Витой Посох. Время пришло - Ларк Аэри

Не зная, с чего начать и как разговорить старого знакомого, Лориан решил просто рассказать ему всю свою историю, которую целиком не знала даже жена. На этот раз он не скрыл того, что является дальним родственником Эглиолена, а, значит, и самого Элви.

Юноша слушал Лориана внимательно и молча, иногда покусывая губы и сжимая кулаки. Если отбросить степень родства, то молодой человек оказался его братом. Будь Элви помладше, он расплакался бы в его объятиях. В детстве Элвио очень хотел, чтобы у него был старший брат, с которым можно поделиться всеми мальчишескими бедами и проблемами. Отец не то чтобы не понимал или не поддерживал сына, но мальчик стеснялся обращаться к нему по мелочам. Эглиолена он ставил выше среднего уровня, тот представлялся недосягаемой вершиной, на которую равнялся сын. Если бы Эглио знал, сколько слез выплакал в подушку юный Элви, то схватился бы за голову, но мальчик рано научился не показывать никому, что у него на душе. Иное дело, если бы у Элви был старший брат… Мальчик никогда не обращался к отцу с обычными проблемами, считая, что должен решать их сам, ведь Эглио не обращался к нему за помощью в решении своих. Только изредка Элви спрашивал совета у отца.

Приблизительно так же Элви относился к богам – он не считал правильным обременять их просьбами, с которыми люди в состоянии справиться сами, ведь боги же не обращаются к людям за помощью. Боги заняты своими делами, и дела у них такие, с которыми человеку не справиться, они поддерживают мир и защищают его от чужих враждебных сил. Это мнение возникло, когда однажды в храме богини Солнца мальчик увидел фреску, изображающую женщину, которая держит солнце на руках, как ребенка, и закрывает его собой от чего-то темного и страшного, наползающего со всех сторон. «Что будет, если солнце погаснет? – подумал юный Элви. – Тогда все люди умрут. Значит, нельзя отвлекать богов по пустякам, потому что они заняты слишком важным делом».

К богам, точнее к богине Здоровья и Красоты, Элвио обращался лишь однажды, когда у него серьезно заболела мать и мальчик боялся, что она может не поправиться и умереть. Когда мать выздоровела и Элви пришел в храм, чтобы как-то отблагодарить богиню, он был готов на все, но старый жрец сказал, что для этого достаточно воскурить для богини специальное благовоние, чтобы она просто знала, что о ней помнят и благодарны за ее помощь, ничего другого от людей ей не нужно. Отец говорил приблизительно то же самое, когда они всей семьей посещали ежегодные храмовые праздники.

Однажды, уже в более старшем возрасте, Элви поспорил с одним из последователей культа Троих. Тот утверждал, что древние боги ушли и забыли про этот мир. Мальчик не согласился с ним и заявил, что боги не могут просто так уйти и бросить то, что им дорого, если они ушли – значит, на то были серьезные причины, например, в опасности оказался другой мир. Когда же они сделают все свои дела там, то обязательно вернутся. Последователь Троих посмотрел на собеседника, как на тронутого, и они разошлись каждый при своем мнении. Элви вообще никогда и никому не навязывал своего мнения, но и чужое воспринимал только после серьезных размышлений.

Сейчас из-за знакомства с братом перед юношей пролетели эти и многие другие воспоминания. Почему Лориан не рассказал о себе раньше?! Тогда отец смог бы ему помочь, и брату не пришлось бы пройти через такие тяжелые испытания. Но он выдержал все и остался очень хорошим человеком, а значит, должен выдержать и Элви.

В ответ юноша не мог не рассказать всего, что случилось с ним за это время, хотя и не очень вдаваясь в подробности. Но Лориан понял все недомолвки и корил себя за то, что слишком мало сделал, чтобы найти это чистое существо еще по горячим следам. Теперь оставалось только надеяться, что Элви сможет превозмочь свалившееся на него и остаться самим собой. В силах друзей было только поддержать его и принять таким, каким он стал.

На прощанье Лориан сказал Элви: «Если тебе вдруг захочется того, чему ты так долго противился, приходи ко мне, и мы обсудим все еще раз, иначе твой рассудок может не выдержать».

На второй день Элвио посетил старого стряпчего, со знакомства с которым и началась жизнь товарищей в Лорге. Рани Ларади тоже не с первого взгляда узнал молодого человека, в которого превратился недавний подросток.

– Мастер Ларади, – обратился к нему Элви, видя замешательство старика, – это я, Элви.

– А-а, не узнал тебя, заходи, – обрадовался тот.

За прошедший год Рани сильно постарел, но выглядел вполне бодрым.

– Присаживайся, ты, наверно, устал. Я налью тебе сехлита. А может, ории? – Старик глянул на юношу с вызывающими смешинками в глазах.

Элвио покраснел, орию пили только взрослые, и то далеко не все – напиток производил слишком сильный бодрящий эффект, и весьма специфичный, со слов тех, кому доводилось пробовать.

– Нет, спасибо, не стоит беспокоиться. Я зашел на минутку.

– Ну так уж и на минутку? – улыбнулся Рани. – Рассказывай, где был, что видел? Мне на старости лет интересно все.

– Я побывал почти на самом восточном побережье, – с запинкой начал Элви, подбирая слова. – И там, где я был, мне встретился один человек, о котором я хотел рассказать именно вам. Возможно, его тоже кто-то ищет…

Стряпчий присел и незаметно вздохнул, за истекшее время он вложил немало сил и средств, чтобы найти этого мальчишку, но, к сожалению, безуспешно и поэтому долго злился сам на себя. Но сейчас он не хотел торопить юношу, чувствуя, что тому надо собраться с мыслями.

– Этот человек рассказал мне, что он младший сын князя, и я поверил ему. На самом деле он не человек, а денери… – На этой фразе Элви смутился и запнулся, запоздало сообразив, что допустил бестактность по отношению к собеседнику и всем людям в целом.

Многие аристократы-денери кичились своим происхождением от древнего народа, но Эглиолен некогда строго внушил сыну, что происхождение не может являться предметом для гордости или презрения, поскольку не относится к личным заслугам. Поэтому Элвиоран старался не упоминать о расовой принадлежности без серьезных на то причин. Хотя в данном случае причина была – старый стряпчий мог и не сообразить, что речь шла именно о князе денери.

– Сказал, что сын князя, говоришь? – Рани заломил бровь, во взгляде читались сомнение и интерес.

– Да. Сын того самого князя, который правил Дайном до войны. Эргисарена. Парня зовут Энели. Полное имя – Энелион.

Рани молчал, обдумывая интересную новость. Сына князя действительно искали и даже предлагали информаторам вполне приличное вознаграждение. Вот только кому верить и насколько достоверна полученная информация?..

– Он так тебе и сказал? – поинтересовался стряпчий.

– Нет. Наоборот. Он говорить не очень-то хотел. Энели работает танцором в одном закрытом заведении, но…

– Что?

– Мне показалось, что он не очень стремится, чтобы его нашли. Хотя… слова не рассказывать о его местонахождении Энелион с меня не взял. Я подумал, вдруг кто-то из его родных остался жив и ищет…

Элви чувствовал себя очень неловко, словно предавал товарища, который приложил немало усилий для его побега и дальнейшего путешествия обратно в Лорг. Хотя, с другой стороны, юноше казалось, что он поступает правильно, давая узнать о княжиче внешнему миру.

Рани Ларади подробно расспросил Элви и о городе, и местонахождении заведения, после чего они попрощались. После ухода юноши стряпчий засел за письма. Наибольшее доверие из тех, кто желал найти детей бывшего князя Дойна, вызывали Соли Ранди, поверенный барона Саглена ло’Стени, и еще один человек, связи которого могли вести как раз к таинственной особе, которая именовала себя княжной.

– Посмотрим, что они ответят на первую зацепку, а дальше и решим, кому предоставить полную информацию, – бормотал под нос старый стряпчий, запечатывая письма.

А про себя он соображал, что в любом случае полученные деньги будут полезны – и ему на старости лет не лишние, и мальчишкам на дорогу можно подкинуть.

Одинокая свеча в темноте, за которой нет ничего… Нет даже самой темноты… Если всмотреться до рези в глазах, там начинают проступать образы. Они что-то шепчут, зовут. Очень хочется придвинуться, чтобы расслышать яснее, но этого делать нельзя. Грань и так удерживается только горящей свечой.

Две девушки сидели на постели и с замиранием сердца вглядывались в темноту.

– Мать говорила мне, – прошептала подруге темноволосая, – что они могут рассказать все, главное правильно спросить.

– Твоя мать тоже была ведающей?

– Тссс! – приложила первая палец к губам. – Спрашивай у них о том, что хочешь узнать.

Подруга нервничала и никак не могла подобрать слова. Наконец она произнесла:

– Я скоро выйду замуж?

Тени согласно закивали, а юная ведьма сокрушенно покачала головой – чтобы получить ответ на этот вопрос, не обязательно настолько рисковать. Впрочем, каждого волнует свое, она видела, что подруга довольна. Аливия придумала свой вопрос задолго до редко случающегося полного новолуния, но так и не решила, как его лучше задать. Девушку не раз посещали непонятные кошмары, в которых погибали все знакомые ей люди. Но только на первый вопрос тени ответят честно. Молчание затягивалось, свеча начала колебаться и потрескивать, чувствовалось, как вибрирует грань, стоило поторопиться.