Не имей сто рублей... - Елена Горбачевская

Он ушел, а я стала думать, как же мне отсюда удрать. «Вам даже в туалет нельзя выходить!» Узнал бы он, что Горбачевская прямо из реанимации собирается сесть на велосипед и отправиться в путешествие, что так у него самого бы сделалось предынфарктное состояние!

Да уж, задачка! Пускать дело на самотек было нельзя, потому что мое бедное растворяющееся сердце будет прослушиваться с каждым днем все хуже и хуже, и из благих побуждений меня здесь продержат до самой смерти. То есть до растворения, а потом опишут странный случай, на котором будут обучаться новые поколения студентов. Наверное, даже красивое латинское название придумают для такой невиданной болезни. Или русское. «Синдром Горбачевской»! Звучит красиво, да толку мало!

В то же время дергаться сейчас было абсолютно бессмысленно. Необходимо было дождаться прихода мужиков, а потом уже решать, что делать. А до этого следовало не скандалить, а наоборот, вести себя крайне примерно. Дабы не возбудить ненужных подозрений и не вызвать усиления контроля за собственной персоной.

Как хочется курить!

Что ж, мне был известен самый лучший из способов примерного поведения в больнице. Я решила поспать.

?????

…но сейчас поток еще не достиг своей максимальной мощности, и поэтому он все дальше уходил в прошлое, попутно вспоминая все новые факты и подробности о себе самом. В памяти всплыло, что он сам являлся производным от патриарха, его отпрыском. Эта информация его позабавила. Нет, такое чувство, как гордость, было для него глубоко чуждо, просто он подумал, что со временем (опять эта проклятая зависимость от времени!) сможет стать таким же грандиозным объектом на этой планете. Если какой-нибудь очередной катаклизм не разрушит его.

Он пока так и не нашел нужной информации, касающейся характера нанесенных ему повреждений и методик их устранения. Очевидно, такие повреждения не были характерными для текущего сезона планеты. То есть нельзя сказать, что он за все это время не получил никакой конкретной информации. Кое-какие крохи попадались, но их было явно недостаточно. Также недоставало и энергии. Что ж, в данный момент ничто непосредственно не угрожало его существованию, и поэтому он спокойно и методично углублялся в собственную память, расширяя коридор времени и объединяя события, между которыми в линейном времени проходил не один десяток обращений планеты вокруг светила. Он вгрызался в прошлое, добывая информацию и энергию.

Информация и энергия! Две стороны одного и того же явления! Информация несла энергию, а энергия содержала информацию. И обе они были ему необходимы. Он твердо знал, он почти не забывал тот факт, что когда найдется необходимая информация и накопится достаточное количество энергии, он приведет себя в порядок и вернется к столь приятному созерцанию, обрубив тот коридор сквозь время, который он так тщательно сейчас строил. Без его поддержки коридор просуществует какой-то незначительный период, а потом растает. И каждый период времени вернется к своему локальному состоянию. Снова станет невозможен обмен информацией и энергией между ними.

А местные формы жизни, которые на свое горе вступили с ним во взаимодействие, окажутся отрезанными от энергетической структуры их собственного временного пласта. Что с ними произойдет? То же, что и с самим коридором, который он так старательно возводит. Потеря энергии всегда ведет к распаду. Впрочем, этот вопрос совершенно не занимал его. Подумаешь, исчезнут несколько примитивных существ, потеряв свою физическую сущность и жалкую ментальную оболочку…

31. Что было, пока меня не было

Санька купил шоколадку и, довольный, собирался уже распечатать ее и поделиться с мамой. Он был уже практически на выходе из кафешки, когда на него налетело нечто, сдавившее и скрутившее бедного ребенка. «Мама!» — только и успел он крикнуть, как его швырнуло наземь. Точнее, на одну из кушеток, стоявших в вестибюле кафе. Повезло! В общем, он очухался сразу же, только испугался сильно. Выбежал на улицу, а там — мама лежит трупом!

Санька все-таки был мужчиной, хотя и маленьким. К тому же всегда соображал быстро и правильно. Так что он мгновенно сложил два и два и понял, что маме повезло меньше, чем ему, что Ежик треснулся головой о тротуар.

Кругом стали собираться зеваки. Слышались разные реплики.

— Пьяная, наверное!

— Надо же, такая молодая…

— А, может быть, плохо человеку? Может, «скорую»?

— Как же, «плохо»! Перебрала, вот и плохо!

Расталкивая всех локтями, сын подбежал к матери, которая продолжала недвижимо лежать. Даже заметил, что ее волосы еще больше посветлели и потускнели.

— Мама, мамочка, что с тобой? — звал бедный ребенок.

А мама так и лежала в отключке. Но появление ребенка мгновенно изменило спектр мнений по поводу валявшейся девицы.

— Бедная женщина! Плохо стало прямо на улице!

— Надо же, такая молодая…

— Сердечный приступ…

— Может, эпилепсия? Ее прямо как швырнуло!

— Срочно нужно «скорую»!

— Да, конечно, «скорую»!

И по-прежнему никто не шевелился, пока ребенок, обращаясь ко всем сразу, не заорал на всю улицу:

— Да вызовет хоть кто-нибудь скорую помощь или нет!? Не видите что ли, моей маме плохо!

Какая-то сердобольная женщина тут же потрусила к автомату. Толпа становилась все гуще. А на вопросы «Что случилось?», которые задавали вновь прибывшие, сведущие люди давали самую разную информацию. От сердечного приступа до ограбления с убийством и родов прямо на улице.

Наконец прибыла машина с красными крестами. Врач и медсестра протиснулись сквозь толпу и стали выяснять детали. А Саня ничего толком не мог ответить. Кроме фамилии и адреса. Сказал только, что маме по-видимому стало плохо, и она упала и ударилась головой. Обоих погрузили в машину и помчались в Курасовщину, в больницу скорой помощи.

Только выкатили на каталке бесчувственное тело, как к нему бросилась целая бригада, а ребенка оттеснили в коридор, выдав ему мамин только что купленный спортивный костюм и кроссовки с распадающимися, полупрозрачными шнурками.

Вот тут парень чуть было не попал впросак. Стал просить телефонную карточку, чтобы позвонить домой. Напрочь забыл, что тогда их еще не было, а все телефоны были бесплатными. Но кто же из серьезных взрослых прислушается к бестолковым разговорам ребенка, к тому же пережившего стресс? Никто не обратил внимание на чепуху насчет карточек, а телефон ему показали. Сбегал позвонил домой. Занято. Вернулся обратно. Больше бегать не рискнул, хотел все узнать про маму.

И действительно. Спустя несколько минут вышел дядя доктор и сказал, что маму поместили в палату интенсивной терапии, что ему беспокоиться нечего, все будет хорошо, и надо ехать домой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});