За пределом (том 3) (СИ) - Кири Кирико

Только я хлебнул оттуда, как меня вновь вырвало. А потом ещё раз. Во рту остался неприятный привкус спирта.

— А теперь это, — протянула она мне свёрнутую стодолларовую купюру и зеркальце с двумя белыми дорожками. — Давай, полегчает немного.

Я послушно втянул обе, после чего почувствовал, как в голове словно становится больше пространства. Голову немножко отпустило, и в виски уже никто не вкручивал шурупы.

Хоть какое-то облегчение… С этой мыслью я лёг обратно. Чёрная без всякого «фи» убрала тазик, а синеволосая приземлилась с другой стороны. Обе прижались ко мне с двух сторон, буквально зажав своими телами и грудями, которые что у одной, что у другой имелись, причём солидные, среднего размера.

— Так чего хочет наш победитель? — спросила черноволосая. — Хочешь, я буду снизу?

— Так ему и подняться-то тяжело, какой снизу. Сверху будем, — улыбнулась синеволосая. — Только вот… — я почувствовал, как она схватила меня своими длинными пальчиками за пах, — разбудить надо его, — и облизнулась.

— Как вас звать-то? — пробормотал я.

— Меня Дженнифер, — ответила черноволосая.

— А меня Элла.

— Элла и Дженнифер. Мне хреново, и я засыпаю, поэтому… а почему вас вообще двое здесь?

— Ну так ты же победитель, — чмокнула меня Элла в щёку.

— А победителю полагается всё в двойном размере, — чмокнула меня в другую щёку Дженнифер. — Мы тебя умыли, отмыли и принесли сюда.

— Вернее, нам помогли.

— А где остальные? И сколько времени?

— Сейчас утро, вроде как. Все спят или до сих пор веселятся. Можешь поспать, Мясник, мы посторожим и согреем тебя.

Я не стал отвечать. Лишь позволил себе провалиться в сон, окружённым теплыми и нежными живыми женскими телами.

И чего бы ни хотели девушки, в тот раз у меня так ничего и не вышло. Я проспал до самого упора, пока меня не пришли поднимать свои же. Одели не без помощи Дженнифер и Эллы, которая шепнула мне, что мы обязательно должны будем встретиться в школе.

Гребня, Панк, Бурый и Гильза, которая сверкала глазами, бросая холодный взгляд на девушек, выглядели куда лучше, чем я. А вот Пуля с обмотанной рукой не отличался от меня ни на гран.

— Мы подрались, — кивнул он на руку. — Кажется, сломал пальцы.

— Я помню, прости за это.

— Да ничего. Только постарайся не лобызаться с моей сестрой.

— Хорошо. Ты как?

— Плохо.

— И я.

Диалог двух инвалидов.

Зал к этому моменту уже почти опустел. В основном здесь суетились девушки, что до этого были спутницами на часок для людей картеля. Они мыли полы, убирались, носили вёдра и приводили это место в порядок. И едва ли не каждая помахала мне рукой, когда я проходил мимо.

— Ты теперь знаменит, — похлопал меня по плечу Бурый. — Уложил двоих. Ладно Пуля, но Газа уложить, это нечто.

— Он был пьян, — напомнил сухо Гребня. — Причём сильно. Это было видно по его походке. Он с трудом руками махал.

— Да похуй. Главное, что он его уложил у всех на глазах. Все были такими нажравшимися, что никто не вспомнит, как было дело. Лишь то, что Шрам уложил его. Хотя да, ты же теперь у нас Мясник…

— Мясник… — пробормотал я. — Шрам звучит лучше.

— Мясник брутальнее и более грозно, — вставила своё веское слово Гильза.

— Для нас ты Шрам, но вот среди остальных ты прославился как Мясник. Тупое прозвище, кстати.

— Есть такое, — кивнул Панк. — Хотя ты вообще выделился. Тебе нельзя пить, иначе идёшь в разнос и становишься совсем другим.

— Да, тосты, чтоб выебать всех цыпочек в радиусе километра, это было действительно сильно, — кивнул Пуля.

— Ладно тосты трахать цыпочек, он предлагал отрезать головы всем членам банд, а из кишок сделать колбасу, набитую их же мясом.

— Я это предложил? — немного охренел я.

— Да, ты это предложил, — кивнул угрюмо Панк. — Все восприняли это за шутку, но выглядел ты слишком серьёзно для неё. Ты становишься неадекватно агрессивным и непохожим на себя.

— Боже… — пробормотал я.

— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, — объявила Гильза.

— И именно это мне не нравится, — поморщился Панк.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Зато такой подход очень понравился боевикам, — усмехнулся Бурый.

Мы вышли на улицу, где меня встретило жестокое солнце, буквально выжигая глаза. Да уж, изгонит свет тьму во мне во имя Бога и святого света. Теперь я понимаю, как это бы выглядело в буквальном смысле слова.

* * *

Время шло своим чередом, и после того клуба, где я оторвался по полной, многие стали знать меня как Мясника. Оно так быстро приклеилось ко мне, что никто иначе меня и не называл. Пропало даже моё имя, которое обычно ставили впереди. Просто Мясник.

Когда я вернулся домой, Саки, как и в прошлый раз, схватилась за сердце и принялась мне ставить на лицо компрессы. Делала это с такой прытью, что мне становилось даже неловко.

А ещё Саки начала ходить на работу. Исправно стала ездить туда и обратно на такси, радуясь, как ребёнок, и говоря, что ей работать нравится. Уверен, что со временем это пройдёт, но тот факт, что без работы плохо, она запомнит на всю жизнь, что оставит в ней свой отпечаток. Но это будет потом, а пока она буквально дышала жизнью, строила планы на будущее и уже искала квартиру, куда собиралась переехать с первой зарплатой. А потом куда она будет устраиваться, чтоб заработать ещё больше и пробиться в одну из корпораций, что расположились в Верхнем городе. По её плану, там она заработает столько, что сможет открыть уже своё дело, — естественно, что не без моей помощи, но всё же, — и обеспечить обучение дочери.

— Это не значит, что я тебя бросаю, — говорила она. — Просто перееду.

А я её каждый раз успокаивал.

— Всё в порядке, Саки. Я рад, что ты вдохнула жизни и сама стала живой.

И я не врал. Я был рад за неё. Она стала едва ли не единственной светлой стороной в моей жизни, так как всё остальное занимал картель, война, наркотики и план свержения Бурого. Я погряз в этом настолько, что в принципе уже не отличал, где была моя личная жизнь, где я был самим собой, а где моя версия для людей картеля, где я был Мясником. Моя репутация значительно поднялась с тех пор, и меня знали многие. Я был ещё более известен, чем остальные члены команды Бурого, не в последнюю очередь из-за своих выходок и тостов. Теперь я действительно был мясником, убийцей.

Это подтверждали мои участия в разборках, налётах и защитах, на которые я стал выезжать значительно чаще. Сколько я убил за это время? Если считать всех, кого точно убил, то человек пять. Может показаться мало, но в перестрелке на маленьких улицах, где повсюду стреляют, прицелиться вообще сложно.

Я был Мясник.

Шёл июль, шла война, которая бесконечно уносила жизни людей, подобных мне. Соломон продолжал покупать мясо, которое направлял под пули, тем самым обеспечивая кладбища работой. Бывшие зэки, алкаши, молодые парни, что повелись на деньги, отчаявшиеся люди, отморозки — все шли в ход. В расход. Но даже они не могли перебить естественную убыль боевиков.

Что касается банд, то у них, в отличие от Соломона, набирать в таких количествах людей возможности не было. Бабочки так вообще не могли найти столько особей женского пола, что были готовы отдавать свои жизни ради ненужной им войны. Их количество сокращалось очень быстро, и улицы утопали в женской крови.

В ход пошли даже наёмники, которые действовали куда более жёстко и нацелено, чем сами боевики. Иногда за нас, иногда против — смотря кто их покупал.

Оборотни тоже проявляли себя, но всё так же нечасто, как и раньше. То там появятся, то там, обозначая своё присутствие трупами без пулевых отверстий.

Что касается моей личной компании, то Джек пока собирал людей и наводил справки о тех, кто может свести нас с бандами. Делал он это очень медленно, так как постоянно кто-то не мог, у кого-то температура, а у кого-то геморрой от нагрузок. Собрать всех в кучу оказалось куда сложнее, чем я думал. К тому же, некоторые отказывались сразу, услышав, куда им предлагают вступить. Эдак половина как минимум. В тот момент я вспомнил о старом бывалом вояке, что жил напротив меня в прошлой квартире, и послал к нему Джека с предложением присоединиться или хотя бы выслушать.