Большой, маленький - Джон Кроули

— Да что вы говорите!

Миссис Флауэрс, которая своими тонкими мальчишескими усиками над верхней губой и большими сросшимися бровями напоминала Виолетте Шекспира, начала говорить так тихо и невнятно, что Виолетте пришлось придвинуться к ней, чтобы расслышать. Она уловила суть: Хэпинес беременна, как она сказала, от ее сына Августа.

— Она проплакала всю ночь, — продолжала миссис Флауэрс с глазами полными слез.

Не то, чтобы мистер и миссис Флауэрс верили в стыд или честь; их собственные брачные узы были скреплены до того, как прозвучали соответствующие слова. Нет: дело в том, что Август, казалось, не понимал этого так, как они, или может быть, он понимал это лучше, но мягко говоря, они считали, что он разбил сердце девушки, хотя, как она утверждала, он любил ее. Они хотели бы узнать, известно ли Виолетте о чувствах Августа и если да, то что он собирается делать дальше.

Виолетта пошевелила губами, пытаясь ответить, но не смогла произнести ни слова. Потом она взяла себя в руки.

— Если он любит ее, — сказала она, тогда…

— Может быть, — перебил ее мистер Флауэрс, — но он говорит, по ее словам, что есть что-то еще, или кто-то еще, у кого есть преимущество, кто-то… — Что он уже обещал другой, — вступила в разговор миссис Флауэрс, что она тоже, ну, вы понимаете.

— Эми Медоуз? — спросила Виолетта.

— Нет, нет. Не это имя. Ты не помнишь имени?

Мистер Флауэрс откашлялся.

— Хэпинес была не совсем уверена. Может быть… это не одна девушка.

— О, мои дорогие, мои дорогие, — только и могла выговорить Виолетта, понимая глубину их отчаяния и не усилия, которые они прилагали, чтобы не показать своего осуждения. Она не знала, что сказать. Они смотрели на нее с надеждой, они надеялись, что она скажет что-нибудь такое, что облегчит им ту драму, которую они переживали. Но в конце концов она слабым голосом и с безнадежной улыбкой смогла сказать им, что они не первые, кого постигло такое несчастье, что это уже бывало не раз в жизни.

— Мы не первые?

— Нет, я хотела сказать, что такие случаи не раз были.

Их сердца дрогнули. Она знала: она знала предшественниц. Кто они были? Это было что-то, о чем они имели очень слабое представление.

— Не впервой, — повторил мистер Флауэрс и его брови поползли вверх.

— Да.

— Может быть, это, — прошептала непослушными губами миссис Флауэрс, — сказка?

— Что? Ах, да, — сказала Виолетта бездумно. А что случилось с Эми? Как Август дошел до такого? Откуда у него столько дерзости, чтобы так вести себя с девушками и разбивать им сердца? Ее охватил страх.

— Я ничего не знала об этом, я никогда даже не подозревала… О, Август, с трудом проговорила Виолетта и уронила голову на руки.

Откуда она могла знать? Разве она могла спросить у него об этом? Захотел ли бы он ответить ей?

Видя, что она так расстроена, мистер Флауэрс придвинулся к ней!

— Мы совсем не хотели так обременить вас, — сказал он. — Мы тоже думали об этом и мы не были уверены, что это кончится добром. Хэпинес не винит его.

— Конечно, нет, — сказала миссис Флауэрс и мягко дотронулась до руки Виолетты. — Мы ничего не хотим. Это вовсе не то. Новая жизнь — это всегда радость. Она будет нашей.

— Может быть, позже все станет на свои места, — сказала Виолетта.

— Я уверен, — поддержал ее мистер Флауэрс. — Это все, как в сказке.

Но Виолетта видела, что и позже ничего не будет ясно. Сказка… Да, это было частью сказки, но вдруг она осознала, как человек, который находится один в комнате, читая и работая, пока светло и внезапно отрывается от своего занятия из-за того, что становится темно с наступлением вечера, она осознала, что причина в том, что наступил вечер и что еще долго будет темно, пока наконец не рассветет.

— Пожалуйста, — сказала она, — выпейте чаю. Мы зажжем свет. Побудьте еще.

Она услышала, как и все услышали, как к дому с шумом подъехал автомобиль. Сколько может продолжаться сказка? Она спрашивала об этом и миссис Август Андерхил отвечала ей тогда, что и она, и ее дети, и ее внуки — все будут похоронены раньше, чем кончится сказка. Она взялась за шнур, тянувшийся к лампе, но некоторое время не включала его. Что она сделала? Может быть, ее ошибкой было то, что она не верила, что сказка может длиться так долго? Да, это было так. Но она изменится. Она исправит все, что можно, если только хватит времени. Должно хватить. Она протянула за шнур и лампа осветила темные окна, а комната снова стала комнатой.

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ АВГУСТА

Огромная луна, посмотреть на которую Август взял Маргарет Дженипер, взошла, хотя они даже не заметили этого. Август настаивал на том, что такая луна — к урожаю и даже спел об этом песню Маргарет, пока они быстро ехали вдоль поля; но эта луна не означала богатого урожая. Огромное, янтарного цвета светило вышло на небо в последний день августа.

Лунный свет освещал их. Теперь они смогли рассмотреть ее. Август был слишком изумлен и переполнен чувствами, чтобы делать что-нибудь еще, хотя бы утешить Маргарет, которая тихонько плакала позади него, хотя кто знает — может быть, это были слезы счастья. Он не мог произнести ни слова. Он даже сомневался, сможет ли он когда— нибудь снова заговорить. Может быть, если он будет держать рот на замке… Но он знал, что не сможет. Маргарет подняла освещенную луной руку и легонько дернула его за усы, которые он начал отращивать, смеясь сквозь слезы.

— Все так красиво, — сказала она.

Он, как кролик, дернул носом. Почему они всегда растравляют рану, неужели ему придется сбрить усы? Ее губы покраснели, а кожа вокруг слегка вспухла от поцелуев и слез. Ее кожа была нежной по сравнению с ним, но он никак не ожидал, что она окажется усыпанной розоватыми веснушками, хотя ее узкие бедра были белыми и гладкими. Сквозь расстегнутую блузку были видны ее маленькие, острые груди, увенчанные большими сосками — ее мальчишеская грудная клетка казалась тесной для них. Нежные, светлые волосы покрывали грудь вокруг сосков. Боже, какие тайные места были доступны его взору. Он с необыкновенной силой ощутил прохладу обнаженного тела. Следовало бы прикрыть эту наготу, самые интимные части тела, которые казались беззащитными, как тело улитки, вытащенное из ее раковины, ему даже захотелось набросить на Маргарет все ее хорошенькое нижнее белье, разбросанное по машине и свисающее фестонами. Вся эта картина вызвала в нем новый приступ желания.

— О, — сказала она. Возможно, она и не получила больше удовольствия от олуха, который лишил ее девственности, у нее не было времени подумать об этом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});