Зург. Я из будущего - Владимир Поселягин

Укрывшись за каким-то срубом, стоявшего на чурках прямо на улице, я лёжа пережидал бомбёжку, вместе с почвой вздрагивая от особенно крупных толчков. Когда шестёрка бомбардировщиков с парой истребителей в прикрытии стали удаляться, мне кажется, это был последний налёт, потому что всё что нужно было разрушить, было разрушено, я встал и, отряхнувшись, направился к станции. Пока шёл, заметил у местных несколько злобно-радостных взглядов. На меня так же поглядывали с подозрением.

Выйдя к площади у вокзала, я посмотрел на здание, где ранее был фельдшерский пункт, а сейчас остались дымящиеся развалины, и вздохнул. Война уже три часа идёт, а столько людей погибло. Осмотревшись, я было двинул в сторону выхода из селения, собираясь покинуть его, и уйти дорогой дальше в тыл, но не успел. Народу тут хватало, повылезали из укрытий, и белую, вернее грязно-белую гимнастёрку знакомого сержанта-милиционера, рассмотреть тоже успел. Тот разговаривал с каким-то командиром в каске вместо фуражки и указывал на меня. Не знаю, что они обсуждали, но видимо это касалось и меня тоже. Хм, свалить или нет? Не успел, оба ко мне спешат.

— Эй, парень, погоди! — окликнул меня командир, лейтенант, судя по кубарям в петлицах. Эмблемы были общевойсковые. Кстати, когда я служил в своё время в Российской армии, у меня тоже были общевойсковые эмблемы, и лейтенантские звёздочки на погонах. Я может и пиджаком был, но демобилизовался старлеем.

Что мне не нравилось в форме местных командиров, так это яркое отличие со своими подчинёнными. Они, можно сказать, были прямой иллюстрацией в кого первым стрелять противнику. Вот и этот командир был обмундирован так же. Только вместо положенной фуражки была каска.

— Да, я слушаю, — остановившись, повернулся я к ним.

— Ты зенитчик?

— Был наводчиком, есть такое дело.

— Воевал?

— Можно и так сказать, но в атаки не ходил.

— Да это понятно. Помочь можешь? У меня убыль по потерям в расчётах. Вооружение цело, но расчёты близкими разрывами бомб посекло. В одном двое уцелело, в другом вообще ни одного, всего трое раненых. Я их сейчас отправлю в ближайший медсанбат и вызову помощь, пополню расчёты. Сейчас нужно лишь подежурить.

— Зачем? — удивлённо приподнял я бровь. — Немцы больше не прилетят. Бомбить нечего, всё что было, разбомблено. Я вообще удивлен, что они третью волну прислали… Да и документов у меня при себе нет, в пиджаке остались, а он… Вон, с тем домом горит. Я там остановился на постой.

— А ты, кстати, по какой надобности тут? — заинтересовался сержант.

— На свадьбу к другу приехал ночным поездом. Дальше хотел на попутной машине добираться. Он водителем работает в МТС.

— Ну так что? — спросил у меня лейтенант, проигнорировав мои сомнения что немцы прилетят.

— Да мне не трудно. Постою-подежурю.

— Отлично. Идём за мной.

Я поспешил за летёхой, а вот сержанта отвлекли, и он отошёл к группе гражданских, что шли к вокзалу с сумками, узлами и чемоданами. Видимо эвакуирующиеся из местного персонала. Зенитчик отвёл меня не к той машине, которая стояла у вокзала, там суетилось несколько человек, но один всё же следил за небом в кузове «полуторки», меня вели за вокзал, к другой установке. Она стояла не близко, почти что на путях, но обзор во все стороны был хороший, командир установки, или этот летёха, выбрали правильное место. При приближении я успел всё осмотреть и прикинуть, что тут было. Расчёт вёл огонь по бомбардировщикам, когда рядом упала мелкая бомба воронка маленькая для крупной, и осколки пошли в разные стороны. Изрешетили борта машины, повыбивали расчёт. Сама машина на вид была целая, лишь резина с левой стороны была пробита, отчего «полуторка» накренилась на левый борт. Пулемёты тоже на вид были целыми, лишь обзавелись несколькими свежими царапинами.

— Вот, водитель за водой бегал во время налёта, единственный кто уцелел, — указал лейтенант на пожилого красноармейца, который копался в моторе, подняв капот. — Разбирайся тут, а я к машине побежал, куда раненых грузят. Нужно их отправлять, да и путевой лист выписать.

Проводив взглядом лейтенанта, что придерживая планшетку на боку, бежал к зданию вокзала, и посмотрел на ряд бойцов в стороне. Один лежал с закрытой тряпкой лицом, а вот второй был, похоже, раненым, но тяжело, без сознания. Когда мы сюда с лейтенантом шли нам на встречу попались бойцы с носилками. Похоже, отсюда раненый был. Значит, и за этим придут, а вот насчёт убитого не скажу. Водитель, которому лейтенант сообщил, что я прибыл для пополнения, подошёл ко мне и протянул руку.

— Савелий Прохоров. Ефрейтор.

— Валентин Иванов. Младший сержант в запасе. Наводчик зенитного пулемёта. Правда, эту машинку плохо знаю, с «ДШК» служил… Раненый тут один?

— Да, наводчик наш, заряжающего уже унесли. Я покойников страсть как боюсь, так что не подхожу. Олежек пить просил, сейчас флягу дам. Напои его.

Водитель метнулся к кабине и вернулся с флягой в защитном чехле. Осмотрев её, я искренне удивился. Стеклянная, вот истинный крест стеклянная. Подойдя к раненому, я приподнял голову и дал ему напиться. После этого, пока водитель не видел, а санитары не появились, проделал с раненым некоторые манипуляции. То, что он не жилец я видел, но и те манипуляции никакого вреда принести не могли. Сейчас поясню что это такое. Тем более не всё из своего снаряжения я описал. У меня был планшет Древних. Причём специальный, для диверсантов. Он мог снимать память с любого носителя и преобразовывать его в базы знаний, а закачивать на сеть я мог через нейроразъёмы. Да-да, этот планшет как мнемоскопированное оборудование Содружества. Только там оно величиной с капсулу в сборе, а у меня небольшой планшет и мелкие наушники, что вставлялись в уши. Скачивание памяти заняло всего минуту, после чего я отошёл к водителю и вернул ему флягу.

— Не жилец, — сказал я ему.

— Жалко парней, год уже вместе служим, привыкли друг к другу.

— Как машина? — сменил я тему, мельком посмотрев на бойцов, что спешили к нам за раненым.

— Да что ей железяке будет? — явно продолжая заниматься самокопанием, с отсутствующим видом сказал ефрейтор. — Бензопровод повредило, так я уже починил. Колёса переставить, там, у склада разбитые грузовики стоят, и можно ехать.

— Хорошо, занимайся, а я пока изучу оружие. Мне с таким дело иметь не приходилось.

Водитель проводил взглядом, как санитары уходят, унося раненого, и отошёл к кабине, где стал звенеть инструментом, а я пока изучал пулемётную установку. Теперь стало понятно, почему так близко легла бомба. Расчёт перезаряжал свою установку, вернее начал, когда их атаковал «мессер» из прикрытия бомберов. Мне кажется, такие бомбочки были только у них.

Озадаченно потерев затылок, я стал разбираться с этим оружием. Ох и намудрили же с ним, но вроде стало получаться. Сейчас планшет Древних в автоматическом режиме компоновал память наводчика на базы знаний, побыстрее бы закончил, мне эти знания очень нужны были, особенно специфика обращений к старшему по званию, то есть уставы и всё остальное. Ну и знания по перезарядке и стрельбе из этой «счетверённой дуры».

Пока я возился с перезарядкой, а планшет компоновал базы, Лидия с помощью дроидов успела изучить всё вкруг. Я наблюдал как ефрейтор, зайдя за здание, где его никто не видел, сидел и плакал, его била крупная дрожь, как уезжала машина с ранеными, а лейтенант бегал по площади и хватал всех кто ему попадётся за руки, видимо искал, кого временно назначить в расчёты, и… как шестеро красноармейцев при одном командире, сняв ножом полуоглушённого часового у грузового состава с явно военным имуществом двигаются как раз в мою сторону. Причём нагло идут, в шеренгу по одному, но поглядывая по сторонам.

С перезарядкой я не закончил, более того, я только в один пулемёт снарядил припасённую ленту и, подняв затвор, принялся за второй. Тут пискнул планшет, сообщая, что базы с усреднёнными установками готовы. То есть усреднённые установки относились к тому, что в одной базе могут быть знания от другой. То есть небольшая мешанина, но суть по названию базы неизменна. Проверив снаряжённый «Максим», выпустив очередь в небо, я продолжил заряжать остальные, приглядывая за составом. Неизвестная группа двигалась с другой стороны и визуально, без помощи дроидов, я видел только их сапоги, мелькающие между колёсными парами вагонов.

— Ты чего стрелял?! — почти сразу прибежал лейтенант.

Я за ним так же приглядывал, и видел, что он общался с двумя командирами, видимо из его части, а услышав очередь, рванул ко мне. Было достаточно тихо, лишь шум огня и редкие выстрелы рвущихся патронов в горящем пакгаузе нарушало тишину. Так что он меня мог расслышать.

Присев к борту я негромко сказал:

— Бегал до ветру, вон туда, не хотел у тела убитого своими делами заниматься, как увидел, что неизвестная группа из шести красноармейцев и одного командира ножом сняли часового и двинули сюда. Вот они за составом идут. Уже второго часового сняли. Немецкие диверсанты, к бабке не ходи. Я про такие случаи слышал на Финской, финны продевались в нашу форму и целые штабы вырезали. В общем, я успел один пулемёт зарядить, и проверил. Сейчас выйдут, ну я их и положу. Будут ещё нашу землю топтать, мрази.