Расправляя крылья - Ms Incognito

я будучи с проблемой, вам не нужна, я позор! Только это ваш позор, не мой, ведь это вы недоглядели, ибо были заняты собой. Но ничего, я облегчу ваше состояние!

— Роза, доченька! Остановись, что ты делаешь, дай мне свою руку! — Причитает мать.

— Отойди от меня, ты не помогла мне.

— Роза, угомонись, мы все решим. — Растерялся отец.

— Здесь нечего решать. Или мы остаёмся, или уходим. Следующий шаг, будет в окно.

— Ладно, стой! — Нервно рявкает отец.

Я замираю, и недовольно смотрю.

— Я хочу знать, кто отец ребёнка. — Вытянув руки вперёд, успокаивающе говорит отец.

— Его нет.

— Роза, успокойся, давай свою ручку, я перебинтую, и мы спокойно поговорим… — Увещевает мама.

— Я не верю вам. И я предупредила. Даже не вздумайте хитрить. Если что-то пойдёт не так, вы потеряете меня.

— Мы поняли, Роза, давай руку.

ГЛАВА 29

РОЗА

Своей выходкой, я все-таки прогнула, под себя, родителей. Вечером отец, собрал нас за столом, для обсуждения, дальнейшей жизни.

— Значит так. Переведешься пока, на домашнее обучение, в связи с проблемами со здоровьем. Справку тебе, и все необходимое сделают. А когда пузо начнёт расти, уедешь, к моей тётке, в деревню. Под конец, подъедет мать. И сюда, вернётесь все вместе. Ребёнка, мы с матерью, запишем на себя. Ты будешь числиться, как сестра. Все понятно? — давяще смотрит, он на меня.

— Да, понятно. А что с больницей?

— Договорюсь. Пока в платной будешь наблюдаться. Кто отец, так и не скажешь?

— Не скажу. — Упрямо, сдвигаю брови.

— Я звонил, в деревню-то… Никто там не тонул. — Усмехается отец.

— Я соврала.

— Ну-ну… Теперь брысь, за уроки. Разочаровала, ты меня дочь. Я думал ты умнее… Но, видно я где-то упустил… — Досадно машет рукой отец.

Я молча ухожу в комнату. Мои требования, полностью удовлетворены. Конечно, мне не очень хочется ехать, к тётке отца. Видела я ее, пару раз, и оставила она, не самые приятные впечатления. С таким же, тяжелым характером, и требованиями. Ладно, думаю управлюсь.

Время бежит… Я практически, не выхожу из дома, отец, с его паранойей, говорит мне гулять, на балконе, чтоб не дай Бог, соседи не прочуяли. Мне это, категорически не нравится, но я не спорю. В остальном родители старались, кормили меня, как следует, покупали витамины. Мой гардероб, сменился на мешковатые вещи. И вот настал, этот тяжёлый день, когда меня, на пятом месяце беременности, повезли к тётке.

Ехать было, далеко. Четыре часа, в одну сторону.

Отец, всю дорогу молчал, хмурился. Видимо, перспектива стать новоявленным папашей, в документах, и дедом по факту, его не очень-то, и прельщала.

Мать, как испуганная, крольчиха, озиралась на меня, и ёрзала. Отцову тётку, она тоже не любила, и побаивалась.

В деревню, мы заехали, ближе к обеду. Рассмотрев, унылый пейзаж, я вздохнула. Деревня, домов на двадцать, со скособоченным колодцем, и сворой собак. Прелестно. Все, как я «люблю».

Если я думала, что в бабкиной деревне, уныло, то здесь было, все намного хуже и безрадостнее. Зато можно гулять, здесь меня, вряд ли, кто узнает.

Зайдя, во двор, пройдя, через подкосившийся забор, мы подошли к старому, деревенскому дому. Дверь нам, открыла тётка. В тулупе, и обрезанных валенках.

— Проходите, в избу-то… — Хмуро сказала она, зло глядя на меня, из под нахмуривавшихся, кустистых бровей.

Мы вошли, и оказались в просторной комнате, с печкой.

— Что, нагнала позору-то, на свою семью? — Спрашивает тётка.

— Перестань, Евдокия. Нам и так, не сахарно. — Отвечает ей мать.

— Погоди ещё, не сахарно вам, опосля будет, когда девка родит. — Язвит старуха.

Я ничего не говорю, и осматриваюсь. Дом не большой, однокомнатный. Есть печка, железная кровать, как из советских, пионерских лагерей, с пышной периной, цветастые половики на полу. Возле окон, на подоконниках, стоят горшки с геранью. Места для меня, нет.

Словно прочитав, мои мысли, Евдокия говорит:

— На раскладушке поспишь, вона… — И тычет заскорузлым пальцем, в какое-то алюминиевое сооружение.

— Мне нельзя на таком спать, это не удобно. — Холодно говорю ей.

— А не нравится, обратно езжай! — Язвит старуха.

— Папа, поехали обратно? Я не смогу спать, на раскладушке, это вредно. Я не хочу нервничать.

— Евдокия, где тут кровать, можно заказать?

— Ишь ты… кроваааать… Принцессу привезли.

— Мы же договорились, Евдокия? Я своё обещание выполню. Не вредничай…

— Не вредничай… Я её заскоки терпеть не буду! Как миленькая, по дому шерстить будешь. Я вообще в поле рожала, и ничего, и работали мы до последнего… — Огрызается противная старуха.

— Папа, я в поле рожать не буду. И по дому шерстить тоже, не буду. Или хотите, чтоб я урода родила? — Бессовестно прибегаю я, к шантажу.

— Ууух, вырастили дочурку, что Лизка, твоё воспитание? — Каркает, со смехом Евдокия.

— Успокойся, Роза. Все хорошо будет. — Успокаивающе, поглаживает меня мать.

— И вообще, мне нельзя нервничать. Я должна спокойно, прожить этот момент. Или я пешком пойду, обратно домой, и все увидят мой живот, и соседи и одноклассники. — Упрямо талдычу своё.

— Не надо, никуда ходить. Здесь сиди. С кроватью решим. — Рубит отец.

Мать прижимает, меня к себе, и судорожно вздыхает.

— Евдокия, где кровать можно заказать-то?

— В райцентре, тока пока они ее соберут, твоя краля, уже родит. — Почесывает нос старуха.

— Ну что, вообще что ли вариантов нет? — Злится отец. Он не любит, когда идёт, что-то не так.

— Покумекаем… — Отвечает Евдокия, и выходит из дома.

А мы остаёмся, и смотрим друг на друга.

— Роза, терпи и не спорь с ней. Поняла? Евдокия, хороший человек, просто она, своеобразна. — Сев, на старую табуретку, сказал отец.

— Она мне не нравится. Но я потерплю, только объясните ей, что меня эксплуатировать бесполезно. Мне бабушки хватило.

— Слов-то понабралась. Эксплуатируют ее… — Кривляется отец.

— Рома… Пожалуйста… — Одергивает его мать.

— Скажешь, кто отец? — Сощурился отец.

— Не скажу. — Отворачиваюсь я.

— Он хоть… Приличный, или шелупонь какая? Хотя … Приличный бы так не поступил. — Машет рукой отец.

— Он красивый, и здоровый. — Только и сказала я.

А отец подавился.

Тут, вернулась Евдокия, с какой-то, сухонькой старушонкой.

— Вот, привела вам, Маруську.

Мы, озадаченно переглянулись.

— У Маруськи, Сашка умер, муж ейный, его кровать, пустует стоит.

Бабка Маруська, стоящая, как пенёк с глазами, охотно закивала. Отец потоптался, и вышел со словами:

— Ну пойдём, глянем.

И троица, вышла на улицу.

— Я буду спать, на кровати, какого-то умершего деда? — Спросила я мать.

— Роза, ну это же деревня… — Устало отвечает она.

Они ввалились впятером, с какими-то забулдыгами, волоча, такую же кровать, как у Евдокии.

— Принимай, хозяйка! — Радостно завопил, один