Западня (СИ) - Людмила Лыновская

Мария, — важно подала свою маленькую ручку Машенька.

Привалов осторожно пожал ее.

— Я Вам, Мария, очень благодарен за книжку. Она мне понравилась.

— Ну, давайте за стол. А то курица моя замерзнет! — засмеялась Алина, раздвигая тарелки с закусками и освобождая центр стола для блюда с аппетитно пахнущей чесночком курицей.

Застолье продлилось недолго. Привалов сидел в напряжении, в ожидании поглядывая на Алину. Он надеялся, что она улучит момент и пригласит его в другую комнату, чтобы объясниться. Но женщина делала вид, что не замечает его призывного взгляда, и была разговорчива больше обычного.

Через час Привалов встал и откланялся. Провожая его в коридоре, Алина еще раз извинилась, что не приняла его подарок.

— Вы сегодня не дали мне окончательного ответа относительно наших отношений, поэтому у меня еще остается надежда, — Привалов наклонился и поцеловал руку Алине.

Закрыв за ним дверь, женщина еще долго стояла в коридоре, слушая, как Алексей Анатольевич тяжело спускается по лестнице, держась за перила. Сердце ее сжималось от жалости к нему.

«Я не люблю его, но в моих силах сделать его немного счастливей, — думала она, — в праве ли я отказывать ему в помощи, когда ему эта помощь так нужна?»

Как только Алина вернулась к столу и взялась за тарелки, чтобы отнести их на кухню, Тамара Федоровна тут же подскочила к дочери и, обняв за плечи, усадила ее на стул.

— Погоди, Алиночка, успеешь еще посуду помыть. Скажи мне, что тебе Привалов подарил? Только розы? И какой это окончательный ответ он ждет от тебя?

— Мама, мне не хотелось бы сейчас говорить об этом. Давай как-нибудь позже? — Алина снова встала и взялась за тарелки.

Но Тамара Федоровна была упрямой женщиной. Ей необходимо было знать все и в подробностях, иначе она не смогла бы уснуть.

— Алиночка, значит, мама уже не вправе знать, что происходит с ее дочерью? Конечно, ты выросла, стала взрослой, зачем тебе мамины советы? Я теперь совсем никому не нужна! Мое мнение тебе не важно! — театрально всхлипывая, Тамара Федоровна отошла к окну.

— Ну что говоришь, мамуля! — Алина подошла к ней и обняла за плечи. — Ты нам нужна с Машенькой, и мнение твое мне важно. Только я еще сама не знаю, как поступить!

Тамара Федоровна с готовностью обернулась:

— Вот поэтому и расскажи мне все, может, я смогу подсказать, как тебе лучше сделать.

Она взяла Алину за руку и подвела к дивану.

— Садись, доченька, поделись с мамой, своими сомнениями.

Алина нехотя начала говорить.

— Помнишь, я рассказывала тебе про Привалова. Это тот мужественный человек, который смог после тяжелой автомобильной аварии, в результате которой он лишился ступней обеих ног, встать на протезы, ходить и даже ездить на автомобиле.

— Да я уже поняла, что это был он! — перебила Тамара Федоровна. — Что дальше?

— Сегодня он подарил мне машину, ту, что ты видела под нашими окнами, и … объяснился в любви, — Алина тяжело опустила голову.

— Машину подарил? А ты, конечно, отказалась! — зная свою дочь, предположила Тамара Федоровна. — А кем он работает, если работает вообще с такой инвалидностью?

— Он руководит крупной фирмой.

— Так-так-так! Значит, бизнес он не бросил? И обеспеченный человек, надо полагать? — в глазах матери загорелись, знакомые Алине хищные огоньки.

— Более чем! — с вызовом сказала женщина, удивляясь сама себе.

— Ну, так и прекрасно! — воскликнула Тамара Федоровна, не обращая внимания на возмущение дочери. — Надеюсь, ты не отказала ему? Или так и будешь до старости квартиру снимать в хрущевке?

— Мама, ты опять за свое! Я уже по твоей милости была замужем за богатым человеком. Еле ноги унесла.

— Но, доченька, это же не значит, что теперь надо всех обеспеченных людей сторониться. Не все же одинаковые. Может быть, Привалов прекрасный человек и будет замечательный муж и отец! Ты о Машеньке подумала? Ребенок растет без отца! А девочке отец особенно нужен. Мы ее испортим своим однобоким женским воспитанием. И думать нечего! Тебе уже не двадцать лет. Скоро вообще никто замуж не позовет. Будешь одна в старости прозябать. Знаешь, как плохо одной? — снова всплакнула Тамара Федоровна, вспомнив про рано ушедшего мужа.

Алина погладила мать по плечу:

— Почему же одна? А вы с Машенькой куда денетесь? — женщина ласково посмотрела на мать.

— Машенька вырастит, замуж выйдет. Не будет же она с тобой всю жизнь жить. А я умру, — Тамара Федоровна всхлипнула и приложила салфетку к уголкам глаз. — Я же не вечная. Вон, как задыхаюсь под утро. Астма моя снова проснулась. В Италии вроде бы поутихла, а теперь опять дает о себе знать.

Алина, чувствуя, мама завела знакомую пластинку, встала и в третий раз взялась за посуду.

Тамара Федоровна с мольбой посмотрела на дочь:

— Обещай, что не будешь отказывать сразу. Что подумаешь еще?

— Ладно. Мне посуду надо мыть, — женщина решительно направилась на кухню.

Перед сном Алина зашла в комнату дочери. Машенька уже лежала в постели, обняв своего любимого плюшевого мишку. Увидев мать, она приподнялась и села в кровати, раскрыв объятья. Алина наклонилась и обняла дочь.

— Устала, мамочка? — спросила девочка, гладя мать по волосам.

— Да, есть немножко, — улыбнулась Алина. — А ты, солнышко, уроки сделала? — она присела на кровать дочери.

— Конечно, сделала, — быстро ответила Машенька и перевела разговор на другую тему.

— Мамочка, а этот дядя влюблен в тебя, да? — смущенно сказала девочка, исподлобья взглянув на мать.

— Почему ты так решила? — удивилась Алина.

— Я же видела, как он весь вечер не сводил с тебя глаз. На меня так Сашка Карасев смотрит. Весь урок меня гипнотизирует. Даже учительница ему замечания сделала: «Карасев, может, хватит Машу Белову рассматривать. Займись уже примерами, а то опять двойку схватишь!» Знаешь, мамочка, мне так стыдно было? А ему хоть бы что! — щеки Маши порозовели.

— Вот это да! А почему ты мне раньше ничего не рассказывала? — удивленно сказала Алина.

— А что рассказывать? — развела руками девочка. — Я-то не люблю его. Зачем мне двоечник?

Алина рассмеялась:

— Значит, тебе, доченька, только отличников подавай! А если он хороший человек? Добрый, например. Или ты только умных будешь любить?

— Мама! — возмущенно воскликнула Маша. — Мне еще рано про любовь думать. Я еще школу должна окончить и врачом стать, — по-взрослому рассуждала она, глядя на мать, как на маленькую девочку.

Алина виновато посмотрела на Машу.

— Доченька, — осторожно начала она — а ты грустишь, что у всех девочек есть папы, а у тебя нет?

— Конечно, грущу. Мне, иногда, очень хочется, чтобы папа меня из школы забрал, и все ребята увидели, что у