Императорский Див - Виктор Фламмер (Дашкевич)

увидел все, что было расставлено по столу.

– Тут компот и молоко, это специально для дивов, – ободряюще улыбнулся Аверин и заметил, что, воспользовавшись заминкой, Кузя потянулся рукой к лежащим на блюде котлетам. Аверин строго посмотрел на него, и Кузя немедленно отдернул руку.

– Возьми вилку. То, что тебя посадили за общий стол, в первую очередь означает, что ты должен вести себя как человек.

Кузя послушно взял вилку и повертел ее в руках.

– Вот зачем люди постоянно придумывают какие-то сложности? – Он наколол котлету и обратился к Виктору: – А где Дракула?

– Он дома, с моими. Я подумал, он будет нервничать рядом с тобой и Владимиром. Так, пора, пожалуй, и налить. – Он потянулся за коньяком.

– Да, вы правы, – согласился Аверин. – Кому налить водки? – И взял стоящую рядом бутылку.

Кузя активно использовал вилку по назначению. Уже скоро его тарелка не вмещала в себя все, что он в нее сложил. Див завертел головой, то ли смутившись, то ли в поисках, что бы еще использовать как посуду. И наткнулся взглядом на пустую тарелку Владимира.

– Ты чего не берешь? Такого у вас в общежитии точно не дадут. Да, у вас нормальная еда, можно есть, но это ведь тетушка Марго готовила. Обалдеть как вкусно! Ну и я немного помогал, – добавил он с гордостью. – Вот, смотри, котлеты. Тут буженина. А это кулебяка! Я на нее тесто замешивал, – говоря это, он подкладывал еду Владимиру.

– Неправильно начинать есть раньше хозяина, – негромко сказал Владимир.

– А… ясно. – Кузя с сожалением посмотрел на свою наполненную с горкой тарелку и обвел взглядом колдунов: – Гермес Аркадьевич… Когда же вы уже начнете пить свою отраву?

Его голос прозвучал так грустно, что все рассмеялись, а Мончинский взял с блюда кусок ветчины и положил в рот.

– Все. Я уже ем, – сказал он.

Кулебяка с тарелки Владимира исчезла настолько быстро, что, казалось, он был сам удивлен, куда она делась.

– Тебе налить вина? – спросил дива Аверин.

– Я налью! – Мончинский взял бутылку, плеснул немного в бокал и поставил перед Владимиром.

Аверин одобрительно кивнул.

– Друзья, – он поднял рюмку, – давайте выпьем за успешное завершение нашего общего дела и за дальнейшее разумное сотрудничество полиции, частного сыска и Управления. И, главное, дивов и людей.

Рюмки звякнули. Кузя чокнулся со всеми чашкой с молоком. А после застучали вилки и ножи.

Когда гости утолили первый голод, Аверин спросил:

– Как там дела с князем Рождественским? В каком он состоянии?

– Все в таком же, – отозвался Мончинский. – Находится в тюремной больнице.

– Его психиатр осматривал?

– Да. Дал заключение, что князь не притворяется, и прописал лечение. А то его светлость повадился о стенку биться. Выглядит жутко, если честно. Я раньше про ломку колдуна только читал. Не думал, что это так страшно.

– Все зависит от того, насколько сильной была связь с дивом. Видимо, у князя была очень сильной. Хм. Владимир, ты все еще сохраняешь память Арины?

Владимир оторвался от еды:

– Да. И не буду сбрасывать до суда.

– А, верно… Надеюсь, суд состоится. И не только над Рождественским.

– Уже не получится замять это дело. Им заинтересовался лично государь император, на днях его светлости князю Булгакову пришло письмо.

– Отлично, – улыбнулся Аверин. – Так что за отношения были у Рождественского и Арины? У них была сильная связь?

Владимир задумался на секунду.

– Я считаю, что да.

– Не совсем понял. Что значит «ты считаешь»?

– Князь Рождественский не имел ни жены, ни детей. Он полностью отдался своей страсти – пыткам и унижению дивов. Люди его не интересовали, его возбуждало принудить к повиновению могущественное существо. Грубой силой и жестокостью. И его любимой жертвой долгие годы была Арина. Она и так повиновалась ему. Но он хотел добиться абсолютной покорности.

– Возможно, это началось с Лизы…

– Кто такая Лиза? – спросил Виктор. – И вообще, объясните подробнее. Вы все колдуны, а я один ни черта не понимаю.

– Хорошо, я попробую объяснить, – сказал Аверин. – Между желанием колдуна подчинить себе волю дива и примитивной жестокостью грань довольно тонка. И многое может заставить колдуна ее переступить. Страх, неуверенность в себе, жажда власти. Я давно знаком с Рождественским. Еще в Академии он жестоко обходился с дивами. Думаю, он мучительно жаждал быть лучшим во всем – и он и был одним из лучших, но только одним из. Потом он влюбился в самую популярную девушку с курса чародеев, Елизавету, но Лиза его бросила. Это сильно ударило по его самолюбию. Он убил Лизу, точнее, приказал своему фамильяру сожрать ее. А после самоутверждался, заставляя Арину принимать личину Лизы. Так, Владимир?

– Да. Князь часто заставлял Арину принимать облик той девушки. И почти всегда это заканчивалось пытками для Арины. Но потом ему стало мало фамильяра. Дивы второго класса не доставляли ему удовольствия, и он создал тайное общество для обмена фамильярами. Но вскоре и это наскучило. И появилась идея вызывать дивов первого класса для развлечения. Рождественский построил отель, чтобы проводить ритуалы и держать нелегальных дивов подальше от чужих глаз. А когда дело пошло, он решил, что оно должно приносить выгоду. Так в его клуб стали попадать люди со стороны, которые хотели ощутить свою власть над дивом или просто удовлетворить страсть к пыткам и издевательствам.

– Подумать только… сколько вокруг отвратительных жестоких выродков… – покачал головой Виктор.

Владимир повернулся к нему:

– За все время пребывания в отеле я не видел ничего нового или чересчур жестокого. Со мной обходились так же, а иногда – намного хуже. Еще совсем недавно такие наказания были обычной практикой воспитания дива. Сломать волю и подавить малейшие мысли о неповиновении.

Мончинский почему-то густо покраснел и опустил глаза.

– Как хорошо, что эти дикие времена прошли и мы теперь живем в цивилизованном обществе, – пробормотал он.

– А давайте за это выпьем, – предложил Виктор.

– Отличная мысль, – поддержал Аверин и потянулся за бутылкой.

Над столом повисла тишина, нарушаемая лишь тихим бульканьем. И в этой тишине раздался голос Кузи:

– А что было с тем дивом с переломанными руками? Ты что-то вытащил из его желудка.

– Его заставили проглотить серебряные шарики, – невозмутимо ответил Владимир. – Двигаясь по телу, они прожигают органы изнутри. Доставать их запрещено. С тем дивом развлекались гости, а не хозяин, контроль у гостей слабее, поэтому ему на всякий случай сломали руки. Это удобное и простое наказание, многие хозяева любили его и часто применяли.

Мончинский, как раз в это время глотавший компот, поперхнулся и закашлялся.

– Тебя тоже так мучили? – тихо спросил Кузя. – Это очень больно, да?

Владимир