Низвержение Жар-птицы - Григорий Евгеньевич Ананьин

уже различало их возгласы, но он не мог разобрать отдельных слов, и непонятно было, обсуждают ли они разгоряченно какой-то план или просто дают выход эмоциям. Когда ребята выбрались на открытое место, пересечь которое требовалось как можно быстрее, вновь загремели выстрелы – уже явно прицельные.

– Максим, ты не все таланы истратил? – крикнул Аверя.

– Нет!

– Отведи пули от лошадей! Нам нечем!

Максим послушался; он чувствовал, что сила клада, добытого с таким трудом, уходит, но, вероятно, солдаты также ее использовали: пули взвизгивали совсем близко, и одна из них даже задела волосы Максима. Наступившее после этого затишье – очевидно, люди, гнавшиеся за ребятами, спешно перезаряжали ружья на полном скаку – прервал отдаленный рев:

– Сучье племя! Кровью заплатите за Мишку!

– Какой еще Мишка? – вздрогнул Максим.

– Слушай, – обратилась Аленка к Авере, – так, верно, звали служилого, от которого мы таланы получили. А это его брат или приятель горло дерет!

– Вы что – убили его? – Максим похолодел, вспомнив, каким способом Аверя забрал таланы у Дорофейки.

– А ты как думал? – крикнул Аверя. – Без этого мы бы тебя искали до морковкиного заговенья! Да не бойся, мы его скоренько: камешком по виску, пока спал! Долго не мучился!

– Тогда улизнули, и ныне сподобимся!

Легче, однако, было сказать, чем уйти от погони на измученных лошадях, понукать которых приходилось все чаще. Минуты через две перед ребятами открылся косогор; по счастью, почти сразу удалось наткнуться на ведущую вниз удобную тропинку. Солдаты, двигавшиеся, как и прежде, наискось по отношению к пути, которого держались Аверя, Аленка и Максим, не могли выехать прямо к ней и должны были перемещаться вдоль обрыва. Это означало потерю времени, и, соответственно, давало ребятам возможность спастись, если бы они без задержек миновали открытое пространство, отделявшее косогор от ближайшего леска. Однако на время они становились удобной мишенью, и, действительно, солдаты спешились и вскинули ружья, уже более рассчитывая на свою меткость, чем на быстроту коней. Деревья начинались, и Аверя с облегчением вдохнул терпкий запах прелой листвы, когда короткий вскрик заставил его и Максима обернуться. Казалось, у Аленкиной лошади подрубили сухожилия; она рухнула, и Аленка покатилась по земле: как опытная наездница, она успела сложиться, чтобы не получить ушиб и не быть придавленной. Резким движением Аверя рассек веревки, опутывавшие его и Максима; оброненный нож воткнулся в землю возле конских копыт. Поверженная лошадь храпела, беспомощно лежа на боку; Аленка виновато улыбнулась и попыталась подняться, но тут же вновь опустилась в траву со стоном. Мальчики спрыгнули; побелевший Аверя увидел алую струйку, стекавшую по ее запачканной ноге.

– Дай отсосу кровь, не то рана загноится! – крикнул Аверя, опускаясь на колени перед сестрой. – Максим, здесь таланы не расходуй, прибереги для крайнего случая! Лучше найди, чем ногу перетянуть.

Максим растерялся; рыться в котомках у друзей было бы слишком долго, поэтому он, выправив исподнюю рубаху, где ткань была потоньше, ножом попытался отхватить нужный лоскут. Это удалось лишь со второго раза: первый кусок с непривычки получился треугольным, и Максим в раздражении отбросил его в кусты. Быстро и осторожно ощупав ногу, Аверя убедился, что кость не повреждена; тем не менее, даже с повязкой самостоятельно Аленка не могла ни передвигаться, ни забраться в седло. Друзьям пришлось подсаживать ее; прикусив губу, девочка старалась не стонать и даже удержать слезы. С тремя седоками единственной лошади бежать стало еще труднее, чем прежде; она сбавляла ход, то и дело спотыкаясь, и всякий раз Аленка была вынуждена судорожно цепляться за седельную луку. Убедившись, что животное уже не реагирует на удары плетью, Аверя снова схватил нож; он вонзал его в тело лошади почти по рукоять, стараясь только не задеть артерию, но эта жестокая мера возымела лишь временный эффект. Лошадь упала, пройдя едва ли километр, и издохла тотчас же; Аверя даже не успел дернуть узду. Ребята в отчаянии огляделись; густая чаща обступала их со всех сторон; сзади, ближе к тому месту, где пуля настигла Аленку, слышались отрывистые голоса, будто звуки военной команды, однако не было ощущения, что они приближаются. Похоже, погоня сбилась со следа; оставался единственный выход – затаиться здесь же, хотя все понимали, что шансы на успех очень малы. Максим уже собирался сделать распальцовку, чтобы при помощи трех оставшихся у него таланов хоть немного увеличить их, когда вдруг послышалось:

– Они тут!

Максим шагнул вправо, туда, откуда раздался голос; он не видел, ни откуда появились люди, внезапно выросшие прямо перед ним, ни сколько их было, потому что низко опустил голову, и лишь с его губ сорвались еле слышные слова, в которых непонятно чего было больше – мольбы или угрозы:

– Их – не троньте…

– Здесь хочешь кинуть, на погибель? Или они тебе не друзья?

Далее один из незнакомцев (всего их было двое) – высокий мужик с черной, как потолок курной избы, бородою – ступил к Аленке, приподнял ее, и быстро, но вместе с тем очень бережно перекинул девочку через свое широкое плечо, словно коромысло с пустыми ведрами. Второй человек, помоложе, ухватил пожитки ребят. Затем оба двинулись в заросли, молча поманив мальчиков за собою; по-видимому, они были неразговорчивы, да и времени не оставалось на разъяснения. Ошеломленный Аверя поначалу даже не сдвинулся, и Максиму пришлось потянуть его за руку. С минуту он и не выпускал ее: не будь мальчики одинакового роста, могло показаться, что это старший брат ведет младшего. Кусты сомкнулись за их спинами; мерещилось, будто густой подлесок не позволит пройти дальше и пяти шагов. Однако передний человек, несший Аленку, петлял, медленно, но неуклонно продвигаясь вперед и ни разу не прибегнув к помощи топора, который висел у него на поясе. Похоже, он придерживался какой-то ведомой лишь ему дороги; так же он вел себя и на болоте, что предстало перед путниками спустя четверть часа. Выкрики солдат, оставшихся далеко позади, давно уже затихли; тишину нарушала только хлюпавшая под ногами грязь. Кое-где блестевшие островки воды выдавали присутствие страшных топких мест – еланей, но не позволяли определить, как далеко те простирались. Аверя с содроганием вспомнил рассказ Евфимия о том, как его приятель, понадеявшись на свой навык и пожалев силу клада, погиб в одной из таких природных ловушек и сам Евфимий чудом избежал смерти. Спутники ребят предупредили их, что перемещаться здесь следует только гуськом, в чем Максим очень скоро убедился на собственном опыте: когда он зазевался и ступил совсем немного в сторону, его нога его моментально провалилась по самое бедро