Предупреждение Эмблера - Роберт Ладлэм

К ним вдруг направился полицейский.

— Вы, сэр! — рявкнул он, обращаясь к Фентону.

— Я?

— Вы! — Лицо стража порядка приняло оскорбленное выражение. — Вы что, считаете себя особенным? Думаете, закон не для вас?

Фентон недоуменно пожал плечами.

— Извините?

— Здесь не курят, — наставительно, но с оттенком угрозы произнес полицейский, едва ли не дыша в лицо миллиардеру. — В этом городе курение запрещено во всех муниципальных зданиях. И не изображайте невинность. Не прикидывайтесь, что вы об этом не знали. Здесь повсюду таблички.

Эмблер, повернувшись к Фентону, покачал головой.

— Ну вы и попались.

Через пару минут мужчины уже шли по пешеходной дорожке, выложенной плитами из голубого песчаника. По обе стороны от нее лежал снег, кое-где из-под него выглядывали куцые кустики.

— Так мы договорились? — спросил Фентон.

Вступить в организацию, чьи базовые принципы деятельности совершенно неприемлемы для него? Присоединиться к людям, ставящим себя над законом? Безумие! Но отказаться означало бы выпустить из пальцев нить Ариадны, а этого Эмблер позволить себе не мог. Не мог, пока оставался в лабиринте. Потерять нить — потеряться самому.

— Договорились. Расплатитесь со мной информацией, — услышал Эмблер собственные слова.

Фентон кивнул.

— Обычная история, да? Вас кто-то подставил. Вы хотите выяснить, кто и почему. Что-то вроде этого, верно?

Нет, это совсем не обычная история, подумал Эмблер, но вслух сказал другое:

— Что-то вроде того.

Небо потемнело, потяжелело, стало свинцово-серым. Казалось, глядя на него, нельзя было даже представить, что оно когда-то было или может быть иным — например голубым.

— При ваших способностях проблем, полагаю, не возникнет, — заговорил Фентон. — А если возникнут, если вас схватят — что ж, вы ведь Тот, Кого Не Было. Официально вы не существуете. Никто ничего и не узнает.

— Разумный план, — сдержанно согласился Эмблер. — Удобный. Для всех. Кроме Того, Кого Не Было.

* * *

Лэнгли, Вирджиния

Клей Кастон неодобрительно посмотрел на серовато-желтое ковровое покрытие в кабинете заместителя начальника разведки: в паре футов от кожаного диванчика красовалось темное пятно. Присутствовало оно и в его прошлый визит сюда. Мало того, у Кастона были все основания предполагать, что оно не исчезнет и к следующему разу. Калеб Норрис решительно отказывался его замечать. И так везде и во всем. Люди не видят что-то не потому, что это что-то скрыто, а потому, что у них, как говорится, «замылился взгляд».

— До сих пор мне все было понятно, — сказал Норрис. — Ты получил данные из клиники и провел... э... как его...

— Дисперсный анализ.

— Вот именно. Дисперсный анализ. Ты просматриваешь финансовую отчетность и находишь некие скрытые взаимосвязи... — Норрис выдержал паузу. — Понятно. И что ты там откопал на сей раз?

— Ничего.

— Ничего, — со вздохом повторил Норрис. — Что ж...

— Именно это меня и заинтересовало.

— Вот как?

— Именно. Понимаешь, странно, когда тебе попадается пес, который не лает. Специальная операция даже низкого уровня секретности не проходит без кучи согласований, запросов и прочих бумаг, даже если реально потрачено всего лишь полсотни долларов. Любой сотрудник низшего уровня, если речь идет о расходовании бюджетных средств, заполняет с десяток разных форм. Другими словами, оставляет след. Чем выше исполнитель, тем меньше бумажек от него требуется, а следовательно, тем меньше и следов. Им не нужно делать запросы, потому что они сами и распределяют ресурсы. Я хочу, чтобы ты понял, Калеб, что отсутствие каких-либо отступлений от норм, как и отсутствие следов, указывает на присутствие в деле игрока высокого уровня. Никто сам по себе не поедет в клинику Пэрриш-Айленда, чтобы сдаться на милость врачей. Пациентов туда привозят люди в белых халатах. А это уже перераспределение материальных и людских ресурсов. Я смотрю в документы, пытаюсь найти хоть какое-то эхо этого события и ничего не нахожу. Как будто ничего и не было.

— И насколько, по-твоему, высок уровень этого игрока?

— По крайней мере Е17. То есть кто-то твоего ранга или даже выше.

— Это сужает список претендентов.

— Неужели? Видимо, правительство провело решительные сокращения, пока я посещал туалет.

— Хм. Кстати, о туалетах. Помню, как ты прищучил того парня из Оперативного управления, тайком слетавшего в Алжир. Воспользовался фальшивым паспортом, замел все следы так, что и комар носа не подточит. Мы-то все считали, что он провел неделю в Адирондаке. Но ты его поймал! И на чем? Заметил перерасход туалетной бумаги в туалете рядом с его офисом!

— Ну, не заметить было трудно — каждый день расходовал по целому рулону!

— И ты пришел к выводу, что у него диарея. Жиардиаз — эндемическое кишечное расстройство вирусного характера, характерное для Алжира. Через пару дней мы его раскололи. Боже, попасться на перерасходе туалетной бумаги. — Норрис ухмыльнулся. — Но расскажи, что ты выяснил насчет нашего беглеца?

— Немного, но пара интересных деталей есть.

— Хорошо. Я вот думаю, что бы такое подбросить ему в качестве приманки. На что он клюнет.

— Не так-то это легко. Случай не совсем обычный. Любопытное обстоятельство: с этим парнем никто не садился играть в карты.

— Вот как? Жульничал? — Калеб Норрис ослабил узел галстука, но снимать его не стал. Теперь он походил на типичного редактора какого-нибудь скандального таблоида. Под расстегнутым воротничком курчавились черные волоски.

Кастон покачал головой.

— Вам знакомо немецкое слово Menschenkenner?

Норрис, прищурившись, посмотрел на аудитора.

— Кто-то, кто много знает о других?

— Не совсем. Menschenkenner — человек, умеющий определять чувства других людей, оценивать их истинную сущность.

— То есть он их читает.

— Как книгу. Если есть что скрывать, от такого лучше держаться подальше.

— Живой детектор лжи. Не отказался бы приобрести.

— Люди, с которыми я разговаривал, сомневаются, что Таркин сам знает, как у него это получается. Но, разумеется, исследования проводились.

— И что? — Норрис плюхнулся на диванчик.

— В феномене такого рода приходится учитывать множество переменных величин, но если коротко, то картина выглядит следующим образом: Таркин способен улавливать или регистрировать так называемые «микровыражения» — выражения лица длительностью не более тридцати миллисекунд. Большинство из нас их просто не замечают. Специалисты пользуются такими терминами, как «утечка» и «символ». По их мнению, скрыть эмоции полностью невозможно. Просто мы не настроены на прием широкого спектра передаваемой лицом информации. В большинстве случаев срабатывает защитный механизм, предохраняющий нас от эмоциональной перегрузки.

— Боюсь, Клей, мне за тобой не угнаться, — вздохнул Норрис, вытягивая ноги на многострадальный кофейный столик. Кастон имел все основания предполагать, что до перемещения сюда со склада отдела офисного снабжения столик выглядел значительно свежее. В кабинете Норриса вещи вообще несли на себе отпечаток не только возраста.

— В общем-то, это практически все, что мне удалось узнать. Исследованиями занимались многие психологи. Например, записывается чье-то выступление, а потом запись просматривают уже в замедленном режиме или кадр за кадром. Вы смотрите и вдруг замечаете выражение, которое не соответствует тому, что говорится. Человек вроде бы печален, но в какой-то момент на лице проскакивает радость. Обычно это выражение столь мимолетно, что мы его пропускаем. Ничего мистического здесь нет — человек просто непроизвольно реагирует на что-то, что выпадает из логической связи.

— Итак, он видит больше, чем мы. Но что именно он видит?

— Интересный вопрос. Ученые-физиогномисты открыли определенные комбинации мускулов, участвующих в передаче эмоций. У одних, когда они начинают улыбаться, моментально опускаются уголки рта. Но когда человек делает то же самое принужденно, в действие приходит подбородочная мышца, которая в первом случае остается неподвижной. У других фальшь выдают лобовые мышцы. Гнев или удивление вызывают сокращение мышц лба и век. Так что если вы не высококлассный актер, если не прошли соответствующую подготовку по специальной методике, если не чувствуете по-настоящему, а лишь притворяетесь, то те или иные мускульные движения обязательно вас выдадут. В большинстве случаев никаких несоответствий мы не замечаем. Существуют сотни комбинаций взаимодействия лицевых мышц. Мы как будто смотрим на красочное полотно, но, не различая красок, видим только оттенки серого. Такой же человек, как Таркин, наблюдает все многообразие цветовой гаммы.

— Чертовски опасное оружие. — Темные, кустистые брови Норриса сдвинулись к переносице. Небольшая лекция по физиогномике явно навела его на мрачные размышления.