Тревожные сны царской свиты - Олег Попцов

Одна деталь особенно любопытна. В вину Филатову был поставлен некий Хаит, в то время заместитель Гусинского по финансовой группе "Мост-банк", которому Филатов выдал пропуск в Кремль. По данным Коржакова, как потом выяснилось, данным бредовым, Хаит был резидентом израильской разведки. Из чего едва ли не следовало, что и сам Филатов работает не пойми на кого. Позже "резидент службы "Моссад" возглавит "Мост-банк". Подобная деталь примечательна. В это время к всевластному квартету был максимально близок Борис Березовский, настроенный по отношению к Гусинскому мало сказать неприязненно, а откровенно враждебно. И сведения о Хаите, в том виде, как они высказывались, мало походили на разведданные. Филатов не умел ругаться, и потом, он уже был заражен вирусом власти и в любом варианте желал бы остаться в президентской команде. В том разговоре он упустил шанс ответить Коржакову по полной программе. А ведь Филатову было что сказать. Но для этого пришлось бы хлопнуть дверью. Филатов на такой шаг не решился. Позже, выслушав мой эмоциональный протест, он признался: "Мне некуда было уходить".

Филатова сменил Николай Егоров. Упрощенно говоря, человек близкий и к Коржакову, и к Сосковцу. Коржаков не скрывал своей радости. Черномырдин тоже был удовлетворен. Извечная аппаратная война между президентской администрацией и аппаратом правительства, которая явственно прослеживалась при Филатове, наконец утихнет. Егоров - бывший вице-премьер. Для Черномырдина этот довод был весом. У него с Егоровым сложились неплохие отношения, и он считал, что с приходом Егорова влияние самого Черномырдина на администрацию станет более весомым. Поначалу так оно и было, но недолго.

"Администраторство" Егорова выпало на неуютное время предвыборных сомнений президента. Егоров, как казалось президенту, должен был усилить влияние президентской администрации в регионах. Бывший глава Краснодарского края, более "свой" среди региональных лидеров, нежели "московский" Филатов, Егоров легче примирился с кругом усеченных обязанностей руководителя президентской администрации. Под его назначение президент издал еще одно уточняющее нормативное распоряжение о правах и обязанностях главы собственной администрации. Это уже выглядело как курьез. Каждый новый "главный президентский администратор" начинал с утверждения нового положения о правах и обязанностях этой президентской структуры. Начал с него и Анатолий Чубайс, придав своей инициативе более осмысленный антураж "в целях укрепления российской государственности".

Но вернемся к идее обновления команды. Коржаков, ничего не подозревая, наращивал темп своего давления. Все складывалось очень даже хорошо. Введенный в игру в качестве "царского" фаворита Олег Сосковец постепенно обрастал новыми обязанностями в правительстве. Он уже возглавлял как бы "малый кабинет по оперативному управлению", на котором обсуждались принципиальные вопросы хозяйственного строительства. Сосковец сопровождает президента в зарубежных поездках. В те дни, вращаясь в кругах власти, очень часто можно было услышать: "Зачем вы связались с Черномырдиным? Он все заволокитит и не решит. Выходите прямо на Сосковца. Он человек дела и без пяти минут премьер".

За три года, пока Черномырдин возглавлял кабинет министров, четырежды слухи о его ожидаемой отставке обретали характер неоспоримой истины. Черномырдин понимал неслучайность происходящего, но изменить что-либо не мог. Побудители слухов, их источники были вне его влияния. Очередной всплеск случился вскоре после событий в Буденновске. Октябрь 93-го нас многому научил. Мы четко договорились: в случае любых сверхнестандартных ситуаций информационная служба компании (и телевидения, и радио) работает в чрезвычайном режиме, как это было 3-4 октября. Не случайно именно компании принадлежала идея придать действиям власти по разрешению буденновского конфликта максимальную гласность. Я дважды разговаривал по телефону с премьером, убеждая его, что продуманные действия правительства и премьера по спасению заложников будут правильно поняты обществом и неизмеримо повысят авторитет власти, которая в трудные минуты не оставляет своих сограждан. Моим союзником в этом психологическом давлении был Виталий Игнатенко - вице-премьер правительства. Думаю, что его мнение переломило ситуацию в пользу нашей идеи. Премьер хотя и продолжал упираться, но уже менее настойчиво. И, наконец, уступил. Информационная служба перешла на круглосуточный режим работы. Мы выходили в эфир каждый час по мере развития событий. Так Россия могла увидеть свою власть в атмосфере конкретных действий. Постоянные телефонные переговоры Черномырдина с Басаевым, поведение заложников, действия боевиков и поведение журналистов, изъявивших желание стать заложниками, в качестве гарантов соблюдения договоренностей со стороны федерального правительства.

Все вопли о том, что Черномырдин совершил катастрофическую ошибку, согласившись на переговоры с террористами, не более чем проявление ортодоксального догматизма, не способного среагировать на мгновенно изменяющуюся обстановку. Верно и другое: именно президент перед отлетом в Галифакс дал согласие на штурм больницы. Думаю, правомерен вопрос: имел ли право президент в момент, когда совершен не имеющий аналогов по своим масштабам террористический акт, захвачено более тысячи заложников, покинуть страну? Но он это сделал. В любой другой стране этого бы не могло случиться. И не потому, что там хорошие президенты, а у нас плохой. Все дело в уровне информированности президента. У нас, во спасение собственной шкуры, холопы могут президенту солгать. Президент советовался, и его убедили - ничего сверхстандартного в Буденновске не происходит, мы контролируем ситуацию.

Штурм, из-за несогласованности действий, не получился. И уже не было сомнений, что даже удачно повторенный штурм, в силу высокого профессионализма боевиков, будет кровопролитным. Столкнулись два принципа соблюсти честь мундира и доказать, что группа "Альфа" может все. Проще говоря, подтвердить правило - не важны потери, победителей не судят.

Черномырдин избрал другой путь: любой ценой спасти жизни людей, забыть об идеологии и начать переговоры с бандитами. Речь шла о полутора тысячах мирных сограждан, оказавшихся плененными в больнице.

Мы не ошиблись. После столь нестандартных действий премьера, в результате которых в течение полутора суток люди были спасены, рейтинг Черномырдина резко пошел вверх. Кстати, на всех видеоматериалах, вышедших в эфир во время ночных и дневных переговоров, непременным атрибутом телекадра был стоящий чуть в отдалении с непроясненным выражением лица вице-премьер Олег Сосковец. Не столько участник, сколько свидетель.

Атаки матерых государственников и патриотов начались немедленно: "Позор! Премьер пошел на поводу у террористов". Достаточно заметить, что находящийся в этот момент в Галифаксе Ельцин тоже сделал заявление по поводу событий в Буденновске, выдержанное в жестких тонах. Когда я узнал, что пресс-секретарь президента рекомендует заявление главы государства в эфир не давать, я немедленно попросил принести мне кассету. Заявление было сделано в типичной ельцинской манере. Президент выглядел усталым, однако волевое начало чувствовалось в каждом слове. Российское телевидение было единственным из отечественных телеканалов, который дал это заявление в эфир. По поводу раздражения пресс-секретаря президента Сергея Медведева на сей счет я ответил: "У президентского пресс-секретаря свои сверхвесомые обязанности. Но я никогда не слышал, чтобы в каких-либо вопросах он исполнял обязанности президента страны. Немыслимо, чтобы в этой ситуации Россия не знала, что думает по поводу случившегося ее президент". Интересно, что поводом беспокойства Медведева была не суть заявления, а внешний вид Бориса Ельцина. На что я возразил: "В столь сложной и напряженной поездке президенту положено выглядеть усталым. Именно эта краска усиливает образ работающего президента". Конфликт был исчерпан. Что президенту доложили по поводу самовольства Попцова, я не знаю. Ну а возмущение Медведева на сей счет я пережил спокойно. Однако теплоты в моих отношениях с пресс-секретарем президента этот случай не добавил. Если бы президент знал, какое количество бредовых советов, рекомендаций и указаний дает его челядь, придумавшая себе роль толкователей президентской воли!.. Сколько раз мне приходилось возражать, настаивать на профессиональном, а не холуйском решении этих проблем. Мое противление, конечно же, ухудшило отношения с клевретами, усиливались нашептывания президенту о моей неуправляемости. Все так. Я лучше этих чиновников разбирался в той конкретной ситуации и потому поступал так, как считал необходимым.

Свобода средств массовой информации, их независимость - главное завоевание реформаторов и лично Бориса Ельцина. И было бы величайшим безрассудством позволить ретивым чиновниками свести на нет это завоевание. В конечном итоге наше поведение позволило сохранить верность президенту демократически настроенных СМИ в самых трудных для него ситуациях. И такого факта не одному, даже сверхблизкому к президенту советнику или охраннику опровергнуть было невозможно. Всякая частность преходяща. Итог вечен. Вот почему важен именно он.