Лётчики (Сборник) - неизвестен Автор

Инспектируя авиационные части, Николай Иванович помогал вводить в строй молодых летчиков, учил их мужественно и смело сражаться с воздушным противником. А если в полку или дивизии, где он находился в это время, складывалась тяжелая боевая обстановка, он первым летел на выполнение боевого задания.

* * *

Еще не полыхала огнем Курская дуга, еще впереди были ожесточенные сражения у Прохоровки и за Белгород, но бои на этом направлении уже шли значительные.

Именно здесь поднялся Власов в воздух для выполнения очередного боевого задания. Их десятку Яков нацелили на район Ягодного, где гитлеровцы группой истребителей расчистили небо для своих бомбардировщиков. "Юнкерсы" хотели разгромить наши соединения, подтягивающиеся для участия в грандиозной стратегической операции на Курском выступе.

Бой с дюжиной "фокке-вульфов" приняли над Ягодным. Власов мельком глянул вниз. Меж зеленых массивов лесов, словно на карте, петляли старые русские реки Ловать, Жиздра. Здесь по дорогам в походном порядке, цепочкой друг за другом шли стрелковые подразделения, веером, сразу по нескольким проселкам пылили колонны наших танков. Вот, оказывается, что выцеливали "юнкерсы"... И сразу же увидел их, двадцать тяжело груженных вражеских бомбардировщиков. В каждом полторы тонны бомб, каждый вооружен семью пулеметами.

Но не до раздумий в скоротечном воздушном бою. Подполковник Власов с ходу обрушил Яки на флагманский косяк. Вся колонна бомбардировщиков взъерошилась, встретила их иглами сотен пулеметных трасс. Яки ударили стремительно и точно.

Власов выбрал "своего", палившего ему в лоб, впился глазами в стеклянный колпак пилотской кабины. Сдерживая себя, в стремительном пике свалился на врага. Кабина с силуэтом летчика вырастала в отражателе прицела, укрупнялась на глазах. Нажал гашетку, в упор ударил сразу из пушки и двух пулеметов, видя, как взрывается кабина врага. "Юнкерс" еще какое-то мгновение шел прямо, потом его резко качнуло, и бомбардировщик завалился вниз...

В этом бою десятка Яков сбила 13 фашистских боевых машин. Вечером пришла телеграмма с переднего края: "Благодарим за поддержку с воздуха. Желаем успеха в боях. До встречи в Берлине..."

* * *

Нет, не удалось Николаю Власову долететь до поверженного Берлина, не удалось увидеть светлый праздник Победы. На рассвете 29 июня 1943 года при перелете в сражающийся Ленинград самолет, пилотируемый Власовым, был подбит и упал на территории врага.

Многие годы ни боевые друзья, ни родители героя ничего не знали о его дальнейшей судьбе. И только после войны, когда из ада фашистских концлагерей возвратились на Родину немногие уцелевшие военнопленные и интернированные моряки из гитлеровской тюрьмы Вюрцбург, в личном деле подполковника Власова Николая Ивановича, хранящемся в Главном управлении кадров Министерства обороны СССР, появилась следующая запись: "...По дополнительным данным, был в лагерях Вюрцбург и Дахау (Германия)".

Постепенно из десятков свидетельств, словно из мозаики, складывался путь верного сына Советского Отечества Николая Власова, начиная с туманного утра 29 июня 1943 года и кончая героической его гибелью. Вот она, эта короткая, но яркая страница его биографии, биографии патриота, коммуниста, воина.

* * *

Снаряд зенитного орудия разорвался около бензобака, и машина вспыхнула, как факел. Осколки второго попали Николаю в голову, вспороли тугой ранец парашюта. Покинуть машину теперь он не мог. И потому решил бороться за ее живучесть до последнего. А самолет, стремительно прочерчивая дымный след в небе, падал в лес. Перед самой землей Власову на миг удалось овладеть управлением, он выровнял машину - не зря, видно, считали его лучшим летчиком в училище, в боевом строю - и плашмя бросил ее на лес. Срезая макушки деревьев, разваливаясь на куски, машина спарашютировала и с последним ударом о землю выбросила пилота из кабины.

Что было дальше - Николай не помнит. Очнулся ночью, не в силах пошевелить на рукой, ни ногой. С трудом перевернулся на спину. Сквозь щели в крыше видно было светлеющее предрассветное небо. Там же, где он лежал, полная тьма. Дрожащими от слабости руками ощупал себя: разбитая, в сгустках запекшейся крови голова, сильная боль во всем теле, хотя видимых повреждений нот, ссадины и глубокие царапины - результат падения на ветки деревьев. Они-то, видимо, и спасли ему жизнь. Но зачем? Ведь яснее ясного: это плен...

Власов попытался встать, сделал резкое движение и... не поверил себе. Тишину прорезало мягкое мелодичное позванивание. Награды?! И ордена, и Золотая Звезда Героя были при нем. Тогда, может быть, все-таки не плен?

Забыв о боли, он вскочил на ноги, подбежал к двери, контуром обозначенной наступающим рассветом, рванул на себя ее хлипкие доски.

- Хальт! Хальт! - завопили снаружи, и почти сразу же в полуметре от него деревянную стену сарая прошила трасса автоматной очереди.

Утром его вывели на допрос. Солнце стояло еще невысоко, особенно ясно высвечивая крестьянский двор, где эти, в мышиного цвета мундирах, чувствовали себя полными хозяевами, заброшенный огород, сарай, где он провел ночь.

Из дома высыпали офицеры. С интересом разглядывали его, переговаривались. Один, помоложе и понаглев, подошел ближе, потянулся было к наградам. Но Николай ожег его таким взглядом, так круто развернулся широченными плечами, что фашист вмиг отскочил и заговорил что-то громко и визгливо. Примчалось двое солдат. Вместе с часовым они крепко связали ему руки сыромятным ремнем, и теперь вроде бы он был безопасен. Но подходить к нему офицеры больше не решались.

После непродолжительного и формального допроса, во время которого Власов в основном молчал, его развязали, но лишь затем, чтобы через минуту сковать руки толстыми браслетами наручников заводского производства. Его надежно охраняли, но интереса к нему гитлеровцы больше не проявляли. Словно забыли. Даже не покормили ни разу за весь длинный летний день. Ясно было одно: ждали приказа сверху.

И он скоро пришел, этот приказ. В сопровождении трех конвойных его отправили на ближайшую железнодорожную станцию, бросили в товарный вагон. Почти сразу же поезд тронулся, и пошли стучать колеса по стыкам, набирая ход...

Везли его долго, с остановками в пути. Однажды состав попал под бомбовый удар наших самолетов, и Николай, прижимаясь к дощатому полу вагона, всем сердцем желал прямого попадания, крушения, то есть всего, что могло принести ему свободу или смерть.

По свидетельствам людей, встречавшихся с Власовым в заключении, можно установить, что гитлеровцы не сразу бросили его в концентрационный лагерь. Они пытались склонить его к предательству, к измене Родине. Пилот, обладавший громадным боевым опытом, сам воспитавший десятки воздушных бойцов, был им очень кстати. Воздушный флот гитлеровской Германии начала Великой Отечественной разительно отличался от того, что имели фашисты в период Курской битвы. Общая численность неприятельской авиации и наших Военно-Воздушных Сил, схватившихся в сражении над Курским выступом, была огромна, однако чашу весов здесь уже явно перевешивала растущая мощь советских авиадивизий, способность нашей страны по ходу боевых действий готовить отличные кадры пилотов и авиационных специалистов. Начиная Курскую битву, неприятель смог ввести в дело только два воздушных флота общей численностью около двух тысяч самолетов. С нашей стороны в сражение вступили три воздушные армии и некоторые соединения дальней бомбардировочной авиации - в целом более трех тысяч самолетов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});