Концерт Патриции Каас. 5. Жизнь продолжается. Недалеко от Москвы, продолжение - Марк Михайлович Вевиоровский

в сторону голоса Толи, к деревьям, и только подойдя к деревьям вплотную, обернулась:

– А где же ты? – растерянно спросила она.

– А я как был тут, так и стою. – и Свиридов вдруг снова стал видимым. – Ты только что прошла сквозь меня.

– Не может быть … Но я ничего не почувствовала …

– И вот это свойство дает возможность присутствовать мне в любом месте, а обнаружить меня – нельзя. А для меня любой объект, вклинившийся внутрь виртуальности, становится монохромным, черно-белым.

– С тобой не соскучишься … А ты всегда видишь все, что снаружи твоей … виртуальности?

– Всегда. Хотя я и неуверен, что этого нельзя изменить.

– Я устала. Как мы вернемся домой?

– Так же, как переместились сюда.

Тоне показалось, что вокруг Свиридова что-то сгустилось, а потом он протянул руку и втянул Тоню в пространство с черными стенами. А потом они оказались у себя в спальне.

– А я даже ничего не почувствовала! Теперь попробуем машину времени?

– В другой раз. Хватит на сегодня. Нужно убедиться, что тебе пребывание в виртуальности не вредно.

– А как тебе такая … перевозка пассажира? Или ты уже перевозил кого-нибудь?

– Перевозил разные грузы. И как это ни странно, дополнительная нагрузка почти не ощущается … Или я пока еще ничего тяжелого не транспортировал …

– И ты никак не ощущаешь этого? Я хотела сказать – это легко? Ты не устаешь?

– Когда долго – устаю. И устаю, когда двигаюсь во времени …

ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТПУСКА

ВРАГИ

– Нам предложено продолжить наш отпуск на Черном море.

– Предложено? Кем?

– Ну, кем … Заказчиком. Едем на неделю.

– Едем. Я готова. Тебе действительно нужно отдохнуть.

Они улетели тем же вечером, наказав «детям» не баловаться. Уля и Гриша посмеялись и оба сказали, что будут скучать.

Поздно вечером они подъехали к дому отдыха и уютный толстяк-управляющий сам проводил их в номер. Это был обычный двухместный номер, а не привычный директорский, но им и здесь было хорошо. Перекусив в полупустой столовой они растянулись на кроватях. За открытым окном вздыхало море, а с берега доносился стрекот цикад.

– Спи, милый мой, – прошептала Тоня, перебравшись к нему на кровать, и еле касаясь пальцами стала массировать ему виски.

Рано утром с восходом солнца Свиридов уже разминался на дальнем конце пирса, а затем устроил пробежку по пирсу и по берегу. К завтраку все население уже знало, что Свиридов приехал отдыхать, а поэтому докучать ему не следует. Обычную свиту ему составляли мальчики, которые со своими мамами продолжали отдыхать, да сами мамы, названные сестры Свиридова, которые все время были рядом, но не докучали своим обществом.

Свиридов был необычно молчалив, и Тоня, внимательно присмотревшись к нему, тоже старалась не занимать его разговорами. Но от ее внимания не ускользнуло, что он, скорее всего, мысленно общается с мальчиками, а может быть и еще с кем-то.

Целый день они бродили по пляжу и по берегу около дома отдыха, сопровождаемые неприметными фигурами охраны на приличном расстоянии.

Вечером они забрались на крышу дома отдыха, куда отдыхающих не выпускали.

С крыши открывался прекрасный вид на море, на береговую полосу и на утес позади дома. Если начинать отсчет от уровня пляжа, то здание было весьма высоким, но над утесом оно возвышалось всего лишь на пять этажей. А пускать на крышу отдыхающих перестали после того, как один из ответственных работников местного горкома бросился с крыши и разбился о прибрежную полосу. Самоубийца оставил предсмертную записку с покаянием, где было все – и взятки, и протекции, и многочисленные женщины. След к некоторым из женщин тянулся в Москву, а о законной жене номенклатурный сердцеед даже не упомянул.

На крыше со стороны моря были установлены прожектора, которые включали в особых случаях – в туман, во время шторма или сильного ливня, обозначая тем самым место дома отдыха. Сейчас прожектора не горели и Свиридов с Тоней устроились на их парапете.

– Надо будет сюда утром забраться. Солнце встает вот там?

– Да. И красота, скорее всего, неимоверная. – обнимая Тоню ответил Свиридов.

Так, обнявшись, они наблюдали далекие огоньки теплохода, уходившего в сторону Новороссийска, за катерком, катающим полуночников из числа городских отдыхающих, за огоньками самолета, набиравшего высоту. Шум волн снизу доносился сюда негромким эхом, а стрекот цикад за спиной был совсем рядом.

– Ты ночью был так напряжен …

– Прости, мне еще нужно отойти от … от той работы. Для простоты я там работал по ночам, а утром отсыпался. Хозяева меня прозвали соней … Основная нагрузка была в том, что наблюдать приходилось без временного перерыва и за одними и теми же фигурантами. А они перемещались очень активно – искать приходилось.

– Это было опасно?

– Не думаю. В чем опасность? Зафиксировать меня в виртуальности не могли, я себя внешне ничем не проявлял, следов не оставлял … Запись вел с расстояния не меньше полутора метров, хотя иногда дистанция менялась.

– Ты записывал на видеокамеру?

– Да. Мне помогало знание языка – многие беседы на светские темы я просто пропускал.

– И где тебе пришлось … поприсутствовать? Если можно?

– Побегал по всей Европе. Переговоры были со многими лицами, да еще … некая культурная программа …

– Ты так сказал – «культурная». Можно подумать …

– Ты правильно подумала. Нагрузка у моих фигурантов была неимоверно велика, и расслаблялись они по полной программе … Такие групповухи были – ужас … Да и вкусы у них и без групповухи весьма …

– И что – ты все это снимал? Не противно?

– Далеко не все. Но для компромата на обоих фигурантов материала в избытке. Да и качество съемки – это тебе не сотовым телефоном снимать в замочную скважину.

– И что будет? Как это будет использовано?

– Пусть сами думают. Использовать можно по разному. Если с умом – то с большой пользой.

Самолет унес свои огоньки так далеко, что они пропали из вида.

– Жалко, нет гитары. Я бы тебе спел что-нибудь хорошее …

– Я себя очень странно чувствую …

– Что?

– Так, как когда-то, когда ты меня впервые обнимал под пиджаком … И твое тепло было таким счастьем …

– Любимая моя … Бесценная …

Они устроились на парапете выключенного прожектора, и Тоня уселась к Свиридову на колени и прижалась к нему. Он обнял ее рукой и легонько перебирал ее пальцы.

– Толя, а у тебя были враги? Не считая тех идиотов, что устроили тогда военные учения.

– Они далеко не идиоты, Тонечка. Они все рассчитали правильно, только не учли моего