Письма 1848-1852 годов - Николай Гоголь

Ваш весь Н. Г.

П. А. ПЛЕТНЕВУ

Полтава. Маия 6 <1851>

Милое, доброе твое письмо получил уже здесь, в деревне моей матушки. Из Одессы выслали его мне довольно поздно; видно, в наказанье за то, что я свое отправил к тебе довольно поздно. Всё действительно случилось так, как ты предположил: ровно через месяц после того, как оно было написано, запечатано и, казалось, как бы даже и отправлено на почту, нашлось оно в моем письменном столе. Что прикажешь делать? Видно, горбатого могила исправит. Кажется, как бы я преуспеваю со дня на день в этой добродетели. Зато тем признательнее принял и прочел я знак твоего непамятозлобия, твое милое и милующее письмо. На замечанье только твое о моей молодости скажу: «Увы! Два года, как уже пошел мне пятый десяток, а стал ли я умней, бог весть один». Знать, что прежде не был умен, еще не значит поумнеть. Что второй том «М<ертвых> д<уш>» умнее первого — это могу сказать, как человек, имеющий вкус и притом умеющий смотреть на себя, как на чужого человека, так что, может быть, Смирнова отчасти и права; но как рассмотрю весь процесс, как творилось и производилось его созданье, вижу, что умен только тот, кто творит и зиждет всё, употребляя нас всех вместо кирпичей для стройки по тому фасаду и плану, которого он один истинно разумный зодчий. С тобою всячески постараюсь увидеться. Теперь еду в Москву. Всякие письма и замечания, какие были тебе присланы насчет «М<ертвых> д<уш>», запечатавши в один пакет, пошли ко мне, адресуя на имя Шевырева, а если присоединишь к этому две-три строчки собственно<го> письмеца, — вперед посылаю тебе самое душевное спасибо. Всем тебе близким братский поклон!

Твой весь Н. Гоголь.

С. Т. АКСАКОВУ

Мая 14 <1851>. Д<еревня> Василевка

Милое ваше письмо, добрый друг Сергей Тимофеевич, получил уже здесь в Малороссии и благодарю вас за поздр<авление> с днем рожденья моего, и вас, и Ольгу Семеновну, [и Сергея Тимофеевича] и Константина Сергеевича, и всю семью. На днях выезжаю в Москву. Вероятно, вы уже будете в вашей подмосковной, но постараюсь заглянуть к вам и туда. О Максимовиче не имею никаких вестей, слышал только, что был он болен, и ничего больше. Весна здесь так благоприятна, как давно не было. Обнимаю вас — до свиданья!

Ваш Н. Гоголь.

А. В. ГОГОЛЬ

<После 22 мая 1851. Полтава.>

Любезная сестра Анна!

Во всем божья воля; ничего не совершается без воли божьей. Так говорят — одни потому, что в этом убеждены, другие потому, что слышат, как это говорят другие. Вижу и я в нынешнем событьи божью волю. Но всё, однако ж, не знаю, правы ли были вы вместе с сестрой, уладивши это дело в секрете, без предварительного совещанья с матерью или хоть даже и со мною. Уверенность в благоразумии своих поступков вредит нам много даже и в малых вещах, а дело нынешнее очень важно, так что, признаюсь, я и не могу понять, отчего ты предалась такому восторгу. Я здесь не вижу, чему еще радоваться: ни он, ни она не имеют ничего. Конечно, бедность еще бы не беда, если бы сестра [она] моя Елисавета была приучена к деятельной, трудолюбивой жизни, если бы она умела терпеть, переносить, если бы наконец имела ту безоблачную, ясную ровность характера, с которою человек счастлив везде, куда бы его ни бросила судьба, но при неименьи этого… что ни говори — страшно. Конечно, я могу утешаться тем, что ни в счастьи, ни в несчастьи сестры я не виноват: совета моего не спрашивали, но тем не менее сердце мое болит, я не могу предаться радости, не видя залогов будущего счастья. Он всем нам мало известен. В два-три раза, в которые я его видел, я могу только сказать, что я не заметил в нем ничего дурного; вы не судьи: какой же жених не будет стараться показаться своей хорошей стороной тем, [к тем] у которых заискивает? — Итак, в будущем покуда потьма и неизвестность! А как вспомню при этом, сколько у Лизы всяких мелких капризов, которые я хорошего человека обратят к ней своей дурной стороной, сердце скорбит пуще. Нет, вместо всяких восторгов лучше смиренно прибегнуть всем нам к молитве. Отправляйтесь пешком теперь же в Диканьку испросить, вымолить у бога, чтобы супружество это было счастливо. Чтобы во всю дорогу на устах ваших была одна молитва и никаких пустых речей или спора, чтобы только одно стремле<нье> к богу было в сердцах ваших. Умерь свою привычку строить фантазии и планы для будущего в уверенности, что всё потечет такою дорогою, какую ты [В подлиннике: какую же] в голове своей [всему в голове своей] предпишешь. [Далее начато: Но] Лучше вместо того, от всех сил своих и со слезами, помолись о своей сестре, чтобы милосердный бог внушил ей помышленье беспрерывное истреблять [о том, чтобы истреблять] из своей души все те качества и свойства, которыми мы наносим неприятности, оскорблен<ия> другому. Ответ капитану матушка мне прочла. Он, по-моему, очень благоразумен. Она пишет, что предложенье его приятно и ей и дочери, но что она считает долгом предуведомить его, что состоянья у ней нет теперь никакого, и потому советует сообразить с этим род жизни заблаговременно и обо всем передумать. Мне же писать письмо к нему неприлично. [Далее было: да и вам прежде, чем советовать мне делать это, приличнее было бы испросить у меня совета] Я больше вашего опытен и знаю больше вашего свет. Письмо от меня было бы тогда у места, если бы он отнесся ко мне, тогда обыкновенно благодарят за честь и рассыпаются во всяких комплиментах, но письмо адресовано к матушке и притом так холодно-официально, что я бы даже и не нашелся как отвечать, точно как бы он не от своей воли, а по какому-то принужденью делает это предложенье. Впрочем, [Далее начато: весьма может быть и от незнанья] это всё стороннее. Дело не в этих пустяках. Чему быть, того [тому] не миновать, а суженого конем не объедешь. Уж если что случилось, то верно случилось потому, что так угодно было богу. Дай только бог, что<бы> случившее<ся> случил<ось> не как наказанье, а как награжденье. Зная, что счастливые супружества бывают уделом только тех, над которыми почивало неотлучное благословенье родителей, которые не огорчали их ни поперечным словом, ни поперечным поступком, я должен вас молить, чтобы хоть в продолженьи месяца или двух неделей глядеть на мать свою, как на святую, исполняя малейшие ее желанья, не прекословля ей ни в малейшей безделушке, чтобы получить [наконец получить] истинное растроганно-признательное благословенье, исполненное слез и благодаренья богу за детей своих, тогда [Далее начато: будет счастлив<о>] я бы не боялся ни за какое бы ни было супружество. [Далее начато: но по] Бог да вразумит тебя и наставит во всем, как и чем быть полезной своей сестре.

Твой любящий тебя брат Николай.

Е. В. ГОГОЛЬ

<После 22 мая 1851. Полтава.>

Любезная сестра Елисавета!

Письмо твое меня смутило. [смутило мно<го>] Молись богу ото всех сил души, сколько их в тебе достанет. Шаг твой страшен: он ведет тебя либо к счастью, либо в пропасть. Впереди всё неизвестно; известно только то, что половина несчастья от нас самих. Молись, отправься пешком к Николаю Чудотворцу, припади к стопам угодника, моли его о предстательстве, сама взывай ото всех сил ко Христу, спасителю нашему, чтобы супружество это, замышленное без совещания с матерью, без помышленья о будущем и о всей важности такого-поступка, было бы счастливо. Что касается до меня, от всей души желаю, чтоб оно было счастливо, но желанья моего мало, счастье зависит от тебя самой.

Говей, исповедайся, принеси чистое покаянье господу во всем. Рассмотри строго всю свою жизнь. Ни в чем себя не оправдывай, но лучше обвини во всем. Много есть в нас таких качеств и свойств, которыми наносим мы неприятности и вред другому и которые, покуда еще не связана с нами судьба другого, сами по себе еще не так важны, но в супружестве бывают [еще бывают] причиной полного несчастья обоих. Вспомни сама, что не было человека, с которым бы ты не поссорилась, и не было приятельницы, с которою бы, пожив несколько времени вместе, не произошло между вами какой-нибудь размолвки, — а ведь с мужем нужно прожить весь век. Не почитай ничтожными вещами все эти, по-видимому, мелкие капризы и упорства, старайся от них всеми силами избавиться заблаговременно, теперь же, потому что <они> бывают причиной охлаждений друг к другу, страданий беспрерывных и наконец вечных разрывов. Ты в радости — я дрожу за тебя. Одна мысль о том, как тебе трудно сделаться хорошей женой, которая вся должна быть одно послушанье и небесная кротость, вводит страх неизъяснимый в мою душу, особенно, когда помыслю о том, что тебе даже неизвестна эта добродетель, [последняя добродетель] что ты не слушала меня ни в чем, что я тебе советовал для твоей же пользы, и [Далее начато: тогда] что в то время, когда сестры твои по мере сил старались исполнить хотя десятую долю моих советов, [просьб] тебя никакими убежденьями и просьбами нельзя было заставить даже попробовать своих, сил. Как вспомню это — не могу не бояться, не могу радоваться счастью, [твоему счастью] которого я еще не вижу. О, да спасет тебя бог, вразумит, наставит во всем. ] Далее начато: ничего] Молись, ничего другого не умею и не могу тебе сказать.