Ангарский Сокол - Хван Дмитрий Иванович

— С Орегона, округ Лэйн. Это на побережье Тихого океана, немного севернее Калифорнии.

— С южных владений Аляски? — неожиданно обрадовался молчавший доселе Семён. — У меня там много родни, в Барановске! Надеюсь, когда мы вернёмся домой, Аляска уже воссоединится с матушкой-Русью.

— Не знаю, — пожал плечами Белов, — хотя было бы неплохо, конечно.

И тут до Семёна наконец допёрло.

— Какой ещё Орегон, какой округ Лэйн? Ты откуда, парень? — нахмурился он.

— Городок Флоренс, — обречённо ответил Белов.

— Не понял. Я был за канадской границей в южных владениях Аляски. Не припомню что-то ни Орегона какого-то, ни Флоренса.

— Орегон — это один из пятидесяти штатов, составляющих Соединённые Штаты Америки, — проговорил Брайан.

— Как пятьдесят? — опешил Миронов. — Их же двадцать восемь — каждый школяр это знает!

— Брайан из параллельного мира или из вариантного будущего, — выручил наконец Белова Лука. — Как и все люди, что основали Ангарское княжество, которое мы сейчас представляем.

Вкратце, насколько это было возможно, Лука, с небольшой помощью Белова, поведал Корнею об истории проблемы хронопереходов и последовавших за этим изменений в мире. Миронов задумался, прикрыв глаза. Семён же ошалело поглядывал на Луку, на Белова, который наконец, вспомнив о своей ране, вытащил из кармашка рюкзака обеззараживающее средство. Лука тем временем стал обрисовывать Корнею Андрияновичу общую ситуацию, сложившуюся в этом сибирском регионе. Об Ангарии, Соколове и его людях, о величине осуществлённого и о грандиозности задуманного. Отдельно он предостерёг Миронова, рассказав о Матусевиче и о сложившейся в связи с его амбициями патовой ситуации.

— Лучше всего будет, если вы просто соберётесь и мы все вместе немедля отправимся к Байкалу, — сказал вдруг Белов.

Лука тут же поддержал своего товарища:

— Да и парни с оленями нас заждались.

— И что, мне всё бросить? А под сопкой у нас огороды разбиты, скотинка реквизированная. Место насижено, уходить и бросать его? Не думаю, что это сейчас возможно.

— Всё бросать не надо. Советую оставить лишь ваши жетоны, — твёрдо сказал Брайан. — Как приманку для Матусевича.

— А уходить надо быстро, иначе дождётесь отряда шибанутого на голову майора, — добавил Лука.

Миронов пробормотал, что ему надо посоветоваться с товарищами, и скорым шагом ушёл к двойной избе. Семён предложил ангарцам проведать их друзей, находившихся в лазарете. По дороге к небольшой пристройке он с грустью поведал, что от команды медиков в живых остался лишь один человек. Оказалось, что отношения с туземцами отчего-то не заладились сразу после их появления в этом мире. По поисковику, бывшему у отряда охраны, удивительно быстро были найдены оба учёных, попавшие сюда первыми. Их просто забрали у туземцев в небольшой деревушке, где они пробыли семнадцать лет на положении рабов, таскавших хворост, следивших за животными и выполнявших всякую работу, грязную и не очень. Туземцы не сопротивлялись тому, что у них забирали бессловесных прежде работников, которые теперь с радостными воплями обнимали солдат. Но через несколько дней лунной ночью был убит стрелой один из спасённых учёных. Рано утром был проведён рейд в деревню, откуда забрали учёных, а бойцы нашли там стрелы, аналогичные той, что вытащили из трупа. Они были лишь у нескольких воинов, отличающихся от бурятов более богатым одеянием. Пытаясь добиться ответа от старейшины, бойцы в конце концов устроили в деревне избиение мужчин. Упокоив высоким зарядом парализатора нескольких особо буйных воинов, тех, что отличались от других туземцев селения, старейшину и его семью уволокли в лагерь как заложников. Там ему показали трупы и стрелы, которыми были убиты люди. Старик, побледнев, замотал головой, выказывая непричастность его поселения к этим убийствам.

— Гомбо Иэлдэн! Алтан-хан! — верещал старейшина, всячески открещиваясь от показываемых ему стрел.

Убийства продолжились через два дня, когда погиб сержант Михальчик, находившийся в карауле, и старший медик отряда, принявшаяся оказывать помощь раненому прямо в сутолоке ночного боя. Подкравшиеся враги застигли членов экспедиции врасплох. Что, впрочем, не помешало им забрать с собой и нескольких нападавших, чьи трупы остались в снегу, когда пришла запоздалая помощь. Горящие мщением бойцы снова отправились в деревню, откуда были взяты заложники, но оказалось, что поселение исчезло. Люди, жившие там, совсем недавно ушли, даже пепел костра был ещё тёплым. Но нападения на отдельных людей, находившихся вне группы, продолжались. Тогда, несмотря на то что аномалия могла открыться в любой момент, экспедиция ушла на скальную террасу, где было построено убежище. Ну а дальше… Дальше было всё очень страшно. Почти каждый день лагерь подвергался обстрелам из луков, благо близко растущий лес позволял врагу подкрадываться поближе, минуя дозоры, словно на экспедицию была открыта охота. Обстрелы эти обычно не приводили к жертвам, но зато держали людей в постоянном напряжении. Любой выход из лагеря сопровождался опасностью нападения, будь то охота, поход за водой или хворостом.

А однажды тревожной ночью случилось то, чего они все так боялись, — туземцы подожгли частокол и, ворвавшись в лагерь, устроили резню, после которой оставшиеся в живых члены экспедиции ушли к дальней сопке, где устроили новое убежище, которое аборигенам спалить было не под силу. Постоянно пополнялись запасы камня на укреплениях, вместо израсходованных батарей для парализаторов инженеры сработали неплохие арбалеты — простые и удобные. Постепенно мироновцы отвоевали себе право на жизнь. Туземцы беспокоили их всё реже, но регулярно, видимо для порядка. Отчего они так взьелись на небольшую группу хронопутешественников, было совершенно неясно. Они как будто за что-то мстили людям Миронова.

— Я понял, почему они мстили, — сказал вдруг Белов. — Это всё наши гуталинчики виноваты. Если бы они не терроризировали местных туземцев, те бы не вымещали свою злость на чужаках.

— Ну а дальше что было? — посмотрел на Семёна Лука. — Вы бы спалили пару-тройку поселений в ответ, чего просто сидеть и ждать, когда вас запалят?

— Кем? — воскликнул Семён. — Бойцов уже оставалось семь человек. Остальные — научные специалисты и несколько инженеров. Только и осталось — спрятаться за забором да ждать, покуда помощь не придёт по сигналу жетонов. Да и не похожи были они на местных, побогаче как-то смотрелись и понаглее, что ли.

— А в Ангарии туземцы и ясак сдают, и в дружине служат. А местные князьки сыновей в школы шлют, где они лояльными становятся. Всем и хорошо. — Брайан, видимо, решил во что бы то ни стало уговорить мироновцев на уход к Соколову.

Белов сказал это уже перед дверью в лазарет, где находились их товарищи.

— Только гурьбой не лезьте в комнату, а то Максим разнервничается, — предупредил Семён.

С Трифоном оказалось всё хорошо — стрелу аккуратно вытащили, промыли рану, зашили. После перевязки он был отпущен врачом на все четыре стороны. С Саляевым же было гораздо сложнее — рана оказалась серьёзной, к тому же Ринат потерял много крови. Сейчас он лежал на боку на топчане у окна и спал.

— Я промыл рану раствором антисептика, завтра отёк перейдёт в воспаление, — вытирая руки, сказал вошедшим врач. — В принципе ничего страшного. Нужно время.

В лазарет заглянул Миронов:

— Мужики, пойдёмте в дом. Надо поговорить.

В большей комнате за столом сидели шесть бородатых мужиков с напряжёнными, раскрасневшимися лицами.

— Лука, у нас прошёл совет — все единогласно решили идти с вами, — заявил Миронов.

— Если недалеко есть обустроенное общество, то нам жизненно необходимо с ним соединиться. А то сидеть тут в глуши смысла нет, — сказал один из сидящих бородачей.

— Берите только самое необходимое, уходить надо немедля. Носилки для раненого есть? — спросил Лука.

— Будут, — вставая, ответил один из мужиков.

— Собираемся! Всем сдать мне жетоны, — распорядился Миронов. — А пока я с Лукой напишу записку вашему Матусевичу.