Перо и волына - Сергей Зверев

– Наверняка липа.

– Если это псевдоним, то в принципе можно узнать, кто за ним скрывается. Достаточно в редакции по бухгалтерским ведомостям проверить, кто получил гонорар за эту статейку. Если это необходимо, конечно.

– Да, пожалуй, не помешает, Владимир Иванович. Любопытно было бы посмотреть в глаза этому Иванову. А то даже как-то неприятно – писал обо мне статью, а встретиться даже не удосужился. Это не есть карашо, как говорил один мой знакомый.

– Значит, стоит организовать встречу?

– Потом. А сначала стоит намекнуть человеку, что он поступил неправильно. Только фамилию разузнай.

– Хорошо, Константин Петрович. Надо продумать и другие контрмеры. Может, стоит выйти на других журналистов?

– Обязательно выйдем. А эта статейка, – Константин положил руку на газету, – пусть у меня сохранится, на память. Первый раз в жизни обо мне в газете большую статью напечатали. А еще я вот что подумал, Владимир Иванович, – пусть дерьмо на меня льют. У нас народ пострадавших от власти любит.

– Зато богатых не любит, – кисло заметил Семенков.

– У нас сегодня – богатый, завтра – бедный. От тюрьмы да от сумы не зарекаются. Главное, чтобы о людях мог позаботиться. Знаешь, какой я себе вчера предвыборный лозунг придумал? «Сильным – работу, слабым – заботу!» Звучит, да?

– Вообще-то неплохо, – согласился Семенков, – легко запоминается и в рифму.

– Главное, надо быть проще, тогда к тебе потянутся люди. Ты мне скажи, Владимир Иванович, как движется дело о нападении на наш обменник? Двое невинных людей легло…

– Пока, увы, информации почти нет. – Семенков развел руками. – Телефон майора Турченко мы поставили на прослушку. Больших трудов стоило. Эффект нулевой. По нашему делу ничего узнать не удалось. Складывается такое впечатление, что его положили под сукно. Турченко занимается чем угодно, но не расследованием нападения на обменный пункт. Странно только, зачем он требовал учредительные документы банка?

– Чем же он теперь занимается?

– Ему, например, поручили расследование убийства Николая Кураева.

– Это кто такой?

– Телохранитель Саши Порожняка. Турченко также занимается взрывом на стоянке возле ресторана «Маленький принц».

– Это ему за особую любовь к Порожняку поручили? – улыбнулся Панфилов.

– Не знаю, какие чувства он испытывает к Саше, но в городском отделе внутренних дел майора Турченко считают специалистом по особо тяжким преступлениям.

– Ну вот что, Владимир Иванович, мы на этого специалиста особо полагаться не будем. Заряди своих людей, а если понадобится, и наших ребят-афганцев из охранного агентства «Витязь». Чтобы вычислили гопстопников. Их надо примерно наказать, чтоб другим неповадно было. Не упускай из виду Порожняка и Айваза. Я должен знать все, что они делают. Но только наблюдать, в их дела не вмешиваться. И еще, неплохо было бы узнать, что там задумывает Кинелев. Я думаю, что у него в загашнике есть оружие посильнее, чем газетная писанина.

– Попробую выяснить через Бирюкова. В городской прокуратуре должен быть доступ к документам из горизбиркома. А там много интересующей нас информации.

– Действуй, Владимир Иванович.

Глава 23

– Твою мать, куда ж ты подевался?

Корень уже битых полчаса сидел на скамеечке под окнами квартиры Самсона. На звонок в дверь никто не откликался. Соседей, как назло, не было дома, и Корень начал нервничать.

Бросив под ноги очередной окурок, он встал и отправился к магазину: «Может, пошел за жрачкой и застрял где-нибудь?»

Рядом с магазином находилась пивная с небольшим павильончиком и открытой площадкой. Там среди забулдыг, жадно прикладывающихся к живительному напитку, Корень увидел крепкую фигуру Самсона.

Тот стоял, опершись локтями на высокий деревянный столик, чистил сушеную воблу и вполуха слушал невнятный рассказ какого-то алкаша о его пребывании в ментовке.

– Я, бля, ему говорю: «Гражданин начальник, я ж ничего не сделал. Мы вот выпили с друзьями и идем домой». А он, сволочь такая, дубинкой по загривку… Во, хочешь посмотреть, куда попал.

Он стал расстегивать рубашку, демонстрировать грязную шею.

– А, кочумай, – сморщился Самсон.

– Не, не, ты посмотри, чуть шею не сломал. Ты, друг, зря не смотришь. Попадешься вот таким…

– Пошел на хрен отсюда, – зло велел ему подошедший Корень.

Алкаш осекся на полуслове, глянул на синие перстни, украшавшие пальцы Корня, бережно охватил свой бокал ладонями и пошел рассказывать другим о том, как его били менты.

Самсон, казалось, совершенно не обрадовался появлению своего старого знакомого.

– Я тебя уже хрен знает сколько жду, – недовольно сказал Корень.

– Где ждешь? – равнодушно спросил Самсон, отрывая от сушеной воблы кусочек и запивая его пивом.

– Где, где – в п…е, на третьей полке, – скривился Корень. – Возле хаты твоей, где же еще.

– А чего я – каторжник, вечно на хате сидеть?

– Мы ж с тобой вчера добазарились, что меня будешь ждать.

Самсон, игнорируя претензии Корня, принялся обсасывать рыбешку.

– Ты хоть, бля, в курсах, чего там наши пацаны вчера натворили?

– Все из-за тебя, сука, – с неожиданной злобой сказал Самсон, взмахнув перевязанной рукой.

– Ты чего? – опешил Корень.

– А кто базланил – сховаться надо? Порожняка ухандохают, мы с тобой центровыми будем. Ни хрена с ним не сталось. Он меня теперь, как эту воблу, бля, выпотрошит.

– Ты чего – ссыканул, Самсон? Чего – очко не железное, играет?

– Порожняк сейчас в почете, пацаны его уважать стали. А все из-за тебя, говнюк!

– Ты, падла, – выпучив глаза, прошипел Корень, – ты на кого бочки катишь? Если б не я, Порожняк бы тебя давно в верзуху оттянул. Кто с Катькой разобрался? Не ты же, паскуда.

– Я свое дело сделал. – Самсон демонстративно помотал забинтованной ладонью. – Ты сам так решил.

– Ладно, – сощурился Корень, – не ценишь, значит. Думаешь – все путем? И дальше все будет ништяк? Ну так хрен тебе в зубы! Ты мне в какой замазке торчишь?

– Ну, два с половиной косаря.

– Когда разбашляешься?! – В голосе Корня прозвучала угроза, и Самсон ее почувствовал.

– Будет лавэ, разбашляюсь. А че?

– Хрен через плечо. Я счетчик включил, бык ты доеный. Свой счетчик, вкурил? Будешь в замазке и мне, и Порожняку. Че выпучился? Берляй свой пивняк. Захочешь отмазаться, найдешь меня на хате.

Смачно харкнув в бокал Самсона, Корень развернулся и зашагал прочь.

* * *

Корень жил с матерью, выжившей из ума старухой, в малогабаритной двухкомнатной квартире обычной панельной «хрущобы». О том, чем занимается сын, старуха не знала. Обычно она сидела в своей маленькой комнате, захламленной донельзя, и, что-то бормоча себе под нос, раскладывала карты.

Напрасно было бы искать в ее карточных занятиях какую-то систему. Ей просто нравились яркие картинки, изображающие дам и королей.

К сыну периодически приходили друзья, которые запирались с ним на кухне, пили водку, о чем-то шумно разговаривали. Матери все это было безразлично, потому что она не понимала смысла разговоров, которые велись на каком-то чудном языке. Иногда друзья сына ссорились, порой даже дрались. Потом опять мирились и продолжали пьянку.

Корень вернулся домой днем. Поближе к вечеру раздался звонок в дверь. На пороге перед Корнем, смущенно улыбаясь, стоял Самсон. Он держал в руках бутылку водки и небольшой полиэтиленовый пакет.

– Тут я это… – пожимая плечами, сказал он, – запрессовать пришел.

– Че – бабки притарабанил? – неприветливо спросил Корень.

– Ну и насчет бабок тоже зарулил.

– Ладно. – Корень отступил в сторону, пропуская гостя. – На рыгаловку хиляй.

Они прошли на грязную убогую кухню, где помимо почерневшей раковины и закопченной двухконфорочной газовой плиты стояли допотопный холодильник «ЗИЛ», колченогий стол, застеленный газетами и забросанный объедками, а также пара покосившихся табуреток.

Корень был одет в замызганные, вытянувшиеся на коленях брюки от спортивного костюма, черную майку с короткими рукавами, шлепанцы на босую ногу.

Он кое-как сгреб с кухонного стола объедки, бросил их в мусорное ведро, стоявшее почему-то возле холодильника, сел на табуретку, закурил.

Самсон выставил на замасленную газету «дядю Ваню», достал из полиэтиленового мешка уже нарезанную колбасу, хлеб и пару плавленых сырков.

Корень поставил на стол два грязных стакана.

– Вот решил у тебя бросить кости, – откупоривая бутылку, объяснил Самсон. – Подумал, что ты на меня зуб заимел. Надо нам с тобой, Корень, все запрессовать. Мы ж не враги. – Он налил себе и Корню по полстакана, соорудил бутерброды. – Давай, – поднял он стакан.

Они, не чокаясь, выпили, закусили бутербродами с колбасой. Ощутив приятное жжение, Корень усмехнулся.

– Че, Самсон, мандражировать начал? На цирлах прибежал, – пренебрежительно сказал он.