Гори, бабочка, гори - Риз Риверс

тобой поступила.

Мой рот открывается от шока, а затем я скольжу по ней и оказываюсь между ее ног, упираясь руками по обе стороны от ее головы.

— Никогда, блядь, не говори мне этого. Никогда… никогда не извиняйся передо мной. Черт, ангел! Ты не сделала ничего плохого. Ты никогда не могла сделать ничего такого, за что стоило бы извиняться.

Она быстро качает головой.

— Нет, я должна была сказать тебе с самого начала. Как только я увидела тебя, когда Тейт привел меня в твой дом. Я должна была сказать тебе, что я — Бабочка. Я должна была сказать вам всем свое настоящее имя. Это мои секреты разрушили все. Это моя ложь причинила тебе такую боль.

Издаю стон и прижимаюсь лбом к ее лбу. Эта чертова девушка. Эта прекрасная, милая, с огромным сердцем девушка. Я буду любить ее чертовски сильно до конца своих дней, если она позволит мне, и я скажу ей это.

— Ангел, я люблю тебя. Люблю каждую версию, каждый слой, каждый дюйм тебя и твоего сердца. Пожалуйста, скажи, что ты позволишь мне любить тебя. Скажи, что останешься, чтобы я мог показать тебе, какой я сейчас, каким я хочу быть для тебя.

Я вижу, как расширяются ее глаза от моих слов, а затем вижу, как она отступает от меня, от этого момента, как ее стена снова поднимается, но я не могу позволить ей. Она нужна мне слишком сильно. Если она не хочет слышать, я буду показывать ей, пока она не почувствует это вместе со мной. Мой рот приникает к ее губам, и я чувствую вкус этих сладких губ всего второй раз, но я хочу гораздо большего, чем просто поцелуй. Я хочу всего. Лижу ее губы, умоляя своим ртом впустить меня. Скольжу рукой вниз по ее руке, пока не переплетаю свои пальцы с ее, сжимая их. Она издает крошечный крик, прижимаясь к моим губам, а затем открывает рот для меня. Я пользуюсь этим преимуществом и связываю свой язык с ее языком, поглаживая его, исследуя ее рот, пока ее грудь не упирается в меня с каждым вздохом.

Упираюсь своим твердеющим членом в стык ее бедер, и она приподнимает бедра, чтобы добиться большего трения. Когда она начинает издавать слабые стоны, я чуть не кончаю в штаны. Я так долго этого, блядь, ждал. Ждал, потому что мой кулак был единственным, что касалось моего члена с тех пор, как она вошла в мою жизнь. Она нужна мне, как воздух.

Опускаю свой рот чуть ниже, целую ее челюсть и умоляю:

— Позволь мне показать тебе, как сильно я хочу тебя, ангел. Пожалуйста, детка, позволь мне прикоснуться к тебе?

Она со стоном откидывает голову назад, а я лижу и целую дорожку по ее синякам и провожу зубами по ключицам, оттопырив футболку. Я не отпускаю ее пальцы, а другой рукой оттягиваю воротник ее футболки еще ниже, чтобы оставить след горячего влажного тепла на ее груди. Ее свободная рука скользит по моим волосам и тянет меня ниже, к ее соску, заставляя мой член плакать. Мне нужно больше, больше ее. Мне нужно увидеть эти идеальные груди, о которых я мечтал столько лет, поэтому я захожу с другой стороны и задираю ее футболку снизу вверх, пока она не оказывается на ее шее. Я резко вдыхаю воздух от желания, когда ее обнаженная грудь предстает перед моим голодным взором. Черт возьми, она так совершенна. Мне нужны ее руки, поэтому я подношу наши соединенные руки ко рту, целую каждую из костяшек, а затем прижимаю ее руку над головой к подушке.

— Надеюсь, тебе некуда идти, потому что мне понадобится несколько часов, чтобы поклоняться твоим сиськам, ангел. Я не лгу, когда говорю, что эти красавицы были в сотнях моих снов.

Света осталось достаточно, чтобы я мог разглядеть красный румянец, вспыхнувший на ее груди при моих словах, и это заставляет меня опуститься и лизнуть разгоряченную кожу. Я не тороплюсь с каждой грудью, облизывая и посасывая их нижнюю часть, обхватывая и сжимая их в руках. Перекатываю ее розовые бутоны сначала пальцами, а затем засасываю их глубоко в рот, прежде чем пощелкать и поиграть с ними языком. Я мог бы часами наслаждаться ее сладостью прямо здесь, но Сави дает понять, что хочет, чтобы я уделил ей внимание в другом месте. Она подтягивает колени к моим бокам и сильно прижимается ко мне своим бугорком, умоляя меня своим телом.

— Пожалуйста, пожалуйста, Эш. Мне больно. Мне нужно…

Мне тоже, детка, мне тоже. Я отпускаю ее сосок с влажным хлопком и тянусь через голову, чтобы стянуть с себя рубашку, отбрасывая ее в сторону, чтобы я мог почувствовать ее атласную кожу на своей. Я подношу другую руку, чтобы снять с нее футболку, а затем скольжу ртом по ее боку, но замечаю краешек цветных чернил. Я знаю, что у нее была маленькая татуировка в виде бабочки на бедре, но это, должно быть, что-то новенькое. Я приподнимаюсь настолько, чтобы повернуть ее на бок, и прикусываю губу, пока мои пальцы прослеживают линию порхающих бабочек от маленькой на бедре до других, которые становятся все больше по мере того, как татуировка растет вверх по боку. Все бабочки скрыты за черными колючими лианами. Я наклоняюсь и с грустью целую каждую из них. Я знаю, что это такое, я знаю, что это значит. Моя бабочка могла выйти из клетки, но она создала новую, полную колючек, чтобы держать всех на расстоянии.

— Я освобожу тебя от этого, ангел. Я помогу тебе летать. — хриплым тоном обещаю я ей и стягиваю с ее ног брюки и трусики. Она переворачивается на спину и притягивает меня к себе.

— Я не хочу летать. Я хочу гореть. Сожги все это, Эш. Заставь меня забыть.

Отчаянная грусть в ее голосе разбивает мне сердце, но сейчас я сделаю все, что угодно, дам ей все, что она захочет. Я тянусь вниз, стягиваю с себя треники и отбрасываю их на край кровати. Ничто и никогда не было так чертовски приятно, как ощущать всю ее мягкость на своем теле, кожа к коже. Хочу исследовать каждый ее сантиметр, пробовать на вкус, трогать, целовать и кусать, но она берет себя в руки, переворачивает нас так, что я оказываюсь на спине, а она на мне. Ее горячие пальцы пробегают по моей груди, перебирая грудные мышцы, задерживаясь на маленькой голубой бабочке над