Чекисты - Петр Петрович Черкашин (составитель)

понимаю. Петроградская рабочая струнка во мне ведь живет...

— Вот с этим я согласен, — засмеялся Аракелов. — Отсюда вывод: не пора ли прекратить обслуживать богачей? Не пора ли твердо встать на службу Советской власти, в завоевании которой, я уверен, участвовал и ваш отец — петроградский кадровый рабочий.

— Конечно, верно. Но как это сделать? — рассеянно пожала плечами Кручинина.

— Вы же военная медицинская сестра! Вот вам и карты в руки. Почему бы вам не пойти по специальности, допустим, в военный госпиталь? Он располагается в здании бывшего кадетского корпуса. При нем состоит 41-й военный Петроградский отряд. Комиссаром госпиталя является петроградский рабочий Иванов Иван Ефимович, ваш земляк. Там же работает медсестрой моя жена. Удобное общежитие при госпитале есть. Чем плохо?

У Кручининой заблестели глаза.

— Потом должен сказать, — уже понизил голос Аракелов, — ваш любимый Виктор Дмитриевич никуда не уезжал, а находится в Ташкенте. Всякие небылицы о нем Елизаветы Эрнестовны являются клеветой. Мы поможем вам увидеться с ним в самое ближайшее время. Он ведь тоже переживает за вас.

— Что с ним? — воскликнула она, не сдержав слезы радости.

— Успокойтесь, — сказал Аракелов. — Я думаю, что о своей эпопее он расскажет вам сам на досуге. А в части остального мой совет таков: не предпринимать никаких шагов к разрыву с Муфельдт, по крайней мере в ближайшие дни, пока я не скажу вам об этом сам. Тем временем мы договоримся об устройстве вас в госпиталь. О том, что вы были в уголовном розыске, никто из посторонних не знает, и это должно остаться между нами.

Вечером протокол допроса Кручининой обошел руководство Управления охраны города и Чрезвычайной следственной комиссии. Возвращая его назад Цирулю, Фоменко тихо и устало посоветовал:

— Действуй, Фриц Янович. У нас назревает что-то громкое. Сотрудники ночи не спят... Готовят исходные данные. Обращусь за помощью и к тебе.

Но не всегда бывает так, как предполагается. Иногда события опережают и ломают многое из того, что задумано и намечено, заставляя ускорять оперативные процессы, изменяя и дополняя их на ходу.

Не успел Цируль вернуться из ЧК к себе, как последовал доклад ответственного дежурного по управлению: «Совершено зверское убийство на улице Долинской, 21».

При уточнении оказалось, что час назад по указанному адресу были убиты профессор Коген и случайный посетитель дома Шанин.

Цируль тут же выехал на место происшествия, где уже находился Пригодинский с оперативной группой.

Имя профессора Когена Самуила Абрамовича было известно и за пределами Туркестана, как прогрессивного ученого, приветствовавшего победу Октября. Работая заведующим отделом сельхозтехники Комиссариата земледелия республики, он одновременно принял на себя без всякого вознаграждения деканат социально-экономического факультета недавно организованного в Ташкенте Народного университета. Жил скромно в маленькой комнате, снимаемой у владелицы шестикомнатного дома Максимовой. Никакого имущества не имел. Домой приходил поздно.

С вечера у Максимовой были гости, а к ее кухарке пришли знакомые супруги Шанины. За разговором никто не слышал, как со стороны двора подкрались, и, сорвав дверь с крючка, ворвались на кухню пятеро пьяных громил, все одетые в кожаные куртки. Обойдя комнаты, один из них, явный главарь, жгучий брюнет скомандовал:

— Встать, руки вверх!

Все встали с поднятыми руками, еще не успев ничего сообразить.

— Где спрятан комиссар? — заорал он на Максимову, ткнув ее стволом нагана в бок.

— Помилуйте.., — не успела договорить она, как отборная брань с кавказским акцентом обрушилась на нее.

— Где деньги?.. — угрожая оружием, уставился на Максимову бандит.

— Никаких денег у нас нет, — ответила она.

Другие преступники, поставив лицом к стене всех находившихся в комнате, пригрозили перестрелять их в случае, если они будут кричать.

Главарь же продолжал требовать от Максимовой:

— Мы точно знаем, что комиссар Коген получил вчера в банке пятьдесят тысяч рублей. Немедленно выдать их! Иначе амба!

— Вы ошибаетесь, — взмолилась Максимова. — Он вовсе не комиссар, а профессор...

— Молчать, старая стерва!

В коридоре со стороны парадной раздался звонок. Дверь открыл один из преступников. На пороге показался вернувшийся домой Коген.

— А-а-а, — протянул главарь. — Попался, дюша любезный. Деньги на бочку, большевистская сволочь!

— Какие деньги? — испуганно спросил профессор, не разобравшись в происходящем.

— Самые обыкновенные, паршивая морда. Те пятьдесят тысяч, что получил вчера...

Открыв портфель, Коген достал из него чек.

— Пожалуйста, полюбуйтесь. Чек действительно выписан, но деньги я еще не получил. Если будет угодно, придите завтра...

— Ах, так, скотина?

Бандиты поставили Когена лицом к стене. Привели и поставили рядом с ним Шанина...

Последовала команда: «Огонь!» Раздались одновременно два выстрела. Коген и Шанин упали мертвыми.

...Цируль молча осмотрел изъятый из холодной руки профессора банковский чек, отпечатанный на пишущей машинке, осторожно положил его на стол, приказав Аракелову: «Запишите в протокол».

Из капитальной стены были извлечены две застрявшие револьверные пули, прервавшие жизни ни в чем неповинных людей.

Проверка по Комиссариату земледелия показала, что чеки обычно печатает машинистка Анисимова, но из-за ее болезни чек Когену отпечатала Муфельдт, причем ее предупредили, что она должна держать в тайне, кому конкретно и на какую сумму выдан чек, так как полученные деньги сотрудники временно хранят дома из-за отсутствия к сейфам ключей, исчезнувших в дни саботажа старых чиновников.

Теперь уже двое — Аракелов и Коканбаев — перебирали серию совпадений по ранее совершенным преступлениям. В местности Палван-Арык десять неизвестных ворвались в чайхану, где ограбили шестнадцать человек посетителей, убив при этом чайханщика Сабирджана Арабаева. На Обсерваторской пятеро вооруженных ограбили дом владельца кожевенного завода Каримджанова. Двое сыновей потерпевшего оказали сопротивление налетчикам и были ранены. Один из них скончался. Отмечено еще четыре-пять аналогичных случаев. И во всех из них неизменно участвовало от двух до пяти человек, одетых в кожаные куртки. Другая особенность тоже не менее разительная: среди грабителей был один кавказец, в том числе и при нападении на дом Максимовой.

Сомнений быть не могло: это одна и та же организованная шайка. Принимавшиеся меры розыска по приметам ничего не дали. Напрашивался вывод, что преступники надевают кожанки только ночью, при нападениях, а затем переодеваются.

У Цируля появился на столе с десяток оперативных документов, подтверждающих, что факты искажались с определенной целью. Представленная им в правительственные и партийные органы правдивая информация нашла свое место на страницах официальной печати. В одной из статей специально для того, чтобы дать правдивую информацию населению, были перечислены все ценности, обнаруженные после убийства