помаленьку?

– Здорово, Шрам! – отозвался бармен, изо всех сил изображая радость и благодушие. – За кого ты меня принимаешь? Какой стук? Я же себе не враг и на тот свет раньше времени не собираюсь!

– За кого я тебя принимаю? – переспросил Шрам. – За того, кто ты есть, – за бармена! Ваш брат завсегда стучал, без этого на твоем месте не усидеть… только ты смотри, со мной такие штучки не проходят!

– Что ты, Шрам! Я не самоубийца! – повторил Котя. – Ты сегодня один или кого-то ждешь?

– Это тебя не касается! Сделай мне «Манхэттен» и накрой столик…

– Секунду! – Бармен щелкнул пальцами и распорядился: – Третий столик подготовьте по высшему разряду!

– Нет, не третий, – резко остановил его Шрам, – я ваши штучки знаю! Накрой пятый!

– Как прикажешь, Шрам, – бармен пожал плечами и занялся коктейлем.

Через секунду он прошипел, не опуская головы:

– Все слышала?

Александра не удостоила его ответом. Она отсчитала пятый провод, прикрепила к нему клипсу наушника и прижала ее к уху.

Какое-то время не было слышно ничего, кроме шуршания скатерти и тихого звяканья столовых приборов. Наконец раздался звук шагов и голос с заметным акцентом произнес:

– Я, кажется, немножко опоздать…

– Ничего, Брюс, ничего! – не своим, подобострастным и фальшивым голосом отозвался Шрам. – Что будете пить?

– Водку с мартини.

– Смешать, но не взбалтывать? – усмехнулся Шрам.

– Я не Джеймс Бонд, – ответил его собеседник. – Я Брюс Уоллес!

– Звучит нисколько не хуже!

– Хватит комплиментов, – сухо прервал его американец. – Мы не две дамы в расцвете климакса. Перейдем к делу. Вам удалось раздобыть камни?

– Пока нет, Брюс, – заюлил Шрам, – дело осложнилось. Этими камнями явно интересуется кто-то еще. У нас на пути все время стоят конкуренты.

– Кто это может быть? Японцы? Арабы?

– Ни японцев, ни арабов я не замечал, а вот африканцы попадались неоднократно.

– Африканцы? – недоуменно переспросил его собеседник. – Вы хотите сказать афроамериканцы? Но это значит, что нам перебегает дорогу кто-то из коллег. Из других отделов моей конторы…

– Я хочу сказать афроафриканцы! Самые настоящие африканцы из Африки!

– Не может быть, – проговорил американец после короткой паузы. – Эти камни могут быть использованы только в сверхсовременной системе космического оружия. Новое поколение сверхточных лазеров. Откуда такая техника в Африке? Вы что-то путаете. Это, наверное, японцы.

– Что я, японца от африканца не отличу? – обиделся Шрам.

К столику подошел официант с заказанными коктейлями, и собеседники замолчали. Александра чуть заметно пошевелилась и потерла затекшую ногу.

– Сиди тихо! – зашипел на нее бармен.

Александра снизу взглянула на него и увидела, что он бледен, как свежеоштукатуренная стена.

«Нервная все-таки работа – осведомитель», – подумала она и плотнее прижала клипсу к уху. Сева Шрам долго препирался с американцем. Тот наступал, Сева оправдывался. Порешили встретиться через два дня, Сева обязался найти злосчастные камни. Потом они ушли. Александра еще посидела, ожидая знака от бармена, потом вышла и в задумчивости пошла вон из бара.

Кое-что стало для нее ясно, кое-что еще больше запуталось. Понятно, почему делом убитого Лысого Ленчика заинтересовалась серьезная контора в лице товарища Орлова. Раз речь идет о новом сверхмощном оружии, сверхточном лазере, то без таких, как Орлов, не обойтись. Ее же больше интересуют более приземленные вещи – кто убил Лысого Ленчика. Ясно, что не Сева Шрам, потому что Ленчик был ему нужен для сбора информации. Тут замешались в дело какие-то африканцы. С этим – к Катерине Дроновой, она общалась с культурным атташе, в ресторан с ним ходила, она должна знать, при чем тут Африка. Нужно проследить за ней, выявить ее связи, похоже, что чокнутая с виду художница вовсе не так проста, как кажется…

Этим она, Александра Матросова, и займется в самое ближайшее время.

Александр Ковров, бывший муж Кати Дроновой, явился в квартиру, где он проживал со своей сожительницей Антониной Сфинкс очень поздно, в третьем часу ночи. Он открыл дверь своими ключами и, не зажигая света, попытался пройти в ванную. Но споткнулся в темноте о галошницу, посыпались какие-то ботинки и тапочки, да еще сверху свалился его же собственный зонтик и больно шлепнул по затылку. Впрочем, Шурик уже притерпелся к боли, так что даже не вскрикнул. Болело у него все тело. Бойцы Севы Шрама потрудились над ним очень тщательно. Сева велел бить аккуратно, но сильно, как выражался герой известного фильма, но не до больницы. Дисциплинированные бойцы все сделали как велено. В результате у Шурика болела каждая клеточка в организме, но он мог передвигаться без посторонней помощи. Несчастную «шестерку» разбили на мелкие кусочки, впрочем, это был акт милосердия, поскольку она и так уже дышала на ладан. На прощание Сева Шрам собственноручно залепил Шурику по морде, присовокупив, что это еще не конец и чтобы пока Шурик сидел тихо и ждал дальнейших указаний. Потом они все уехали, а Шурик остался возле своей разбитой «шестерки». До ближайшей магистрали, где можно поймать машину, он добирался пешком часа полтора – еле полз. Да еще полагалось радоваться, что Севины головорезы не забили до полусмерти и не бросили подыхать в канаве, как бешеную собаку.