Компромат на президента - Сергей Зверев

Президент сидел рядом с Бондаревым на бревне и сосредоточенно морщил лоб, пытаясь найти ответ на, казалось бы, простой вопрос друга.

– Если честно, – произнес он, но, перехватив ехидную улыбку Клима, поправился, – буду с тобой откровенен, от меня зависит многое, но далеко не все. И если ты хочешь знать, что будет завтра, то этот вопрос не ко мне, я не аналитик и не сотрудник метеоцентра. Я могу тебе только сказать, каким хотел бы я видеть завтрашний день.

– Понятно. Кто же не хочет, чтобы всем было хорошо? Но хотя бы одного человека в стране ты сделал счастливым. Я неплохо отдохнул. Жаль только, что редко такие дни случаются.

Пение птиц, шелест листвы, гудение ветра над лесом нарушил чужеродный звук – загудел лодочный мотор. Бондарев повернул голову. Рассекая искрящуюся гладь озера, к камышам мчалась моторка.

– В лодке один человек или два? – не открывая глаз, спросил президент.

– Двое.

– Что-то случилось.

Президент поморщился, поднимаясь с бревна, при друге он мог позволить хоть немного побыть самим собой, не так тщательно прятать усталость, раздражение. Но когда лодка ткнулась носом в песок, он уже был собран и бодр. Помощник с виноватым видом торопливо подошел к костру.

– Извините, но…

– Я понимаю, что это делается не только с целью испортить остаток дня.

Помощник вымученно улыбнулся:

– Хайновского сегодня утром взорвали во дворе собственного дома, как раз во время задержания. Среди бойцов группы есть погибшие и пострадавшие. Взрыв был таким мощным, что от Хайновского практически ничего не осталось. По предварительным данным, в его ноутбук вместо аккумулятора была подложена взрывчатка.

Президент выжидающе смотрел на помощника:

– Кто мог его взорвать накануне ареста?

– Версии отрабатываются, – такой ответ ни к чему не обязывал, помощник почувствовал это, – возможно, убийство заказали партнеры по бизнесу, те, кому было невыгодно, чтобы он заговорил. Но это еще не все. Только сейчас выяснилось, что все принадлежащие ему акции Хайновский поместил по частям в разные банки, как залог под кредиты. Следы расходования кредитов теряются. Теперь, даже если мы сумеем доказать незаконность передачи акций Хайновскому…

Президент оборвал его взмахом руки:

– Нам их за просто так не вернут, возможно, придется их выкупать.

Бондарев, торопясь, вдавливал клавиши мобильника. Секунд пятнадцать вслушивался в длинные гудки.

– Информация об этом прошла в новостях? – спросил он.

– Взрыв почти в самом центре Москвы не скроешь от журналистов.

– Я же сам сказал ей не брать трубку, – Клим Владимирович с раздражением бросил трубку в карман.

– Кому?

– Ей, – дал самый короткий ответ Бондарев, – я должен ехать. – Клим, не торопясь, пошел к воде: – Не хочу, чтобы еще один человек погиб.

Не успел никто и глазом моргнуть, как Бондарев вскочил в моторку. Охранник, доставивший помощника, не добежал даже до тропинки в камышах. Взревел мотор, и лодка, набирая скорость, понеслась к противоположному берегу, оставляя за собой густой пенный след.

– Черт… – вырвалось у обычно сдержанного и дипломатичного помощника.

– Позвони и скажи, чтобы ему дали зеленый коридор до самого Коломенского, – вздохнул президент.

– Может, дать ему машину из вашего сопровождения?

– Это лишнее. И проследи, чтобы его рыболовные снасти собрали, поставили их отдельно. Клим Владимирович ими очень дорожит.

Клим Бондарев пробежал по аллейке, промчался возле беседки, на ходу вскинул руку, прощаясь с супругой президента, стоявшей на крыльце.

– Клим Владимирович, – закричала она, – что случилось?

– В другой раз.

Женщина покачала головой.

«И так всегда. Но Клим – единственный, кому я и муж доверяем безоговорочно. Это другим нужны посты, лицензии, должности. А он настоящий друг, с которым можно просто поговорить. И когда плохо, на него можно рассчитывать».

Бондарев распахнул дверцу внедорожника, вскочил за руль. Еще не разогнавшись, виляя из-за того, что колеса пробуксовывали, внедорожник понесся на опущенный полосатый шлагбаум. Охранник в будке как раз заканчивал разговор с помощником президента.

– На выезде его не задерживать!

Охранник бросил трубку мимо рычагов аппарата и метнулся к кнопке управления шлагбаумом. Полосатая пластиковая доска пошла вверх. Мужчина в форме сомкнул веки, он был почти уверен, что машина сейчас снесет шлагбаум к чертовой матери. Но Клим чуть ослабил газ. Автомобиль выровнялся, и шлагбаум лишь скользнул по крыше, завибрировал.

Клим мчал по шоссе с предельной скоростью, иногда ему казалось, что другие машины просто стоят на месте. Он петлял, перестраиваясь, обгонял по обочине, вздымая шлейфы пыли. Вслед ему шептали ругательства, настойчиво сигналили, грозили кулаком.

Иногда, оказавшись на свободном участке трассы, он хватал мобильник и жал на кнопки, набирая собственный домашний номер. В наушнике звучали протяжные гудки, и в эти моменты Бондарев отчетливо представлял себе свою гостиную, где «надрывается», озаряясь мягким зеленым светом, не только компактный радиотелефон, но и гремит старый, еще довоенный, находящийся в прекрасном состоянии «сименсовский» аппарат, подаренный ему друзьями на день рождения. И ему хотелось верить, что Лада прислушивается сейчас к его звонкам, просто не решается взять трубку.

Приближался город, и, хотя дорога стала шире, машин на ней прибавилось, лавировать становилось все сложнее, поневоле пришлось чуть сбросить скорость. Другие автомобили, повинуясь знаку, уже чуть ползли. Бондарев выскочил на разделительную полосу. Машину трясло так, что оставалось удивляться, как она не разваливается на части. Милиционер перебежал дорогу под самым носом у испуганных водителей и, став на краю разделительной полосы, завертел полосатым жезлом, как самолетным винтом, показывая, чтобы Бондарев проезжал как можно быстрее.

«Спасибо другу, – усмехнулся Клим, – догадался дать распоряжение. Все-таки хорошо, что у нас Россия, а не Германия. Там такие штучки с „зеленым коридором“ для друзей очень быстро становятся предметом судебного разбирательства».

Из-за поста ГИБДД сорвалась милицейская машина с включенными сиреной и мигалками. Вскоре она уже замаячила впереди. Милицейский автомобиль расчищал дорогу. Машины шарахались к обочине, замирали. Прохожие недоуменно пожимали плечами, глядя на то, как «менты» прокладывают путь для самого заурядного потрепанного внедорожника с московскими выгоревшими номерами.

Перед поворотом в свою улицу Бондарев махнул рукой, чтобы машина сопровождения уходила, но капитан дорожной службы получил другие инструкции. Он выключил сирену и тоже свернул в узкую улицу с частной застройкой. Машины прошли дверь в дверь, и лишь перед самым своим домом Клим чуть вырвался вперед. Даже не оглядываясь, он бросился на крыльцо, вбежал в дом. Но в комнату заглянул не сразу, ожидая засады, прижался спиной к простенку и глянул в дверное стекло, отражавшее стол и диван.

– Эй! – его возглас наполнил пустую гостиную и погас в ней, дверь в спальню, дверь в ванную комнату оставались открытыми.

«И там никого, – Бондарев перешагнул порог, снял наколотую на акулью челюсть записку, пробежал ее взглядом, тут же отметил, что телевизионный пульт лежит не на том месте, где он оставил его в последний раз.

– Дурочка… – пробормотал он, опускаясь на диван и забрасывая ногу за ногу, – ты мне казалась осмотрительнее.

Капитан сидел в милицейской машине и тяжело дышал, словно всю дорогу не ехал, а бежал перед Бондаревым. Перед ним за лобовым стеклом простиралась простенькая московская улочка, каких уже мало осталось в столице.

«И зачем мы так мчались?»

Когда капитан выбирался на узкий тротуар, на соседней улице усатый мужчина, стоявший у забора, раздраженно оправдываясь, бросил в трубку мобильника:

– Он приехал не один, с ним как минимум мент, – и тут же зашагал к припаркованному неподалеку от перекрестка старому «Мерседесу».

Клим сидел и прислушивался к шорохам, наполнявшим дом, но все они были привычными, ни одного лишнего.

Послышался настойчивый стук по косяку входной двери.

– Разрешите?

– Проходите, – голос Бондарева звучал ровно и спокойно.

В гостиную заглянул капитан милиции. Он не знал, кого ему пришлось сопровождать, с какой целью, просто выполнил приказ начальства. Капитан снял фуражку и вытер мокрый лоб, ему пришлось попотеть, чтобы на протяжении пятнадцати километров городских улиц держаться впереди внедорожника. Он смотрел на мужчину, сидевшего у стола, и не мог понять – зачем тот мчался через весь город, куда спешил? Не за тем же, чтобы теперь покачивать ногой в одиночестве.

– Все в порядке? – спросил он и не удержался, прошелся взглядом по рыболовным трофеям, развешанным у камина.

– Почти, – отозвался Клим, – спасибо за помощь.