Поспорить с судьбой - Оксана Панкеева

Кантор слегка ошалел от таких рассуждений. Он давно привык к своей репутации отпетого женоненавистника, и предположение, будто он может где-то с кем-то показалось ему диким и совершенно идиотским. Хотя ничего удивительного в этом не было – это ребята знали его давно и ничего подобного предположить не могли бы, а Ольга познакомилась с ним при таких обстоятельствах, что… мда. Пойти, что ли, отодрать Хараму по возвращении, для равновесия? А то непорядок получается… Это что же выходит? Сначала трахал всех подряд, потом не прикасался ни к кому, а теперь влепился в одну-единственную женщину, и… Нет, у него точно не все в порядке с головой. Всегда было. Нет, чтоб как у людей…

– Что ты замолчал? – спросила Ольга. – Тебе что-то не нравится? Так скажи, давай обсудим это дело. А то ты сейчас что-то подумаешь, промолчишь, и будешь потом втихомолку дуться.

– Да нет, я о своем… – вздохнул Кантор, понимая, что какие-либо претензии с его стороны будут выглядеть смешно. Свободный союз предполагает обоюдную свободу, как тут ни крути. А то, что в Зеленых горах большие проблемы с женским населением, никого не волнует. Да и то, что ему действительно по-прежнему не интересны другие женщины, в общем, тоже никого не волнует. Это его проблемы. А если Ольге интересен король, то это ее право, как это ни противно… И его претензии могут запросто вылиться в конфликт, не потому, что ей так уж дорог этот король, а потому, что ей принципиально дорого это самое право. – Давай, действительно, сварим кофе и ты мне расскажешь эту длинную историю. Хотя дело уже к полуночи… Ты еще не хочешь спать?

– Да ну, скажешь тоже. Я же теперь на работу не хожу, завтра высплюсь. Ты сам смотри. А то мы просидим, проболтаем часок-другой, а потом еще трахаться начнем, спать совсем ничего останется. Тебе когда надо уходить?

– Не знаю. Как мой приятель проснется. Он постучит в дверь, я выйду… Ты только сама не открывай, тебе нельзя его видеть.

– Да пожалуйста, – Ольга засмеялась и спрыгнула с колен Кантора. – Пойдем на кухню. Ты точно не обиделся? Если что-то не так, скажи сразу. Может, ты мне не веришь и по-прежнему думаешь что я на нычку с королем трахаюсь? Или ты считаешь, что я должна как-то по-другому себя вести? Что с тобой не так? Ты какой-то отмороженный стал, вся мистралийская страсть куда-то делась.

– Просто устал и расстроился, – через силу улыбнулся Кантор. – Пойдем. Ты мне расскажешь про какие-нибудь свои пикантные похождения в этом платье по дворцу, и еще что-нибудь в этом роде… и я сразу утешусь и отдохну.

На самом деле он сильно сомневался, что у него сегодня вообще что-либо получится после такого милого диалога с его величеством, и это было столь позорно и стыдно, что признаться в этом он бы ни за что не рискнул.

– Дались тебе эти пикантные похождения! – снова засмеялась Ольга. – Твоя сексуальная озабоченность начинает уже пугать. Ничего страшного, если мы на сегодня обойдемся тем одним разом на кухонном столе. Или для тебя это вопрос чести – затрахать свою даму так, чтобы она потом встать не могла? Нет, я не в том смысле, что ты именно это делаешь, это я так образно выразилась. Просто интересно, интенсивность секса для мистралийцев – вопрос престижа?

– Для кого как, – улыбнулся Кантор, на этот раз уже естественно. – Я просто редко тебя вижу, а других женщин у нас там нет.

История о военном совете, на котором Ольга присутствовала в развратном платье, Элмар в нетрезвом состоянии, король залез в неподобающие долги, а придворный маг гонял Этель посохом по столовой, была действительно длинной, забавной и слегка пикантной, но не более. Гораздо интереснее оказалась история о королевской охоте, которую Ольга рассказала под честное слово, что он никогда не обмолвится об этом Элмару. Особенно утренние покаянные вопли его высочества и беседа короля с кавалером Лаврисом. Но, как ни странно, никакой ревности по отношению к Элмару Кантор не ощутил. А вот несерьезный королевский поцелуй, по сути, единственное, что было между Ольгой и его величеством, почему-то воспринимался ненормально болезненно.

– А с Жаком у вас тоже что-то подобное было? – поинтересовался Кантор, в надежде выслушать еще одну пикантную историю и еще раз проверить, действительно ли его ревность носит столь избирательный характер.

– С Жаком у нас ничего подобного не было, – развела руками Ольга. – Я в него была влюблена до беспамятства, так что между нами сразу установилась некая дистанция… Ты же обратил внимание – король меня обнимает, Элмар вообще на руках таскает, а Жак – никогда. Как-то так вышло… Любовь прошла, а дистанция так и осталась.

Упоминание о страстной любви к Жаку тоже почему-то не вызвало никаких намеков на ревность. Значит, дело не в Ольге, а собственно в короле? Но почему? Потому, что Элмар и Жак вроде как пристроены, а он свободен? Или потому, что он король, и все тут? Или это просто подсознательное ощущение, что его величество так и не успокоился после первого отказа? Да откуда? Он ведь сам сказал, что никаких намерений на этот счет не имеет, что у него другая на примете… Не врет же он, в самом деле, с чего бы ему врать? Если бы у него были намерения побороться, так он бы тут же и поборолся. Можно подумать, для него проблема – устранить соперника… даже если он обязан ему короной и, возможно, жизнью…

Внутренний голос молчал.

– Диего, – позвала Ольга, поскольку он опять замолчал, задумавшись. – О чем ты задумался? Ты что же теперь, ко всем меня ревновать будешь?

– Да нет, – отозвался Кантор, спохватившись. – Почему-то мне не дает покоя только король. Не знаю почему. Я вообще не ревнив, и меня совершенно как-то не взволновали ни Элмар, ни Жак, ни тот невезучий кавалер, мой собрат по несчастью… А вот король почему-то по-прежнему не дает мне покоя, и сам не могу понять, почему. Умеет же его величество наповал сразить двумя словами!

– Потому, что он наповал сразил тебя двумя словами, – улыбнулась Ольга. – А это задело твое самолюбие.

– Нет. Не поэтому.

– Ты опасаешься каких-то пакостей с его стороны?

– Да нет, это может быть следствием, а я пытаюсь понять причину.

– Тогда тебе к психоаналитику, – сделала вывод Ольга. – Пошли спать.

– Пошли, – согласился Кантор. – Только сначала давай еще раз покурим и ты мне расскажешь, кто такой психоаналитик и заодно что такое комплекс неполноценности.

– А где ты это услышал? Король сказал?

– Почему ты решила, что король?

– Потому что ему я об этом рассказывала, а больше никому. Никто не интересовался.

В результате Кантор сначала расстроился, придя к выводу, что король был прав насчет комплекса неполноценности, затем утешился, узнав, что его величество страдает той же проблемой, только по поводу своей внешности. А еще его удивило, что его метод беседовать с зеркалами давно известен в психологии Ольгиного мира и даже имеет заковыристое научное название. Потом они с Ольгой обсудили королевские проблемы и пришли к единодушному выводу, что его величество изволит маяться дурью и фигней страдать, потому как он просто подарок для любой женщины и сам этого не понимает. Потом они посвятили некоторое время музыкальным кристаллам и комментариям к текстам. А где-то к утру Кантор почувствовал, что его опасения остаться на всю жизнь импотентом после беседы с королем совершенно беспочвенны, и на радостях поспешил продемонстрировать своей даме, как это удобно делать в кресле. В том же кресле они и задремали где-то на полчасика. А через полчасика сонный Кантор отпирал дверь, протирая глаза и соображая, с чего это шефа понесло домой в пять утра.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});