Воспоминания о будущем - Кэт Патрик

После субботнего Зимнего бала я нашел твои записки, по которым ты восстанавливаешь свою память, и рассказал тебе правду. Ты была права, когда сказала, что я все это время врал тебе. Я очень виноват перед тобой, Лондон, и хочу во что бы то ни стало искупить свою вину. Я до сих пор не знаю, почему я так поступал. Возможно, я боялся, что ты подумаешь, будто я тебя преследую. А может быть, просто надеялся, что ты вдруг очнешься и узнаешь меня. Но ты не очнулась.

И все-таки нам с тобой было хорошо вместе, Лондон. Я не хочу тебя потерять. Я совершил огромную ошибку, но надеюсь, что ты сможешь меня простить. Потому что, как я уже сказал в самом начале, я люблю тебя, Лондон Лэйн. Твой навеки,

Люк

* * *

Уроки закончились, я сижу дома перед шляпной картонкой. Крышка снята, все содержимое вывернуто наружу. Я сжимаю в одной руке покаянное письмо Люка, а в другой фотографию счастливой парочки и чувствую себя такой же коробкой.

Мама нисколько не удивилась, когда я спросила ее о нем. Она просто отвела меня к этой коробке и улыбнулась почти снисходительной улыбкой.

— Быстро же ты передумала, — говорит она.

— Ничего еще не закончилось! — огрызаюсь я, хватая коробку и решительно направляясь в свою комнату.

И теперь я, как уже говорилось, вывернута наизнанку.

Я начала с самого начала и, когда прочитала записи о двух-трех первых свиданиях, была уже готова набрать номер Люка, принять его извинения и поставить на этом точку.

Но потом я стала читать по-другому — постоянно держа в уме его предательство. Каждое якобы приятное мгновение я безжалостно пропускала сквозь фильтр лжи, и оно становилось гораздо хуже… и грязнее. Все это время у Люка были от меня секреты, он никогда не позволял мне увидеть себя настоящего!

Но ведь у меня тоже были секреты от него.

И я не позволяла ему увидеть настоящую себя.

Получается, мы оба виноваты?

Нет, его ложь все равно хуже.

Ведь правда?

Рядом со мной звонит сотовый телефон, и я знаю, что это Люк, хотя стерла его номер из памяти. Я принимаю решение проигнорировать звонок, но моя рука оспаривает вердикт мозга и поспешно откидывает крышку телефона. Ну что ж, придется поговорить.

— Да? — тихо произношу я.

— Привет, — выдыхает в трубку ласковый голос, от которого у меня мурашки бегут по спине. Зачем он врал? Если бы я не разозлилась на него, то сейчас смотрела бы в его васильковые глаза… — Привет, — отвечаю я.

— Я помню, ты сказала, что тебе нужно время, но я не смог не позвонить, — начинает Люк.

— Ты не оставляешь меня в покое! — шиплю я, решив не позволить ему так легко растопить мое сердце. Пусть он шикарный и замечательный, но он меня обидел. Я до сих пор чувствую это в строчках, которые написала себе в субботу ночью.

— Я знаю, — тихо и беспомощно говорит он. — Что мне сделать, чтобы все исправить?

В такие моменты очень полезно иметь воспоминания о будущих романах. Сейчас мне, шестнадцатилетней, хочется забыть обиду. Уступить. Столкнувшись с мольбой и раскаянием мальчика с внешностью будущей звезды Голливуда, я готова закрыть глаза на некоторые… скажем так, ошибки. Всем своим существом я готова его простить.

Но я помню пусть не такую же точно, но похожую ситуацию в будущем, когда кажущийся вполне надежным служебный роман вдруг закончится крахом, поэтому в глубине души твердо знаю — порой очень полезно пожить с чувством вины, потомиться наедине с тем, что ты натворил. Иногда с примирением стоит подождать.

А иногда, после такого томления и кипения, любовная горячка проходит, словно и не бывало.

Я не знаю, как сложится у нас в будущем, зато знаю, что пока не могу закрыть глаза на ложь Люка. А значит, сегодня прошения не будет.

— Люк, ты ничего можешь сделать, — твердо говорю я. — Я сказала, что мне нужно время, чтобы все обдумать, и если ты действительно меня любишь, то отнесешься к этому с уважением.

Я морщусь, говоря все это, и мне кажется, что Люк делает то же самое, слушая. Он молчит несколько секунд.

— Хорошо, Лондон, — говорит он наконец с такой грустью, от которой у меня слегка разбивается сердце. — Я оставлю тебя в покое.

Мне отчаянно хочется крикнуть: «Нет, не надо!» — но я говорю:

— Спасибо, Люк. — И отключаю телефон прежде, чем успеваю дать ему обещание, которое, возможно, не смогу сдержать.

Я сижу возле кровати, перед пустой шляпной коробкой, среди разбросанных по полу хроник нашего романа, и заливаюсь слезами. Не хочу быть такой ранимой. Не хочу думать обо всем этом. Не хочу, чтобы мне хотелось его простить.

Но сильнее всего я не хочу, чтобы он лгал мне.

Я высвобождаю ноги из-под бумажных завалов, забираюсь на кровать, утыкаюсь лицом в подушку и сотрясаюсь в рыданиях. Я не слышу, как входит мама, она просто вдруг оказывается рядом, гладит меня по волосам, похлопывает по спине и говорит, что все будет хорошо.

«Нет, не будет!» — думаю я про себя.

Ничего никогда не будет хорошо.

Глава двадцать девятая

Вот что я знаю: сейчас почти семь утра, среда, и я уже устала от этого дня. Целый час я читаю роман из собственной жизни, ахая, кусая ногти, улыбаясь и содрогаясь — без конца, то одновременно, то попеременно.

Как все это могло произойти?

Если бы мои записки попались на глаза какому-нибудь стороннему наблюдателю — представим на секундочку, что случайный прохожий забрался сегодня утром в мою спальню и решил убить время за чтением, — то кого он увидел бы на этих страницах? Одинокую девушку, обиженную своим парнем, переживающую из-за противозаконного романа подруги, живущую с лгуньей-матерью и без смывшегося отца, умирающую от страха перед грядущим горем, грозящим принять образ мертвого ребенка.

Спрашиваю еще раз: как все это могло со мной произойти?

И единственный отсвет солнечного лучика в этой безысходной тьме — осознание того, что я все- таки кое-что изменила. Пусть это было микроскопическое, но все-таки изменение.

Одним простым решением, принятым несколько месяцев назад, я спасла Пейдж Томас от жесточайшего разочарования в ее жизни.

Волшебное мерцание мельчайшего кванта света дает мне надежду на то, что я смогу найти силы изменить что-то и в своей судьбе.

Стараясь не забывать об этом, я нашариваю пушистые тапочки, которые не помню, как оставила возле кровати, и бегу в ванную, чтобы приготовиться к тому, что может принести мне очередной школьный день.

Я держу металлическую дверцу таким образом, чтобы наблюдать за расположенным напротив шкафчиком Джейми Коннор и при этом оставаться незамеченной. Я смотрю в зеркало на двери и жду. Между прочим, сегодня я выгляжу так, что сама собой любуюсь, но никто все равно не обращает на меня внимания.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});