Муки обольщения - Джо Гудмэн

— О чем ты задумалась? — спросил он.

Джесси лежала на кровати рядом с ним. В кои-то веки ее прекрасные светлые волосы были распущены. Ручейки рас плавленного золота и серебра окаймляли ее лицо и спадали на плечи. Джесси рассеянно накручивала одну прядь волос на свой палец. Вид у нее был задумчивый и слегка озабоченный.

Повернувшись на бок, Ной взбил подушку себе под головой и уставился на красивый, изящно очерченный профиль Джесси. Он всегда находил ее очаровательной, и в некоторых ситуациях это приводило его в негодование. Он чувствовал, как будто в его пояснице что-то сжималось, и сейчас происходило нечто подобное. Ной притянул колени к животу.

Джесси повернула голову в его сторону:

— Что?

— Я спросил, о чем ты думаешь. Почти весь день ты была непривычно молчаливой.

— Ты хочешь сказать, что я болтунья?

— Ни в коем случае, — честно ответил он.

За то недолгое время, что они провели в обществе друг друга, Ной узнал, что Джесси была необыкновенно сдержанна и скрытна, если разговор заходил о ней самой. Но при этом она обладала талантом слушать другого человека. Ной мог одинаково непринужденно рассказывать ей о своей будущей работе над Статьями Конфедерации, о юридической практике, о семье. Джесси без труда вызывала его на откровенность, и хотя порой она не понимала и трети того, что он говорил о сложностях составления правительственных законопроектов, под ее воздействием он высказывал свои самые сокровенные мысли вслух.

— Ты уклоняешься от моего вопроса. Что случилось? — повторил Ной.

— Я думаю о том, что ты сказал по поводу своей будущей работы, — ответила Джесси. — Ты ведь собираешься в Филадельфию?

— Да. Я буду вынужден делить свое время между юридической практикой в Ричмонде и занятием политикой в Филадельфии. Думаю, ты в курсе этого?

— Я лишь предполагала. Просто я никогда не задумывалась над этим вопросом серьезно. Мне казалось, ты собирался пожить в своей семье подольше.

— Джесси, мой дом в Ричмонде. Я уже не смогу круглый год оставаться со своей семьей. Если бы ты узнала всех ее представителей поближе, то поняла бы почему.

— Но как так может быть? Из твоих рассказов я поняла, что они замечательные люди, — спорила Джесси, скрывая обиду. Она полагала, что не имела права обвинять его в нежелании представить ее своей семье, но как он мог так беспечно не считаться с подобным фактом?

— Они действительно замечательные люди, и мы очень близки друг другу. Но дело в том, что их слишком много. Когда все Маклелланы собираются во время праздников или летних пикников, можно сбиться со счету. Лиа, Трой и их потомство добираются из Нью-Йорка, а все

— остальные живут поблизости друг от друга. Гаррет с семьей имеет дом в Уильямсберге, но они часто приезжают к нам, так как Гаррет с моим отцом занимаются разведением лошадей. Когда Салем свободен от своей торговой беготни, они с Эшли и тремя, нет, четырьмя детьми тоже живут

— вместе с остальными. Рэй и Иерихон управляют плантацией, поэтому никуда не отлучаются. Моим родителям нравится, когда в доме много шума и суеты. Я тоже это люблю, но в меньшей степени. На моем месте ты бы чувствовала то же самое. После нескольких дней жизни в моем семействе

— ты была бы счастлива уехать в Филадельфию.

Джесси сомневалась в этом. Ома росла в семье единственным ребенком, поэтому страстно желала иметь братье» и сестер. Все, о чем рассказывал ей Нон, казалось трогательным, привлекательным, но ни в коем случае не отталкивающим. Она была уверенна, что наслаждалась бы шумом голосов и людской суетой. В своем собственном доме она привыкла ходить на цыпочках и разговаривать шепотом, потому что мать вечно страдала от мигрени, а отец пребывал в постоянном похмелье.

— Если бы ты привез меня к себе домой и представил как свою жену, как бы ты объяснил все родным? Наверное, мы с Гедеоном вызвали бы у них что-то вроде шока?

— Ты хочешь продлить срок нашей женитьбы, Джесси? — спросил Ной.

— Нет, — тут же ответила она, — мне просто любопытно.

— Я не готов взять на себя большую ответственность по отношению к тебе.

— Понимаю.

— Отлично. Дело в том, что мои родители, вероятно, спокойно восприняли бы все, что я им сказал бы, пусть это даже была бы и чистая правда. В нашей семье случались и более странные вещи.

— Неужели?

Ной кивнул.

— Как-нибудь в другой раз я тебе расскажу. — Его взгляд упал на ее губы. Они были чуть приоткрыты. — Сейчас у меня на уме нечто иное. — Ной наклонился и поцеловал ее.

Джесси с готовностью приняла этот поцелуй, что удивило его, равно как и ее саму. Застигнутая врасплох, она уступила его нажиму, его обаянию, поглощенная восхитительным ощущением прикосновения его губ. Вмиг все меры предосторожности были отброшены, разум отказывался четко работать под воздействием наплыва желания, а тело подчинилось страсти.

Джесси обвила руками плечи Ноя и притянула его к себе. Теперь она предъявляла собственные требования. Более чем когда-либо, она осознавала, что в будущей жизни Ноя ей не отводилось места. Но у нее было настоящее, и от него следовало взять то, что хотелось. Ее ответное чувство к нему по своей природе было непокорным, своевольным. Даже она сама не могла управлять им. Вероятно, и Ной не мог справиться с собой, хотя каждый раз, когда он прикасался к ней, девушке становилось понятно, что любовь ничего не значила в их отношениях. Джесси могла отвечать на его поцелуи, в свою очередь, не ощущая любви к нему, и Ной тоже знал об этом. Разница между ними заключалась лишь в том, что если Джесси только начинала понимать это, то Ной, вне всякого сомнения, знал уже с самого начала.

Джесси ерошила волосы Ноя, прижимаясь к нему и проводя языком по его верхней губе. Но вот наконец их губы слились в поцелуе, заглушив исполненный желания стон Ноя.

Он отбросил ногой стеганое одеяло, лежавшее между ними, словно клин. Ему не терпелось почувствовать ее ответную страсть. Прижав Джесси к себе, он целовал теперь ее изящную шею и плечи. Поместив колено между ее ногами, он приподнял край ее ночной рубашки, одновременно исследуя губами кружевной вырез. Скользнув рукой по ее спине, Ной подобрался к груди и стал нежно целовать ее.

Джесси изогнулась дугой, когда его губы сомкнулись вокруг ее соска. От его языка на сорочке остался мокрый круг. Через ткань Ной сжал зубами затвердевший сосок, требуя от Джесси бурной реакции и получая ее. Джесси чувствовала, что все ее тело горело. Сдавив йоги Ноя, она крепко ухватилась руками за его плечи, когда внимание ее «мужа» привлекла ее вторая грудь. Как раз и тот момент, когда она подумала, что больше уже не в (силах терпеть прикосновений его горячих губ, Ной неожиданно перестал ее целовать.