Пришельцы ниоткуда - Франсис Карсак

– Надо снизиться. Клэр, зону тепла!

Я опустил соответствующий рычажок. Тотчас же ксилл окутался тепловой зоной с температурой +27°, или, вернее, зоной, где любой предмет мгновенно нагрелся бы до такой температуры. Ни один мислик теперь не мог к нам приблизиться, и в то же время температура оставалась достаточно низкой, чтобы можно было выйти из ксилла в скафандрах.

Теперь планета заполнила почти весь нижний экран и мы начали различать детали: горные хребты, замерзшие реки, обширные гладкие пространства, видимо, океаны. Ксилл продолжал снижаться.

На берегу одного мертвого океана я заметил пирамидальное возвышение удивительно правильной формы и указал на него Ульне. Она быстро изменила регулировку экрана, изображение сразу приблизилось, и я услышал, как Ульна шепчет:

– Мой бог Этахан! На этой планете жили люди!

И действительно, то был город, вернее, его развалины. Он вырастал на глазах, и по мере приближения общая пирамидальная масса распадалась на башни и обелиски, в каком-то яростном порыве устремленные в черное небо. Чем ближе к центру города, тем чаще и выше становились сооружения. Они занимали площадь в несколько тысяч гектаров, а самая высокая башня вздымалась более чем на тысячу метров.

Я был потрясен. Какая фантастическая цивилизация, угасшая миллионы лет назад, воздвигла этот город? Ты знаешь, я всегда увлекался археологией, и в тот момент мной овладело непреодолимое желание высадиться именно здесь. Я сказал об этом Акейону.

– Сначала облетим вокруг планеты, – возразил он. – Если не увидим мисликов, тогда высадимся.

В течение долгих часов один за другим под нами проплывали скованные холодом океаны и материки. Во многих местах мы видели разрушенные города, но все они были гораздо меньше первого. То и дело ксилл снижался до самой поверхности, однако нам так и не удалось заметить ни одного мислика. Тогда мы вернулись к фантастическому мертвому городу, нашарив его лучом прожектора. В ярком свете на зданиях сверкал иней это был застывший воздух.

Мы сели на большой площади у подножия башни; вершина ее исчезала в темноте. Было решено, что на разведку пойдем мы с Ульной, а Акейон на всякий случай останется в ксилле. Мы облачились в скафандры, взяли запас воздуха на двенадцать часов, питательные таблетки, оружие и достаточное количество боеприпасов. Затем мы вышли наружу.

Несколько секунд я колебался, не зная, куда идти. Ксилл лежал на почти круглой площади, замкнутой со всех сторон гигантскими сооружениями. От соприкосновения с теплой зоной твердый воздух разжижался, испарялся, и скоро густой туман скрыл от нас “Ульну-тен-Силлон”. Впрочем, это нас не беспокоило. Мы пошли прямо вперед.

Перед нами открылся сводчатый туннель, ведущий в крытую улицу. Все двери из зеленого металла были заперты. Они показались мне чересчур низкими по сравнению с высотой самих зданий. Так мы прошли с километр, никуда не сворачивая, чтобы не заблудиться. Фасады домов были удивительно голые – ни надписи, ни статуи, ничего, что могло бы рассказать об этом исчезнувшем человечестве. Я уже собирался высадить одну менее прочную дверь, как вдруг почва задрожала у нас под ногами. Предчувствуя нечто ужасное, я схватил Ульну за руку и мы побежали назад, к площади. Там, где недавно стоял наш ксилл, теперь громоздилась гора из камней, металла и прочих материалов. Видимо, под действием тепла башня, стоявшая слева, обрушилась прямо на “Ульну-тен-Силлон”. В полной тишине все новые обломки нагромождались на эту пирамиду. Чтобы не упасть, Ульна прислонилась спиной к стене. Я слышал, как она пробормотала:

– Хэн, Акейон, Акейон сетан сон!

Все замерло. Потом огромная конструкция бесшумно заколыхалась во тьме и медленно обрушилась. Мы были одни на неведомой планете, за миллионы километров от наших друзей, с запасом воздуха на одиннадцать часов.

И тогда, отразив всем своим панцирем свет моего фонаря, появился первый мислик.

2. ПЛЕННИКИ МИСЛИКОВ

Человек – а я включаю в это понятие иссов, синзунов и всех им подобных – все-таки удивительнейшее создание!

Мы были обречены, надежды не оставалось никакой, но нам даже в голову не пришло сложить оружие. Едва показался панцирь первого мислика, я немедленно выстрелил. Он погиб, даже не успев начать излучение. С бьющимися сердцами мы выжидали; больше никто не появлялся.

Оставаться на площади было вдвойне опасно: во-первых, здания продолжали рушиться, а во-вторых, мислики здесь просто могли взлететь и раздавить нас. Мы отступили по уже разведанной крытой улице, бросив последний взгляд на гору обломков, под которой были погребены наш ксилл и Акейон. Здесь, в узком проходе, нам нужно было следить только за тем, что происходило впереди и сзади. Миновав дом, возле которого я останавливался, мы вышли на вторую площадь. Она кишела мисликами, встретившими нас яростным излучением. Но их попытки были тщетны. Нам пришлось буквально перескакивать через тела мисликов, и тут я убедился, что мы встретились с другой породой, отличной от мисликов с Седьмой планеты Кальвенольта: эти были шире, короче, иной формы, и излучение их имело не фиолетовый цвет, а скорее индиговый.

Несколько часов мы шли по улицам мертвого города, не встречая ни одной открытой двери или хотя бы такой, которую можно было взломать. По неизвестным причинам, прежде чем погибнуть, жители города тщательно закупорили свои дома. Единственной интересной находкой была шестиколесная машина, попавшаяся нам в десятке километров от первой площади. Я уже собирался ее осмотреть, когда на нас опять напали мислики. Их были сотни, и они скользили в двух–трех футах над поверхностью. Даже подбитые нашими термическими пистолетами, они продолжали лететь по инерции, и нам стоило большого труда избежать столкновения. Затем мислики переменили тактику. Теперь они атаковали так быстро и так внезапно, что нам пришлось броситься ниц и открыть настоящий заградительный огонь, безбожно расходуя боеприпасы. Через несколько минут вся улица и ближайшие закоулки были нагреты до такой температуры, что ни один мислик уже не мог здесь появиться, и атака захлебнулась.

Печально сидели мы на ступеньках какого-то дома. Воздуха у нас оставалось всего на три часа. Усталость давала себя знать; сквозь прозрачный шлем я видел запавшие глаза и измученное лицо Ульны. Мы лишь изредка обменивались короткими фразами. Я слышал, герои романов обычно выбирают для нежных признаний самые отчаянные ситуации, но могу тебя уверить, что нам было не до этого. Так мы сидели долго. Я начал засыпать.

Вдруг Ульна меня встряхнула.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});