Сердце язычницы - Патриция Мэтьюз

Поклонившись леди Анне, Морис поспешно покинул солярий. Как только он скрылся, старая леди посмотрела на внучку:

– Вы не пожалеете, говорит он! Дитя мое, ты пожалеешь об этом во время первой же вашей беседы. Хватит трех, чтобы ты умерла от скуки! Скажи, пожалуйста, что это на тебя нашло, почему ты согласилась терпеть его общество?

– Не знаю... Наверное, мне стало жаль его. Он выглядел так... так трогательно. Кроме того, бабушка, он ведь вам родня.

– О чем я не перестаю сожалеть. – Устроившись поудобнее, леди Анна устремила на внучку насмешливый взгляд. – Знаешь, почему он отказался ездить с тобой верхом и так быстро улизнул? Потому что панически боится животных, а в особенности лошадей. Уильям обожал верховую езду, а поскольку Этериджи время от времени здесь бывали, Маргарет каждый раз предлагала Морису составить ему компанию. Представь себе, этот трус убегал и прятался. Однажды Уильям, раздраженный этим, вынудил-таки Мориса сесть верхом. Тот продержался в седле пару секунд, потом свалился на... как бы это сказать... на мягкое место. Поскольку лошадь шла шагом... – Старая леди внезапно оборвала себя и снова посмотрела на Лилиа. – Признаться, не ожидала от тебя такой снисходительности к этому ничтожеству. Я думала, ты рассмеешься ему в лицо.

– Не скрою, вначале мне этого и хотелось, но, как я уже сказала...

– Ну хорошо, хорошо! Тебе стало жалко это никчемное создание. Однако сдается мне, дитя мое, дело не только в этом. В последнее время с тобой что-то происходит. Поверь, я еще не впала в старческое слабоумие и не настолько глупа, чтобы не заметить очевидного. Ты стала куда послушнее, почти не выражаешь недовольства своим положением, но не это главное. От тебя исходит внутренний свет... свет счастья, я бы так это назвала. Ты можешь объяснить мне, что происходит?

– Я пересмотрела свой взгляд на вещи, бабушка, – ответила Лилиа, безмятежно улыбаясь и не отводя взгляда. – Кроме того, я привязалась к вам.

К ее удивлению, увядшие щеки старой леди покрыл румянец.

– Нонсенс, нонсенс! Не пытайся меня провести, плутовка, не играй на чувствах старухи! Но твои слова так приятны... так согревают сердце! Подойди ко мне, дитя мое.

Леди Анна раскрыла Лилиа объятия. Девушка, по обыкновению, опустилась на колени перед шезлонгом, и бабушка обняла ее. Лилиа ощутила, что щека старой женщины влажная от слез.

– Позволь мне высказать все, что у меня на сердце, дитя...

– Конечно, бабушка!

– Но если ты когда-нибудь напомнишь мне эти слова, я откажусь от них. Слушай меня, дитя мое. Если Господь призовет меня к себе еще до конца года, который ты обещала подарить мне, возвращайся на свой остров сразу после похорон, даю тебе на это свое благословение. Более того, я требую, чтобы ты покинула Англию, когда меня не станет. Если ты останешься, тебя окружат люди вроде Маргарет и Мориса, и ты сама не заметишь, как переменишься. Взамен прошу тебя дать эгоистичной старухе одно обещание... Ведь ты пообещаешь мне это, Лилиа? Останься со мной до самой моей смерти, когда бы та ни пришла!

– Обещаю, бабушка.

Девушку поразило, что обещание вырвалось так легко и к тому же из самой души. Она сразу поняла причину своей внезапной уступчивости – Дэвид Тревелайн.

По мере того как росла и крепла ее любовь к нему, все более отдалялись и Мауи, и Акаки. Если раньше она спешила к озерку и водопаду, чтобы без помех грезить там о своем утраченном рае, то теперь ради встреч с Дэвидом, ожидание которых наполняло ее трепетом. А он, появляясь, без остатка заполнял ее мысли, сердце, душу – все существо, так что не оставалось места ни для чего иного. Девушка даже начала по-иному смотреть на обычаи и нравы страны, в которой теперь жила, но была не так наивна, чтобы не понять – эта перемена основана на любви к Дэвиду. Не встреть его Лилиа, она была бы так же одинока и несчастна, как и сначала.

Всю следующую неделю Морис Этеридж регулярно наведывался в Монрой-Холл. Уже со второго визита он перестал приносить конфеты и цветы, заметив, что Лилиа не проявляет к его подаркам особого интереса. «К чему в таком случае тратиться?» – подумал он с большим облегчением.

Точно так же начиная со второго визита леди Анны не было в солярии, когда приходил Морис. В этом помещении, залитом солнцем, он проводил время наедине с Лилиа, что избавляло его от постоянных насмешек тетки. Девушка неизменно встречала его в амазонке, как бы давая понять, что у нее есть дела. За неделю ее отношение к Морису не стало теплее, она держалась отчужденно, но вежливо. Не имея опыта в сердечных делах, он не находил в поведении Лилиа ничего странного. Наоборот, это внушало надежды, поскольку Морис знал от матери, что женщины относятся к браку серьезно.

Впрочем, даже если бы кто-то намекнул, что не все в порядке, Морис отмахнулся бы. Всерьез увлеченный Лилиа, он изнемогал от вожделения и готов был на все, чтобы заполучить ее. Ему стоило немалого труда держать себя в рамках приличия и не выказывать, насколько он распален. После каждого визита, длившегося от пятнадцати минут до получаса, Морис, оставшись один в конторе или дома, воображал, как набрасывается на Лилиа, срывает с нее одежды и в исступлении берет ее силой прямо на полу солярия. Эти видения изгоняли из его памяти реальные встречи, и он даже не помнил, о чем шел разговор с девушкой.

Увы, если бы Морис из кожи вон лез, чтобы заинтересовать Лилиа, она вряд ли расположилась бы к нему. Девушка очень сожалела, что согласилась встречаться с кузеном, и умирала от скуки в его обществе. Если он случайно касался ее, Лилиа внутренне содрогалась.

Она не сказала Дэвиду о том, что за ней ухаживает Морис Этеридж. Лилиа уже поняла, что ее возлюбленный горяч и способен на опрометчивые поступки. Об этом свидетельствовали его скупые рассказы о прошлом, в частности, о дуэлях и связанных с ними жертвах. Правда, Дэвид заверял, что навсегда покончил с этим, но кто сказал бы, чем кончится дело, узнай он, что Морис вздумал ухаживать за Лилиа? Он вполне мог послать Этериджу вызов.

Не желая рисковать, девушка терпеливо выносила тягостные свидания. Она не решалась прекратить их, но чем дольше медлила, тем активнее вел себя ухажер, считавший ее пассивность поощрением. Девушка сознавала все это, но слова замирали у нее на губах, когда она видела жалкого и нелепого Мориса Этериджа. Однако за четыре дня до бала тот, сам того не желая, довел дело до развязки.

Некоторое время назад он начал провожать Лилиа до конюшни и в тот день шел рядом с ней, по обыкновению болтая всякую ерунду. Девушка, не слушая его, делала вид, будто заинтересована. Вдруг одна фраза привлекла ее внимание. Она остановилась и посмотрела на спутника: