Мой бедный богатый мужчина - Мария Воронова

Диана холодно заметила, что Розенберг может вызвать такси. И раз у него такая ответственная операция, не стоит его отвлекать. Еще, чего доброго, подумает, что жена явилась неспроста, начнет нервничать… И бедный человек на операционном столе никогда не станет красавцем.

Таня кивнула.

– А может, вы меня подождете? Я только эту стопку марли докручу, и все. Мой муж сегодня дежурит. Поэтому мы, как свободные женщины Востока, можем сходить, например, в кино. А там, глядишь, и ваш муж освободится.

– С удовольствием… Таня, а как поживает тот смешной молодой человек?

Небрежный тон вопроса дался Диане с огромным трудом.

– Какой?

– Ну, помните, я в прошлый раз приезжала, он угощал меня чаем, а потом провожал до холла? Честно говоря, мне не хотелось бы его видеть. Он такие взгляды на меня бросал откровенные…

– Ах, этот! – Таня весело рассмеялась. – Вы его здесь больше не увидите. Яков Михайлович его уволил.

– За что?

– Не переживайте, вы тут ни при чем. Я видела, что он на вас нацелился, но ябедничать Розенбергу ни за что не стала бы. Ваш муж давно был этим Стасовым недоволен, да и мне он не нравился. Заносчивый, а знаний кот наплакал. Яков Михайлович уже искал ему замену, а тут выяснилось, что Стасов, будучи женатым человеком, завел роман с нашей ассистенткой стоматолога. Девка только из училища, еще восемнадцати, кажется, нет. Кстати, она чем-то на вас похожа, такая же яркая блондинка.

Что ж, Володя хранил верность если не ей, то хотя бы ее типу внешности…

– Они скрывались, но разве можно утаить что-то от женского коллектива? – продолжала сплетничать Таня. – Ну и доктор, с которой эта девочка работает, пошла к Якову Михайловичу. Не могу молчать, говорит. Пусть меня считают доносчицей и сплетницей, но ребенок гибнет! Что было, Диана!.. – Таня даже зажмурилась и помотала головой от избытка чувств.

– А что было? – Диане казалось, что каждое Танино слово – это гвоздь, вбиваемый в гроб, где лежит… нет, не просто ее любовь к Володе Стасову, а вся ее юность, все светлые, чистые желания и праведные мечты, все благородные стремления и вся радость жизни.

– Розенберг вызвал сначала девчонку. Не знаю, о чем они говорили, но потом на ковер пригласили Стасова, и тут уж Яков Михайлович орал так, что стены дрожали. Впрочем, ваш муж – добрейший человек, он тут же нашел Стасову место в комитете. Я его спросила: зачем? Ведь если человек на рабочем месте совращает несовершеннолетних, он должен быть готов к тому, что его с позором выгонят. Но Розенберг отшутился, мол, заботится не о Стасове, а о пациентах, которые иначе могли бы попасть к нему в руки. А в комитете он будет только бумажки перекладывать с места на место. Видно, у Якова Михайловича в управлении большая лапа, он ведь туда и любовницу свою бывшую пристроил… Ой!

– Что – ой, Таня? Я не такая дура, чтобы думать, будто он хранил целомудрие со дня смерти Ольги Алексеевны до женитьбы на мне.

– Да он с этой Галей просто встречался, – зачастила Татьяна, – а вас он любит. Как выписался тогда из больницы, первым делом рассказал, какая симпатичная сестра его лечила. И потом каждый день вспоминал, и лицо у него такое светлое было…

Оставалось только поверить в эту чушь.

Сидя в темном прохладном зале кинотеатра, Диана яростно жевала поп-корн и думала о Стасове. Происходящее на экране не касалось ее сознания.

«Господи, ну почему? Почему он оказался таким подлецом? Зачем я полюбила обыкновенного бабника?

Затем, Диана, что ты совсем не знала его, – строго сказала она себе, – ты любила миф, химеру, сказочное существо с внешним обликом Володи. И он не виноват, что оказался не таким, каким ты его себе представляла. Ты встречалась и спала не с ним, а с плодом твоей собственной фантазии. И даже потом, когда он тебя бросил, ты продолжала цепляться за этот придуманный образ.

Итак, дорогая, взгляни правде в глаза и признай, что любила никогда не существовавшего в нашем бренном мире человека. И ради химеры ты отрицала самую, пожалуй, реальную и важную в мире вещь – настоящую любовь между мужчиной и женщиной».

Извинившись перед Таней, Диана выскользнула из зала, купила сигареты и вышла на улицу. Теплый вечер поздней весны принял ее в свои ласковые ладони. Пока они сидели в зале, прошел дождь, и молодые листья дрожали, будто отряхиваясь.

– В такой вечер нужно не сидеть в киношке, а гулять с любимым по набережной, – зло пробормотала Диана.

Она решила во что бы то ни стало сегодня увидеть Розенберга. А лучше прямо сейчас! Пока спускаются на город лиловые вкрадчивые сумерки, пока звенят троллейбусные провода над головой…

А то, что ей нечего ему сказать, это не страшно! Диана выбросила недокуренную сигарету и громко пропела из песенки известного мультика «Остров сокровищ»:

– «Лучше быть одноногим, чем быть одиноким, когда скучно и грустно и некому руку подать!»

Курившие неподалеку молодые люди оглянулись на нее с интересом. Диана посмотрела на часы: наверное, Розенберг еще в операционной. Пришлось возвращаться в зал.

Мысли о Стасове странным образом испарились как дым.

После сеанса выяснилось, что, пока они смотрели фильм, Розенберг закончил операцию и отбыл из клиники.

Таня посокрушалась, что неверно сориентировала Диану, и поехала домой.

А Диана растерялась. Где же теперь его искать?

Озарило ее внезапно, когда она полезла в сумку за мобильным телефоном и наткнулась на связку ключей. Два из них были от квартиры на Крестовском. Ну конечно!

«Мое пролетарское сознание просто не может освоиться с фактом, что у человека бывает не один дом. Но Мила-то, она почему ж об этом не подумала? Впрочем, у нее и без того было много проблем и хлопот…

Хорошо, а если я приеду, а он там с женщиной? Черт побери, получится неловко».

Диана купила в ларьке бутылку пива и устроилась на скамейке в каком-то лысом, неуютном сквере.

Выпив полбутылки, она улыбнулась подросткам на соседней скамейке.

«Женившись на мне, Розенберг взял на себя некоторые обязательства. Пусть не хранить мне верность, это было бы слишком жестко, но хотя бы грамотно обставляться. А если что не так, стыдно будет ему, а не мне».

Она решительно поднялась и направилась в метро. Какая-то сила понуждала ее торопиться, подталкивала в спину, словно нашептывая: «Диана, поспеши».

«Может, это и называется – на крыльях любви?» – весело подумала Диана, пробегая по Каменноостровскому мосту. Здесь, как обычно, была пробка, и Диана решила миновать ее пешком.

…Она не ошиблась – машина Розенберга красовалась на охраняемой стоянке во дворе.

У Дианы был ключ от домофона, но все равно она побаивалась. Вдруг Розенберг приказал никого к нему не пускать, и ее, законную жену, сейчас выставят вон? В этой квартире она побывала лишь однажды, вместе с мужем, и вряд ли консьержка запомнила ее в лицо. К тому же сейчас могла быть другая смена.