Победители недр (Первое изд. 1937 г.) - Григорий Адамов

— Не волнуйся, Михаил, — мягко сказал Мареев, положив ему руку на плечо. — Это, конечно, самое серьезное, что могло случиться с нами... Но прежде всего — спокойствие... Возьми себя в руки, Мишук...

Он крепко сжал его плечо.

— Конечно, Никита, — слабо улыбнулся Брусков, — это так... Первый момент... Все в порядке...

— Ну, и отлично! Первым делом, нужно проверить целость фидеров на барабанах. Может быть, провод поврежден именно на них.

— Это не трудно сделать. Я переключу моторы на аккумуляторы через барабаны.

— Ага! Правильно...

В это время из буровой камеры показалась Малевская.

Она сразу поняла серьезность положения. Если фидера оборвались, снаряд не сможет получать электроэнергию с поверхности.

— Что вы решили? — спросила она коротко.

— Сначала проверим провода на барабанах. Если они в целости — посоветуемся... Проблема не легкая.

В молчании все трое поднялись в верхнюю камеру. При их появлении Володя вылез из-за ящика с батареей.

— Там все в исправности, — сказал он, стряхивая пыль со своего комбинезона.

— Надо, Володя, соединить аккумуляторы с проводами на барабане.

Через несколько минут все помещения снаряда наполнились гудением моторов. За стеной послышался шорох, верхние части колонн давления еле заметно продвинулись в отверстие потолка. Снаряд тронулся с места.

Вдруг Мареев громко крикнул:

— Стоп! Стоп!

Брусков сейчас же выключил моторы и посмотрел на Мареева. Тот стоял, запрокинув голову, и рукой показывал на потолок.

— Что такое, Никита? — в один голос спросили Малевская и Брусков.

Мареев опустил голову и провел рукой по лбу.

— Барабан не разворачивался, а фидер, я ясно видел, пополз вниз, в снаряд...

Несколько секунд Брусков и Малевская стояли неподвижно, не сводя глаз с Мареева.

— Ну, теперь сомнений больше нет, — произнес наконец Брусков. — Фидера оборваны где-то там, наверху, и мы, так сказать, на мели...

— К сожалению, это верно.

В полном молчании они спустились в шаровую каюту. Малевская принялась приводить в порядок киноснимки, полученные за последние сутки. Володя открыл учебник и углубился в чтение. Брусков сидел возле него и, сняв с головы берет, сосредоточенно расправлял кисточку на нем. Мареев ходил по каюте, заложив руки за спину, напряженно думая о чем-то.

— Как это могло случиться? — прервала Малевская общее молчание. — Ведь шланги с проводами на всем пути от поверхности находятся среди измельченной породы... Может быть, барабан заело и шланги из-за этого где-то оборвались?

— За барабаны я ручаюсь, — возразил Брусков.

— Вероятнее всего, — сказал Мареев, продолжая ходить по каюте, — колонны давления прижали к фидерам несколько маленьких, но острых обломков породы и перерезали их... А может быть, от краев трещины отломились острые осколки, а колонны помогли им повредить фидера...

— Как ни болела, лишь бы умерла... — отозвался Брусков.

— Ну, не торопись хоронить. Мы еще поборемся.

— Эту пословицу я применил к фидерам, а не к нам. Я и не думаю сдаваться... И вот мое предложение. Пока в наших аккумуляторах еще сохранилась полная зарядка, используем их и вернемся на поверхность. Выбросим все лишнее, облегчим снаряд и поведем его по проложенной трассе наверх.

— Не годится, Михаил! — резко ответил Мареев, останавливаясь перед Брусковым. — Я принимаю лишь те предложения, которые дают возможность двигаться вниз!.. Только вниз! Это во-первых. А во-вторых, как бы ты ни облегчал снаряд, тяжесть его останется огромной, и он сможет подниматься на поверхность не перпендикулярно, а только по наклонной плоскости, по гипотенузе. Это составит около семнадцати километров. Тут уж никакие аккумуляторы не помогут.

— Тогда я не знаю, что предложить...

— Да я тебя и не тороплю, — усмехнулся Мареев. — Ввиду исключительных обстоятельств моя канцелярия будет производить прием предложений круглые сутки. Так что можешь спокойно подумать...

Однако прошли сутки, другие, но никаких предложений не поступало. Жизнь в снаряде протекала по заведенному порядку. Взрослые члены экспедиции поочередно несли вахту, но она была пуста и бесцельна, ее нечем было заполнить, и вахтенный бродил по помещениям снаряда, стараясь найти себе какое-нибудь занятие. Малевская после вахты принималась за киноснимки или составляла по поручению Мареева описание пути, пройденного снарядом. Но часто она неподвижно застывала со снимком в руках, устремив глаза куда-то вдаль, — было видно, что мозг ее напряженно, мучительно работает над чем-то важным, но неразрешимым. Она встряхивала кудрями и принималась за прерванную работу. Брусков чаще всего лежал в своем гамаке, иногда вдруг вскакивал, бросался к столу и, лихорадочно проделав какие-то вычисления, с досадой швырял карандаш и рвал бумагу. Мареев обычно ходил по шаровой каюте, заложив руки за спину, часто разговаривал с «поверхностью» — с членами Комитета, с Цейтлиным, с выдающимися учеными, инженерами, изобретателями, советовался с ними, рассматривал различные предложения, проекты и затем передавал их на заключение Брускова и Малевской. Это немного заполняло их время.

Все разговоры в снаряде были об одном и том же, о самом главном: как возобновить движение снаряда? Как вдохнуть в него жизнь? Как ликвидировать аварию, которая может стать для экспедиции смертельной?

Эти вопросы обсуждались десятки раз в течение суток. Ответа не было.

Глухое беспокойство охватывало страну — сначала узкий круг людей, близких к организации экспедиции, потом все дальше и шире захватывая советскую общественность. Созывались экстренные заседания Правительственного комитета, экспертных комиссий.

Третьи и четвертые сутки не принесли никаких перемен в положении снаряда. Часы протекали угнетающе однообразно. Незаметно росла и ширилась тревога. Молчание вставало стеной, за которой люди тщательно прятали друг от друга свои думы и беспокойство.

Занятия с Володей были единственным способом отвлечься от мучительных дум и возрастающей тревоги. Все члены экспедиции ждали их с нетерпением.

В этот день задолго до назначенного часа Малевская напомнила Володе:

— Что у нас сегодня? Гражданская война? Ты прочел отрывок из «Железного потока»?

И Володя начал рассказ о восстании миллионов на необъятных российских просторах, о незабываемых походах, о борьбе за торжество социализма, за счастливую жизнь, о великих вождях революции — Ленине, Сталине.

Вдруг он заметил, что Малевская, совсем не слушая его, неподвижно сидит, устремив куда-то вдаль широко раскрытые, ничего не видящие глаза.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});