Корона опустошения (СИ) - "Findroid"

— Это точно… Он никого не слушает, поступает, как сам хочет, но самое неприятное — делить его ещё с кем-то. И все же он единственный Ткач Иного, и «присвоить» себе его было бы неправильно.

— Правильно — неправильно… Все-таки ты поменялась меньше, чем я думала, Самина. Все так же печешься в первую очередь о других, а не о себе. Легко могла бы взять своего мужчину, схватить его за шкирку и утащить в кровать, сказав остальным, что теперь он только твой.

— Я так не могу, ты же понимаешь?

— Понимаю, но на твоем месте я бы поступила именно так.

Самина печально улыбнулась.

— Мне не хватало подобных разговоров.

— Да, мне тоже.

Они замолчали, и лишь пение какой-то птицы в лесу и шипение шампанского нарушало тишину.

— Зачем ты хотела увидется? — спросила Самина.

— Я хотела попрощаться. Попрощаться по-нормальному и попросить об услуге.

— Попрощаться? Значит, она… не освободит тебя?

— Нет, — Генриэтта покачала головой. — Я отдала Ламат’Хашу свое тело и душу, и теперь обратного пути нет. В конце концов я исчезну, оставив после себя лишь пустой сосуд.

— Она сказала, что ты добровольно отдала себя.

— Да, так и есть, — не стала отрицать старая подруга. — Мой род всегда поклонялся Ламат’Хашу, и я чтила эту память. В какой-то мере я стала управляющей Школой именно по этой причине, потому что хотела поделиться с молодыми фуриями знаниями о ней, о чудесах, что та могла творить.

— Чудесах? — удивилась Самина.

— Я тебе не рассказывала. До восьми лет я была слепой. Мне могли сделать хорошую операцию и вернуть зрение, но у моих родителей не было денег на неё. Все, что было, это вера в Ламат’Хашу. И однажды богиня исцелила меня. Я отчетливо помню её прикосновение и шрам на ладони, что остался после него.

С этими словами Генриэтта продемонстрировала ладонь, на которой имелась небольшая, едва заметная трещинка, источающая алый свет.

— Он не всегда был таким, да? — Самина вспомнила этот шрам.

— Да, светиться он начал лишь вскоре после того, как ты привезла Теона. Богиня каким-то образом узнала о том, что я близка к нему, и я вновь ощутила её прикосновение. Вначале это меня сильно испугало, но затем пришло умиротворение. И… покой? Смирение? Я больше не чувствовала себя одинокой, понимаешь?

Самина кивнула.

— А затем на Школу напали. Ламат’Хашу уверяла, что все будет хорошо, и я не должна бояться. А затем… я умерла… по крайней мере на краткий миг. Я молила госпожу помочь мне, а она в ответ попросила мое тело. И я отдала его.

— И она убила Арвин.

— Да… — Самина заметила, как от этих слов у Генриэтты задрожали руки. — Я ничего не могла сделать в тот момент. Совершенно ничего. Ламат’Хашу не хотела свидетелей, поскольку была слишком уязвима. А затем я уснула, лишь изредка пробуждаясь ото сна, когда засыпала она. У неё есть и другие сосуды, но я — основной, самый сильный.

— Генри… мы вызволим тебя. Выгоним её из тебя, я обещаю.

— Нет, вы не сможете. Я уже стала частью её. Генриэтта Штрейс умерла, Самина. Умерла вместе с Арвин, а я лишь её блеклая тень, считающая себя Генриэттой. А тень… никогда не станет настоящим человеком.

— Генри… Хватит!

— Послушай меня. Ламат’Хашу не такая добрая богиня, какой я себе её представляла. Она одержима Таргароном и его наследием. Она считает, что он отнял у неё то, что по праву принадлежит ей: этот мир. Она что-то задумала, но я не знаю, что именно. Она держит это где-то там, в глубине себя, не позволяя мне на это взглянуть, но… в этом замешан Теон и Дети Света. Не доверяй этим фанатикам. Они с ней заодно. Вернее, они идут к разным целям одной дорогой, поэтому пока вместе.

Генриэтта замолчала, а затем поморщилась и дернула головой.

— Что-то не так?

— У нас меньше времени, чем хотелось бы. Ламат’Хашу думала, что я правда хочу попрощаться и только, провести с тобой время напоследок, но теперь поняла, что я её обманула.

Генри порылась в кармане и вытащила небольшой клочок бумаги, вручив его Самине.

— Что это?

— Там находится меч Теона. Рэман-дал-Тор, который она украла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что? Но… — Самина опешила, но постаралась взять себя в руки.

— Вам лучше поторопиться и забрать его раньше, чем она что-нибудь предпримет. Перемещать его проблемно, а использовать его она не может, так что может у вас и получится перехватить его.

— Я… Я поняла…

— А теперь, Самина, моя просьба. Последняя просьба. Ты последний человек в мире, которого я бы хотела о таком просить, но… — Генри на мгновение замолчала, и Самина видела внутреннюю борьбу внутри неё. — Пожалуйста, покончи с этим. Убей меня.

Глава 23. Зверь и трещина

Самине потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Генриэтта просила… убить её? Эта просьба была просто немыслимой.

— Генри, что ты такое говоришь?

— Я тебе уже говорила, Самина. Я не Генриэтта, я её тень. Генриэтта умерла во время нападения на Школу, и я больше не могу так существовать. Ламат’Хашу надо остановить, пока она не исполнила задуманное. Убив меня, ты её ослабишь, ведь ей придется искать новый сосуд. А у неё сейчас не так много сил и времени, чтобы провернуть такое.

— Генри, я не могу сделать то, о чем ты меня просишь! — воскликнула Самина вскакивая на ноги.

— Ты должна, — Генриэтта тоже поднялась, но гораздо плавнее. Она все делала с необыкновенной грацией, словно знатная дама из какого-нибудь исторического романа.

Но стоило оказаться ей на ногах, как Генри схватилась за голову и пошатнулась. Самина тут же бросилась к ней, чтобы помочь, но это было лишним.

— Самина, у нас не так много времени. Пожалуйста. Она просыпается, мне все сложнее удержать контроль.

— Нет… должен быть другой выход! Должен быть!

— Порой другого выхода нет. Пожалуйста, я не могу сделать этого сама. Она не позволит. Но ты — другое дело.

Генри подошла и взяла Самину за руку, затем плавно вытащила из кобуры её пистолет и вложила фурии в руку.

— Возьми.

— Генри!..

Генриэтта буквально силой заставила Самину навести оружие себе на лицо.

— Просто сделай это…

— Не могу…

Самина увидела, как изменилось лицо подруги, как слезы перестали течь, а взгляд из печального и уставшего превратился в холодный и отрешенный.

Это уже была не Генриэтта.

Прежде чем Самина успела сделать хоть что-то, женщина вывернула ей руку с какой-то немыслимой, сверхчеловеческой силой, заставив кости затрещать.

— Ох… Так вот что ты задумала? Предательница… — Самина почему-то была уверена, что эти слова были обращены не к ней. — Я пошла тебе навстречу, выполнила твое последнее желание, и вот итог? Что-ж… я предполагала и такое.

Ламат’Хашу с легкостью выбила оружие из рук фурии.

— Ну а с тобой что теперь делать? — теперь богиня обращалась уже к Самине. — Я пощадила вас в тот раз, но кажется, совершила ошибку.

— Отпусти её. Освободи Генри, — процедила Самина сквозь зубы. Боль от вывернутого плеча была сильной. Фурия могла бы сместить кости, растянуть суставы, но вместо этого пока что терпела, демонстрируя беззащитность.

— Разве она тебе не говорила? Это невозможно. Генриэтта Штрейс мертва. Даже если я покину эту оболочку, она умрет.

И это правда. Самина не уловила своим даром ни слова лжи.

До этого момента она надеялась, что Генри просто не знает способностей богини. Что может, если та захочет, можно все вернуть назад. Но теперь, слыша это из уст Ламат’Хашу, сомнений больше не было.

Значит, мне все-таки придется убить Генриэтту…

На глазах вновь выступили слезы, но в этот раз Самина не позволила себе заплакать. Не могла дать себе слабину, и поэтому потянулась к тому, что большую часть времени подавляла. Зверю внутри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ему неведома была жалость или страх, только чистые первородные инстинкты.

Боль ушла внезапно, а онемевшая рука мгновенно наполнилась силой. Самина коснулась Иного, позволив Зверю обрести силу. Но в отличие от прошлого раза, Самина не теряла полный контроль, не позволила затолкать себя в недра подсознания чужой воле. Фурия просто превратилась в стороннего наблюдателя, и могла вернуть себе контроль в любой момент.