Научиться дышать - Наталья Светлова

Придя немного в себя, когда перед глазами перестали плясать цветные пятна, Ирина поцеловала его в щеку, ощущая капельки пота под губами, слыша его сбивчивое дыхание. Стоны и рычание ее Волчары она запомнит навсегда, на всю жизнь. Его крепкие захваты, атлетические руки, властные объятия. Впервые она чувствовала себя именно женщиной, которую любят, которой не дают права говорить, пока мужчина не вознесет ее на пик удовольствия.

— Я бы сейчас не отказался от сигаретки, хотя никогда не курил, — тихо произнес он, откатываясь на свободную часть постели. Он не сможет посмотреть ей в глаза, увидеть ее раскрасневшиеся щеки, зная, что между ними было. — Ты толкаешь меня завязать дружбу с никотином, потому что иначе не пережить этот секс.

— А что, раньше у тебя не было такого секса? — осторожно поинтересовалась Вересова, натягивая на себя простынь, понимая, что нужно идти в ванную, но так хочется остаться в его горячих руках.

— Это смешно, но мне неловко говорить с тобой на такие откровенные темы, — признался Волков, подставляя под голову локоть и смотря на нее влажными от веселого блеска глазами. — Учитывая, чем мы только что занимались, это более чем странно.

— Ты бы хотел, чтобы я была девственницей?

Она опустила глаза на его грудь и стала мысленно пересчитывать завитки черных волос, обрамлявших соски, чтобы не смотреть ему в глаза, когда он скажет «да». Это действительно один из парадоксов жизни, когда девушка лишается девственности потому, что общество требует, чтобы не было старых двадцатилетних дев, не пробовавших запретного плода с мужчиной. А когда появляется тот самый, для которого нет запретов, так хочется вернуть все назад и подарить себя только ему единственному. Глупо, но в ее душе скакали как обезумевшие именно эти мысли. О том, что она совсем не загадка для Вани.

— Нет, конечно. Девственность вообще очень условное понятие, Ира, не считая того, что это кусочек ткани в организме женщины. Можно не иметь связей с мужчиной, но быть куртизанкой в душе. Да и хорошо, что не пришлось тебя долго уговаривать и убеждать, что все будет в порядке и тебе понравится, — рассмеялся он и встал.

Голый. Даже не прикрылся ничем. Девушка зажмурилась, но к чему это лицемерие? Она хотела видеть его фигуру, словно отлитую скульптором с древнегреческого бога. Волков достал из шкафа полотенце и хотел повязать его на бедрах, когда, поддаваясь минутному порыву, Ирина воскликнула:

— Не надо! Иди так. Тебе идет, — в этот раз ее голос не дрожал и не слабел, а был полон всех оттенков чувственной любви.

С его губ сорвалась усмешка, но полотенце все же оказалось на бедрах и скрыло все, что так ей нравилось, точно ширмой. Ну вот, блистательное утро заканчивается и плавно перетекает в рутинный день.

— Я приготовлю нам завтрак, а ты можешь выбрать себе любую футболку, и марш в душ.

Так и сделав: выбрав однотонную синюю футболку, Вересова ушла в ванную. Воду она включила принципиально максимально холодную, которую может выдержать, и закрыла глаза. Перед мысленным взором в киноленте ее сознания вновь и вновь прокручивался их секс. Все предельно ясно. Секс становится не просто сексом, когда ты позволяешь себе добавить в это блюдо еще один ингредиент — чувства.

В голове образовалась гулкая пустота, которая стучала отбойным молотом по вискам. С Ваней хорошо. С Ваней потрясающе. Но сможет ли она жить с ним в шалаше, имея одни лишь чувства? Сейчас у нее даже банально трусов своих не было. Материальный мир никогда не даст им дышать, будет душить все духовное, что они создадут.

Резина повседневности будет тянуться так лениво, вяло, инертно. В итоге они сами станут комьями этой прожеванной жвачки, что выплюнут в урну. Ей хотелось иметь все, что было в прошлой жизни, затащить туда Ваню. Но как это сделать, если Ваня и ее прежняя жизнь ополчились друг на друга?

— Прошу к столу, — пригласил ее Волков и подал ароматный кофе и яичницу.

— Ммм, что за сорт?

— А кто его знает. Я уже выкинул пакетик, но помню точно, что это «Нескафе».

— А-а, растворимый… — сразу поникла Ирина, привыкшая пить свежемолотый кофе каждое утро.

В их доме бывали такие сорта!.. Со всего света. Конечно, запах этого суррогатного кофе тоже был ничего, но ведь это подделка, как сумка от Gucci, купленная за три тысячи рублей на рынке. Девушка вздохнула и отодвинула чашку. Ни сумки, ни кофе больше в ее жизни не было.

— Не очень люблю кофе. Но спасибо, Вань, ты заслужил поцелуй в щечку за такой прекрасный завтрак.

— И обязательно заберу свою награду после завтрака! — улыбнулся Иван и сел напротив нее за стол; чуткость покинула его, и он не заметил ее расстройства по поводу кофе.

— А мы можем с твоей зарплаты купить кофемашину? Все же лучше, чем этот «Нескафе» по двадцать рублей.

— Можем. Скоро конец месяца и зарплата. А еще у нас в школе зимние премии всегда есть, так что купим все, что захочешь. Ну, — он осекся, вспомнив, что говорил с девочкой, понимающей его слова буквально, — не совсем все, но большую часть точно.

— Будет здорово, — теперь и ее лицо просветлело, и она принялась за яичницу. — Классно. Очень вкусно! Холостяки всегда готовят лучше всяких кухарок, — хихикнула Ирина.

— Холостяки находятся в самом незавидном положении. Никто им борщ не приготовит, только они сами. Но я буду не против, если ты возьмешь эту обязанность на себя.

— Я бы готовила, с радостью, но я не умею… А мультиварки у тебя тоже нет? — Глаза Вересовой быстро прошлись по его кухне. — Ни комбайна, ни блендера, ни хлебопечки… Ничего.

— Я буду учить тебя в выходные дни, не переживай. Это же природой заложено в любой женщине, мы вытащим из тебя такого шеф-повара, что все элитные рестораны вздрогнут!

— Ну ладно, по рукам, — она подставила ему ладошку для хлопка, и оба рассмеялись, когда дали друг другу «пять».

— Ир, почему ты спрашивала про девственность? — неожиданно сменил тему Иван.

— Сама не знаю. Ты как-то сказал, что думал, будто я невинна. И после этих слов я каждый раз чувствую себя испорченной. Наверное, мне бы хотелось быть идеальной.

— Да ну, брось, — отмахнулся Волков, — вздор. У идеальности уродливое лицо, у нее несметное число аляповатых, безвкусных масок. Мы, люди, вообще не идеальны: ассиметричны, полны ошибок, глупости. В этом наша прелесть — в том, чтобы жить в многомерном пространстве, а не в идеальной плоскости.

— Тебе нравится совершать ошибки, Волчара?

— Не всегда, но иногда это необходимо. Разве Эдисон изобрел бы свою лампу накаливания, не соверши он тысячу ошибок? А многие другие великие вещи были бы у нас, если бы ученые не стерли свой мозг в пыль ошибками и промахами, пока искали решения? Род человеческий изначально идет по дороге, устланной оплошностями, заблуждениями и грехами. А идеальный мир таков: холодный, невзрачный, все имеющий с зари мироздания, равнодушный. Нет, я бы не хотел в таком жить.