Убить дракона - Валерий Самохин

– Держи!

Упал под ноги кошель, серебром зазвенел. Алексашка сгреб рукой снег и к лицу приложил, жар внезапный унять. А купцу не до него было – стоял багровый сам, буркалы выкатив, и бородой от злобы тряс. Рад бы слово назад вернуть, да нельзя – видоки кругом.

А что дальше было, он плохо помнил, словно в угаре печном. Щелкнула девка пальцами и как из-под земли воины страшные явились числом малым, в полдюжины, не более. Один из них поднял на руки Алексашку и в карету отнес с золоченым вензелем «Z» на дверце. А другой купцу сказал что-то, отчего тот бледен стал, взвыл дурным голосом, рухнув на колени, и пополз лобызать сапожки сафьяновые, за полу шубейки хвататься. Тут-то Алексашка в беспамятство и впал.

Два года минуло с той поры, не узнать его. Раздался в плечах, на лицо округлел. То не диво – он теперь как сыр в масле катается. Важный стал, чинный. Личный порученец самой государыни Заморья, ее верная собачка. Не цепной пес – эту должность Улках занимает, лучший друг Алексашки. А что государыня, за глаза ее все так зовут. А он иногда и в глаза. Она сердится, ножкой точеной топает и пальчиком грозит. Но он не боится. Добрая она, жалостливая, без нужды никого не накажет, да и вину доказанную семь раз перепроверит.

Вот и сейчас Улкаху пеняет, выговаривает. Не дело так над людьми изгаляться. Молчит Алексашка, хоть и не согласен на этот раз со своей государыней. Все верно его друг делает, воин он. И набор в дружину ведет разумно, как встарь на Руси. Будь вольный человек, аль индеец полоненный – все едино. Коль согласен на службу, дай клятву перед богами своими и служи честно во славу государыни и отечества. А если хочешь почетного места в личной охране, да жалованья щедрого, то милости просим. Уменье воинское твое цепной пес проверит и решит – годен на что, или так… пустобрех подзаборный.

Гордость взяла Алексашку за друга – мало кто с Улкахом сравниться может в кулачном бою и воинской сноровке. Да и немудрено то. Науку тайную ему Данила давал, друг сердешный государыни. Целый год обучал, пока в Африку не уплыл. Многое у него Улках перенял, хоть и сам не лыком шит.

Четверо уже в пыли лежат, юшкой кровавой утираются. Оджубеи, исконные враги лакота-сиу. Сам Алексашка их не различает, Сидящий Медведь так сказал. Впрочем, не враги уже, друзья, раз Великим Отцом поклялись служить верой и правдой. Да только вряд ли их в охрану возьмут – и минуты не смогли выстоять против Улкаха. Но ничего, и им подберут ношу по плечу.

А вот и пятый воин слова клятвенные речет. Этот точно судьбу пытать не станет, больно уж хил и тщедушен. Ниже на полголовы и фунтов на пятьдесят легче. Странный индеец, бледнокожий. И держится спокойно, уверенно, хоть и самый слабый из всех полоненных. Но то не диво – они все такие. Воины.

И тут Алексашку пробил озноб: пленник кивнул Улкаху и сделал знак рукой. Поединок. Хотел личный письмоводитель императрицы попросить своего друга, чтоб тот поберег противника, не калечил (глянулся ему чем-то странный индеец), но не успел. Повернул голову пленник, улыбнулся озорно и подмигнул ему весело. Точь-в-точь, как два года назад государыня.

И с ужасом понял вдруг Алексашка, нутром почуял охолодевшим, что победы сегодня Улкаху не видать. Как собственный скальп.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

– Ваше высочество! – голос маленького господина в смешном котелке дрожал от негодования. – Я отказываюсь работать в таких условиях! Это просто… это… awfully!

– Мистер Уатт! – ледяной тон слегка отрезвил бывшего университетского механика, и он судорожно сдернул головной убор. – Вы сдавали экзамен на знание языка?

Один из самых первых Указов давал на изучение русского ровно год. Любому вновь прибывшему в Заморье. Провалил экзамен – милости просим за дверь. В прерии.

– Прошу простить меня великодушно, – Джеймс Уатт виновато потупил глаза. – Это от волнения… – он с испугом покосился на свиту хозяйки Заморья. Свита впечатляла.

По бокам шествовали два английских мастифа: серебристо-палевый кобель и темно-тигровая сука. При виде просителей они синхронно приподнимали верхние губы, обнажая белоснежные клыки, и глухо рычали. С отвисших брылей белыми ниточками тянулись слюни, едва не касаясь мостовой; создавалось впечатление, что четвероногие охранники только что проглотили по кроссовку, оставив шнурки на десерт.

Пятерка телохранителей полукругом расположилась чуть сзади. В парадных одеждах сиу, но без перьев и раскраски. С винчестерами в руках. Но в данный момент внимание охраны отвлекало иное зрелище: их непосредственный командир проводил отбор в свою дружину. Четверых кандидатов постигла незавидная участь – жесткие кулаки Улкаха оставили отметины на каждом из них. Пятый противник – индеец-оджубей с непривычно светлой кожей – готовился к поединку.

– Мистер Уатт, – Златка смягчила тон. – Мы третий год ведем добычу вручную. Десять-пятнадцать фунтов золота в год на одного старателя – это сущие крохи. Если рудники не увидят в ближайшее время горное оборудование, то все наши планы полетят коту под хвост.

То, что не удалось русской императрице – переманить талантливого изобретателя паровой машины, получилось у ее самозваной наместницы. В качестве наживки использовали макет паровоза. И пообещали еще несколько интересных идей. Честолюбие оказалось сильней материальных посулов.

– Ваше высочество! – плечи британца бессильно поникли. – Вы требуете машины для приисков, премьер-министр обещает повесить меня, если через два месяца паровой трактор не выйдет в поле. Если мы заморозим строительство железной дороги к Великим Озерам, металлурги меня четвертуют… Не хватает рабочих, специалистов…

– Джеймс, голубчик… – ее голос стал ласковым, воркующим. – Корабли с переселенцами уже в пути. Месяц-другой и станет чуточку полегче. А пока…

Удивленный многоголосый гул прервал Златку. Глазам предстало необычное зрелище: сухощавый светлокожий индеец слизывал кровь с ободранных костяшек, а непобедимый Улках, стоя на четвереньках, оглушенно тряс головой.

– Однако! – не смог сдержать восклицания чопорный британец, в хищном азарте раздувая ноздри. – Это уже становится интересным!

Обширный двор механических мастерских – вотчины Джеймса Уатта – соседствовал с казармами полицейской управы. Именно сюда доставляли пленных индейцев, дезертиров и пойманных лазутчиков. И именно здесь по праздникам демонстрировали свою удаль лучшие кулачные бойцы гусарских полков, казачьих сотен и головорезов Улкаха. И зрителей здесь всегда было в избытке.

– Алексашка! – негромко окликнула Златка своего личного секретаря. Рыжий паренек, с трудом оторвав ошеломленный взор от поверженного краснокожего друга, мигом очутился рядом. – Кто это?

– Не знаю, государыня, – порученец неопределенно пожал плечами. – Только сегодня доставили. Последняя партия от Седого Вепря.

– Разузнай! – отдала она короткий приказ. Вид побитого Улкаха неприятно царапнул по сердцу. Алексашка послушно кивнул и исчез. Словно его и не было.

– Продолжим? – предложила Златка британцу и потрепала холку кобеля, лапой наступившего на подол платья. С явной неохотой отвернувшись от зрелища и продолжая косить одним глазом в сторону импровизированной арены, Джеймс неторопливо продолжил доклад.

– Утренний Цветок! – довольный вид Улкаха никак не вязался с его опухшей физиономией. Один глаз заплыл полностью, наливаясь синевой, другой возбужденно блестел. – Это мой новый друг – славный воин по прозвищу Сладкий Язык… – ощерившись в радостной ухмылке, он дружески хлопнул по спине сухощавого индейца.

– Очень приятно, – язвительно буркнула Златка и медленно, по слогам спросила: – Ты понимаешь меня? По-французски спросила. В серых глазах мелькнул озорной огонек.

– Может быть, ты знаешь язык инглизов? – так и не дождавшись ответа, резко переспросила она уже по-английски. Добродушно-насмешливый взгляд индейца кольнул раздражением.

– Черт с тобой! – в сердцах произнесла Златка уже на родном языке. – Пусть Улках с тобой разбирается. Авось и сгодишься в спецназ.

– А нельзя ли попросить у Вашего высочества иной должности? – с какой-то ленцой спросил индеец. На русском спросил.

Златка тихонько ойкнула. Едва придя в себя от неожиданности, она с сарказмом спросила:

– И на какой пост претендует столь славный воин?

– Министра финансов.

– А ты, братец, наглец! – искренне восхитилась девушка. – У тебя, наверное, и рекомендации имеются?

– Не без того, – не дрогнув ни единым мускулом, невозмутимо ответил индеец.

Ирреальность ситуации окончательно выбила ее из колеи и следующий вопрос, вместо того, чтобы прозвучать язвительно, получился каким-то обреченным, неуверенным.