Пожарский - Дмитрий Володихин

Для того чтобы понять, насколько опасным был этот маневр для ополченцев, надо всмотреться в карту Москвы и оценить взаимное расположение противоборствующих сторон.

В наши дни Замоскворечье отделено от Кремля и Китайгородских улиц Москвой-рекой, обширным островом и Водоотводным каналом. Но Водоотводной канал появился лишь при Екатерине II (1780-е годы). Польско-литовская оккупация Москвы приходится на времена, когда канала еще не существовало, а, следовательно, не существовало и острова. В тех местах, где позднее появится канал, тянулась болотистая низина — пересохшая старица Москвы-реки. Лужи, прудики, сырые грязные ямы соединялись «ровушками» и «ендовами» — дренажными канавами. Но по августовской поре все они пересыхали. Таким образом, напротив Кремля и Китай-города, занятых поляками, находился выступ, где исстари находился роскошный государев сад. Его прорезала древняя улица Балчуг, тянувшаяся от побережья на юг. Там, где она упиралась в реку, два берега соединял «живой» (наплавной) мост. Он выходил к Москворецким воротам Китай-города.

Так вот, других мостов между ядром Москвы и Замоскворечьем тогда не существовало.

Ни одного.

А церковь Георгия на Ендове (иначе говоря, на канавке) стоит как раз неподалеку от Балчуга, близ наплавного моста. Можно сказать, в двух шагах.

Итак, Орлов фактически помог полякам создать на южном берегу Москвы-реки плацдарм, через который они могли провести громадный обоз в Китай-город, к оголодавшему гарнизону Кремля. Командование земского ополчения, понимая, разумеется, стратегическую важность наплавного моста, устроило рядом с ним полевое укрепление — Георгиевский острожек. Оборонявшие его казаки из состава Первого ополчения не сумели отбиться. Внезапное нападение поляков отдало им в руки этот укрепленный пункт. Над ним моментально взвилось вражеское боевое знамя.

Но это еще не всё.

Замоскворечье — зона обороны Первого земского ополчения. На огромном пространстве от Крымского брода до впадения в Москву-реку Яузы располагались незначительные по численности русские казачьи отряды и совсем уж немногие группы дворян-ополченцев. Их положение перед лицом мощной армии Ходкевича выглядело, мягко говоря, ненадежным. А когда в тылу у Трубецкого появились гайдуки Невяровского, над всем Первым земским ополчением нависла смертельная опасность.

У Ходкевича отпала необходимость прорываться через мощные укрепления к западу от Москвы, устроенные земцами Пожарского. Ему не надо было штурмовать Белый город. Ему всего-навсего требовалось провести обоз через «рыхлое подбрюшье» полуразрушенных замосквореченских улиц. А в спину Трубецкому при этом станет бить группа гайдуков…

С другой стороны, против гетмана теперь работало время. Он получил очень большое преимущество, но оно могло обернуться серьезной проблемой, если не использовать его вовремя.

Ясно, что сам по себе отряд гайдуков противостоять земцам не может. Если не поддержать его ударом извне, он скоро подвергнется нажиму со стороны превосходящих сил. Рано или поздно, скорее же всего, довольно быстро, его вынудят оставить и острожек, и Георгиевский храм. Куда отступать гайдукам в подобной ситуации? Только через реку, в Китай-город. А там и без того голодно, там и без того нечем кормить солдат. Кремлевские и китайгородские сидельцы не смогут поставить гайдуков «на довольствие». Следовательно, накормить и деблокировать польский плацдарм на Балчуге способен только Ходкевич. Промедлит он… и осажденные окажутся перед необходимостью как-то обеспечить еще несколько сотен голодных бойцов.

Гетману следовало действовать очень быстро и очень напористо.

Сутки польское командование готовило новый удар. По словам Будилы, «…гетман, видя, что с этой стороны трудно подать осажденным помощь и доставить продовольствие, потому что русские хорошо укрепили Белый город и заслонили своим табором, передвинулся на другую сторону реки Москвы, где русские не столь хорошо укрепились и имели лишь два городка, и устроил лагерь у Пречистой-Донской»[169]. Иначе говоря, перенес ставку к Донскому монастырю, где прежде располагалась ставка Трубецкого. Туда же переместился и гетманский громадный обоз — самая большая драгоценность в разоренной русской столице.

Пожарскому стало ясно: вторая попытка прорыва будет совершена со стороны Замоскворечья. Он спешно переправил значительные силы на помощь Первому ополчению, занимавшему там оборону. Ни Дмитрий Михайлович, ни князь Трубецкой не делали попыток выбить гайдуков с балчугского плацдарма. Судьба сражения должна была решиться не здесь, а в прямом столкновении с отрядами Ходкевича.

Земцы наспех укреплялись: рыли окопы, ставили легкие пушки.

О той позиции, которую заняли ополченцы, известно из «Нового летописца», составленного многими годами позднее. Сообщение его выглядит загадочно и у многих вызывает ощущение какой-то путаницы. Вот оно: «Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой с ратными людьми встал от Москвы реки, от Лужников. Князь Дмитрий Михайлович со своей стороны встал у Москвы реки, у [церкви] Ильи пророка Обыденного, а воевод, которые с ним пришли из Ярославля, поставил там, где был Деревянный город по рву. А против гетмана послал сотни многие».[170]

Что касается полков Трубецкого, то слово «Лужники» не должно вводить в заблуждение. В старину «Лужниками» называли колоссальное пространство на юге Москвы, а не одну лишь речную излучину, где с XVI века стоит Новодевичий монастырь, а с XX — олимпийский стадион. В излучине лежали «Малые», или «Девичьи», Лужники. А «Большие Лужники» — местность, располагающаяся намного восточнее. Это окрестности современных улиц Бахрушина, Пятницкой и Новокузнецкой. А Вишняковский переулок в том районе долгое время именовался Лужниковским… Расположение Трубецкого близ Новодевичьего монастыря выглядит странным и даже глупым: он оказывался дальше от центральных замоскворецких улиц, ведущих к балчугскому плацдарму поляков, нежели сам Ходкевич. Мало того, отделял себя от гетманских войск рекой… Очевидно, речь идет все-таки о размещении земцев Первого ополчения где-то у Больших Лужников, это гораздо логичнее. Появившись тут, Дмитрий Тимофеевич со своими людьми закрывал всё Восточное Замоскворечье от побережья Москвы-реки до нынешней Пятницкой улицы, а то и до Большой Ордынки.

Но где заняли позицию полки Пожарского?

Резонно было бы предположить, что они вышли в Западное Замоскворечье и встали в «Крымских» Лужниках (были и такие!), закрыв собою Кадашевскую слободу, Толмачи и перерезав Якиманку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});