Искатель, 2013 № 10 - Песах Амнуэль

Решил: «До нового года в Сочи не поеду ни за что!»

И, как будто услышав его, звонила поэтесса:

— Вы лучше заболейте…

Договорился уйти на больничный, тем более что сочинские круизы измотали изрядно.

Ушел, собирался в Москву на новогодние праздники, когда вечером раздался звонок:

— Кириллу предъявили обвинение…

— Как, предъявили?! — вырвалось.

— Дело направили в суд…

— Как?! Без адвоката, без меня…

— Он тоже в шоке… Сунули этого, кто только деньги тянул…

Федин понял: адвоката по назначению.

— Илья отказывался, — говорила нервно мать. — Но им наплевать…

— Вот он, Сочи! Творят, что хотят!

Весь вечер Федин писал жалобы, которые с утра хотел отправить всем должностным лицам — от сочинских прокуроров до московских в Генеральной, и думал: не дай бог его погонят в Сочи на Новый год. И как-то замалчивал этот вопрос, решив в любом случае уехать с женой к внучке в столицу. И ругаясь: им закон, что дышло, все больше убеждался, как далек закон от закона, в который сочинцы не заглядывают.

Досаждало: уеду в Москву, а если оттуда выдернут?

Перехватят — не перехватят?

И что будет в Сочи, когда снова туда попадет?

Сердце стучало, в виски било и звучало: «И надо тебе это?»

А выходило, что надо.

В самую рань отправил по почте десяток конвертов:

— Вот они, мои снаряды… Только смогут ли они поразить цель?..

Ждал. Все предновогодние дни ждал. Новогодние. После-новогодние. Новый год оказался тусклым в сравнении с другими, как бы притушенным сочинским нытьем: как там? Что с делом? Единственная отрада, внучка, легла бальзамом на душу.

Вернувшись в Воронеж, в первый после праздников день 10 января позвонил следователю:

— Здравствуйте. Это адвокат из Воронежа. С Новым годом вас! — сказал и почувствовал, как на другой стороне словно замялись. — Что там с моим подзащитным?

Прежде бодрый голос следователя сник:

— Я вам все направил.

— Что отправил?.. Я ничего не получал.

— Но я послал… Там ответы на ваши ходатайства…

Федина посетила надежда: говорит о ходатайствах, выходит, дело еще у него. Мать Кирилла что-то спутала.

И спросил:

— Так когда и какие следственные действия будете проводить?

— Я все провел.

— Как провел?!

— Провел.

— А где дело? — спросил, замолчав после вопроса.

— У прокурора.

Федин, проглотил комок в горле.

— Вы что, предъявили обвинение?

— Да…

— А я?

— Был адвокат.

— Неправда, меня не было!

— Был по назначению… Я вас извещал… Как положено, за пять дней.

— Как извещал?! — Федин вскочил.

Провод от трубки натянулся.

— Телеграмму посылал.

— Я ничего не получал! Проверьте!

— Не знаю, не знаю… За пять дней предупреждали.

— Как предупреждали?! Где моя роспись?! Где дело?

— Отправил прокурору.

— Какому? Городскому или района?

— Не знаю, — сказал и снова замялся.

«Ну, тварь!»

— Как это не знаешь?!

— Не я отправлял.

«Враль! Следаки сами относят дела в прокуратуру».

— Позвоните и узнайте, где дело! — Федин заговорил требовательно. — Я перезвоню через пять минут.

— Я сейчас на выезде.

«Врет, все врет!» — Федин вспомнил, как с ним играли в кошки-мышки в предновогодний приезд в Сочи. — Когда позвонить?

— Вечером я приеду.

— Сообщите мне, — штамповал. — Сообщите.

И чувствовал, как зацепил следака и как тот пробросил его.

Положил трубку, откинулся на спинку кресла.

— Да, Сочи… Темные ночи… Значит, дело ушло… Удастся ли затормозить… Не знаю…

Представил, как могут развернуться события. Прокурор швырнет дело в суд. Кирилла вытащат в заседание, тот начнет упираться, а адвоката своего нет, а сочинский сдаст, и ему еще влепят по максимуму.

Новый год начинался плохо.

Федин молился: «Неужели не сработают мои жалобы?..»

На улице — десять градусов, а внутри все сорок.

8

Теперь только закрывал глаза, как в них ползли сцены: следователь дает Кириллу лист: «Читай обвинение». Тот: «Без адвоката не буду». Следователь: «Вот тебе адвокат», — показывает на поджарого мужичка с помятым лицом. Кирилл: «Мне нужен мой, из Воронежа». Следак: «Он от тебя отказался». — «Не может быть!» Кирилла прессуют, следует допрос, Кирилл молчит, а ему хотят двумя монтировками раскрыть рот. Кирилл, бедолага, брыкается. И вот команда: «Выходи! Тебя везут в суд».

Федин немного отходил, представляя, как летят его жалобенки во все концы, но уже появилось раздражение: «концы» молчали, а как хотелось от них ответа!

Хватался за телефон, а номер следователя над ним издевался женским голоском автоответчика: «Вы договаривались связаться? Если договаривались, ждите ответа», и после минуты безрезультатных ожиданий Федин самому себе отвечал: «Не договаривался», и звучало следом пиканье. Следователь сбрасывал ненужный звонок.

Названивал в районную прокуратуру в Сочи. Единственный номер, который стоял на сайте, либо не отвечал, либо был занят. Из трех номеров Краснодарской краевой прокуратуры, которые значились на ее сайте, два не отвечали, а третий пищал, ожидая что-то под запись. Районный суд в Сочи, куда могло поступить дело, тоже молчал, Краснодарский краевой суд тоже.

Он восклицал:

— Вот и защищайся! Когда тебе со всех сторон…

Перед Фединым росла стена непонимания, выбивая последние силы и сея плохие мысли: Кирилла втихаря оприходуют в суде. Его уговорят сочинский судья, сочинский прокурор, сочинский адвокат, ему влепят огромный срок, и если Федин и отыщет его, то уже в какой-нибудь страшной зоне.

Адвокат все не знал, где дело. В прокуратуре? В суде? В ментовке? Как преодолеть ему стену, если пробиться насквозь нельзя, и его посещали сумасбродные мысли, что он подрывник — подносит мину под основание, или гномик — подскакивает, подскакивает, пытаясь ее перепрыгнуть.

В таком неврозе Федин не замечал, как засыпало снегом двор, как крепчали морозы.

Трясло: надо ехать! А куда? В суд? В прокуратуру? И какую, городскую или районную? Представлял, как на него точат ножи следователь, дедок, которому Кирилл не достроил дом, нанятые старикашкой бандиты. Только он сойдет с поезда, как его схватят и увезут в горы. В лучшем случае отсекут топором палец, в худшем — скинут в пропасть, а если все-таки пощадят, будет батрачить до конца жизни в горном ауле. И уже ругал себя: а не сделал ли он ошибку, что связался с Кириллом? Сидел бы дома в Воронеже и носа в Сочи не казал.

Раздался звонок в дверь. Он замер: неужели пожаловали бан-дюки из Сочи? Сейчас кинут в багажник и через продажные посты гаишников на юг в рабство, чтобы неповадно было тягаться с сочинцами.