Игра с огнем - Анна Джейн

– Что ты несешь! Какого женишка? Отпусти Дениса, и пусть он уезжает, – рассердилась я.

– У нас сегодня праздничный ужин намечается, – пробасил дед тем временем. – Идем с нами, Денис. Представишься семье, так сказать, официально. Расскажешь о своих намерениях касательно нашей девочки.

– Что? – переспросил Дэнни несколько изумленно.

– Точно-точно, – поддержал его и Федька. – Вот и я о намерениях хочу узнать. А мать в каком восторге будет! Так что вперед, за нами, парень.

– Вы что, с ума сошли? – закричала я на весь двор. – Никуда он не пойдет! Дэн, уезжай.

– Дэн, ты – настоящий мужик, не уезжай. Идем с нами, – тут же заговорил Федька, явно наслаждаясь ситуацией. – Мне сегодня тоже с родней невесты общаться, так что ты будешь не одинок.

– Уезжай. Ты же спешишь, да? – подняла я взгляд на Смерча, моля, чтобы он сел в машину.

– Если твой брат настаивает, – растянулись губы в улыбке у моего якобы парня, – не буду отказываться.

– О, молодец! Наш человек, – закивал довольный Федька.

– Та-а-ак, за мной, рота в два идиота, – отдал приказ дедушка и первым зашагал к подъезду. – Не отстаем.

Орел только крякнул.

А монстрик Смерча решил попасть в квартиру через открытое окно.

– Павел Георгиевич, разрешите сказать, – произнес вдруг мой лжепарень несколько нерешительно, и я уже обрадовалась, что он сейчас скажет, что никуда идти не может – у него, видите ли, дела. Однако меня ждало громадное разочарование.

– Разрешаю, – замер около подъездной двери дедушка.

– Я не могу пойти к вам…

– Правильно, не ходи! – согласилась я радостно. – У тебя ведь куча дел, да? Друзей с поезда встретить… Собаку выгулять…

– … не купив цветов Машиной маме, – закончил Смерчинский.

Каких еще цветов, идиот! Спасай свою шкуру и беги отсюда! У нас дома такие монстры сидят, что твой монстрик по сравнению с ними просто ничтожен. И вообще! Ты не должен быть таким… идеальным! Покажи себя с плохой стороны, а не будь таким хорошим, ты ведь мне все больше и больше нравишься, тупица!

– Чего не купив? – обалдел братишка-простофиля, не обремененный особыми манерами.

– Цветов. Или хотя бы конфет, – серьезно произнес Дэн, незаметно вновь касаясь моей ладони, словно говоря, что все в порядке. – Я не знаком с родителями Маши и поэтому не могу прийти просто так.

Я чуть на асфальт не села.

– Вежливость не порок, – кивнул дед, явно оценив своей широкой офицерской душой красивый порыв души ветрилы. – Исправлять не будем. Так, Федор, цветочный магазин недалеко. Даю вам десять минут. И купи цветы теще. Совершенно чокнутая женщина, – подмигнул мне дедушка, вспомнив деятельную тетю Лину.

– Мы не опоздаем. Веди к магазину, – посмотрел на Федьку Смерч совершенно спокойно, будто всю жизнь готовился покупать подарки для моей мамы.

Я ударила себя по лбу. Вот валенок-самоубийца!

– Ну что же, не думал, что мотоциклисты – такие вежливые парни, – хмыкнул брат, явно удивленный.

Они оба под одобрительный взгляд дедушки действительно загрузились в Федькину машину и отъехали. Цветочный магазин располагался совсем недалеко от нас – буквально в пяти минутах ходьбы от дома. Дед тут же засек время на своих командирских часах, подаренных сослуживцами. Он человек старой закалки и пунктуальный до невозможности. Парни опоздают – хорошенько им потом на уши присядет. Мол, опоздание – это первый шаг по скользкой дорожке, ведущей к предательству чести и родины.

– Деда, что за дела ты устроил? Зачем Дэна позвал с собой? – начала возмущаться я вновь.

– Не хнычь, девочка моя, – улыбнулся мне он. – Надо ж мне знать, кто с тобой тут так бессовестно миловался прямо на дороге.

– Не миловался… Мы просто стояли. А я кто, кстати, если они два идиота? – вспомнила я про роту и идиотов, захихикав.

– А ты – моя любимая внучка, – захохотал дед, прижал к себе, положив руку на плечо, и добавил важно: – Замуж за него пущу, только когда в армии отслужит! Так и скажи матери.

– Его матери?

– Своей! Нет. Сам скажу. Та-а-ак, и что на тебе за платье такое? – явно стал шутить надо мной дедушка, который знал, что я юбки и платья терпеть не могу. – Распутное. Непорядок у тебя с одеждой, Маша, непорядок. Вера совсем тебя распустила.

– Да она меня заставила это надеть! – возмутилась я. – Вот, еще и босоножками ноги натерла…

И я принялась со вкусом жаловаться деду на маму, и на брата, и на весь мир. Он слушал и качал головой, посмеиваясь.

А Дэн и Федька вернулись через девять с половиной минут – им об этом сообщил дед, как только автомобиль брата вновь припарковался около подъезда. В руках у обоих были совершенно идентичные, но очень элегантные букеты с яркими герберами, тюльпанами и хризантемами. Я тут же залезла носом в один из букетов, вдыхая весенний свежий цветочный аромат.

Блин, даже моя мама сегодня цветы получит, а я остаюсь в глубоком пролете!

«Жизнь штука печальная, жизнь – штука несправедливая!» – заныли головастики и картинно зарыдали.

– Почему одинаковые? – поинтересовался дед. Но, раз не критиковал букеты, значит, они и ему по вкусу пришлись.

– Наш Денис сказал, купить одинаковое надо, чтобы ни моя теща, ни его будущая… не разобиделись, – тут же доложил брат. – А что ты, Машка, так на меня смотришь? Дениска сказал мне, что у него на тебя большие планы! И попробуй только разочаровать его. Если не он, то кто же?

– В смысле, балбес?

– В прямом. Кто же освободит наш дом от твоего гнета? Парень, у тебя квартира есть?

– Есть, – кивнул Дэн.

– Вот и ладушки, – потер руки довольный Федька. – Ну, Денисище, ты скоро моим кумиром станешь! Я тебе даже Машку помогу от нас выкурить.

Я замахнулась на брата, чтоб ударить по плечу, но он увернулся и попросил Дэна «защитить его, бедненького, от сестринской тирании». То, что «бедненький» был выше Смерчинского на полголовы и гораздо шире, Федьку не волновало.

Дедушка, прикрикнув на внука, развернулся и царственно кивнул парням.

– Ну, Федор, Денис, в подъезд. Мария, особое приглашение? Нас заждались.

Пришлось шагать вперед.

Брат зашел в подъезд самым последним – явно изображая конвой для Смерчинского, на случай, если тот решит вдруг сбежать. Каждый раз, когда я оглядывалась на Федьку, он начинал мне подмигивать и усердно шевелить бровями, тыкая пальцем в спину поднимающегося впереди него Дэна. Я окидывала Федора жгучим взглядом, в душе обещая свершить над ним жуткую месть, но молчала. Дэнв тоже молчал, покорно поднимаясь наверх по ступеням и оглядывая кое-где исписанные стены подъезда. На одной из них углядел надпись: «Все дураки – одна я хорошая!» и потом, уже в универе, сказал мне между делом, что писать на стенах некрасиво – оказалось, он запомнил мой почерк и узнал его.

Мы молчали, а дед же, напротив, разглагольствовал о том, какой приятный нас сегодня ждет вечер. Что греха таить, он действительно оказался приятным.

Дверь нам открыла мама – быстро, едва брат успел надавить пальцем на звонок. Тут же стали слышны смех, музыка и веселый гомон – такой, какой бывает только в праздничные дни, когда в квартире собираются гости.

– Ну что вы так долго? Почти все уже в сборе! – напустилась нарядная и сердитая мама на нас прямо с порога, дирижируя лопаточкой для торта. – Федя, тебя только за смертью посылать! Ой, папа, я не тебя имела в виду. Папа, раздевайся и проходи, пожалуйста. Настенька, выключи, пожалуйста, духовку! – крикнула она почти без перехода, а потом вновь повернулась к нам. – Сынок, Настина мама и родственники уже пришли, ждем только ее отца и брата. Лина отправила их за сладким. И зачем? У нас же все есть… Но Лину не переубедишь. Ее никто и ни в чем никогда не переубедит. Федя, раздевайся и иди к гостям и развлекай их. Папа, и ты иди. Та-а-ак. А где эта девчонка… Маша! Ты тоже здесь? Слава Богу, а то я думала, ты, как всегда, пропала, уже собиралась тебе звонить и… – И тут она заметила Смерча. – Ой, а что это за мальчик с вами? Федя, это твой друг?

– Друг, друг, – гнусно, как мне показалось, ухмыльнулся брат, разуваясь. – Но не мой. Мама, это цветы Лине Антоновне.

– А чей? – не сводила с Дэна мама пристального взгляда, не обращая внимания на цветы. – Папа… это твой, что ли, друг?

– Вера, – поправляющий перед зеркалом тщательно отглаженную форму дед весьма выразительно посмотрел на нее. – Что ты несешь? Ты понимаешь, что у меня в мои шестьдесят с гаком лет не может быть друзей – ровесников внуков? А мои товарищи Василий Петрович и Игорь Вадимыч не делали пластики, чтобы зелеными юнцами предстать перед тобой и твоими гостями.

– Папа! – возмутилась мама, но любопытство в ней победило, и она, переведя взгляд на меня, неожиданно изогнула брови и заулыбалась. – Так ты – Машин друг! – сказала мама так радостно, словно только нашла потерянного сыночка.

– Мама, это Денис, – сказала я, вздыхая. – Парень… мой. Дедушка его позвал к нам в гости, когда увидел нас около подъезда.