Потерянный рай - Эрик-Эмманюэль Шмитт

вираж и опустилась на ветку неподалеку.

Острый клювик верещал без умолку. Горящие глазки так меня и сверлили.

Я разволновался. Эта птичка разворошила мое прошлое, и его, как тайное солнце, осветила маленькая и неловкая Мина с ее неизбывной печалью и скорбным смирением. У меня выступили слезы. Я подполз к бойкой птахе как можно ближе и прошептал:

– Мина, я рад тебя видеть.

Раздался громкий дядюшкин голос:

– Ты что, с синицами разговариваешь?

Синица испуганно вспорхнула и спряталась в листве. Барак заметил мои слезы. Я дрожащим голосом признался ему:

– Я не со всеми синицами говорю, а с одной-единственной. С той, которую потерял.

Открыв рот и выпучив глаза, он кивнул, но на лице его читалось желание понять меня в самом деле. И я рассказал ему о своих переживаниях в день погребения Мины, как на ее могиле эта синица появилась впервые, как я грустил, потеряв ее, и как был счастлив, что она вернулась.

Барак поддакнул и посмотрел вдаль; синицы пищали, клубились и шелестели крыльями в вечернем воздухе.

– Синицы живут в стае. А твоя – нет. Ты прав, мой мальчик.

Он протянул мне горсть орехов.

– У тебя останется немного сил после обеда?

Я вздохнул:

– Немного, Барак. Я-то не богатырь.

– Я открою тебе один секрет твоего отца.

– Сегодня вечером?

Он пояснил:

– Сегодня луна в ущербе. Почти не светит. Воспользуемся этим. И даже, может, если повезет, мы… Нет, больше пока ни слова!

Он притоптал поросль у меня за спиной.

– Поспи. Разбужу тебя, когда лес и деревня уснут.

Посреди ночи дядя растолкал меня и шепнул, что теперь для его затеи самое время.

Мы шли на ощупь. Небо и земля тонули во тьме, и лишь резкие голоса хищников нарушали ее.

Барак велел мне молчать и идти за ним след в след. Ориентировался он прекрасно.

Мы подошли к отвесной скале, что высилась над деревней. Сюда никто не ходил: поговаривали, будто здесь зимуют медведи. Я собирался ему об этом сказать, когда мы услышали голоса. Он жестом остановил меня, и мы притаились за рощицей.

Под нами по ухабистой тропинке карабкалась вверх вереница теней. Когда острый серп луны вышел на миг из-за облака, я насчитал пятерых человек. Они были едва различимы, но я понял, что это Охотники.

Когда они приблизились, стало заметно, с каким трудом они движутся, как тяжело дышат. Ясно было, что шли они с поклажей…

– За мной, – шепнул дядя, когда наше укрытие стало ненадежным.

Барак взял меня за руку и с неожиданной ловкостью и легкостью завел еще выше. Там мы смогли подползти на четвереньках к самому краю и наблюдать сверху за перемещением группы.

Едва они подошли вплотную к стене, от нее отделилась тень и предстала пред ними. Она их поджидала.

– Складывайте сюда.

Меня передернуло. Мне показалось… Нет… невозможно…

– А теперь подобьем бабки!

Сомнений не осталось: это был голос отца. Я обернулся к Бараку, и тот утвердительно кивнул.

Охотники сбросили тюки с зерном и нутом. Отец пересчитал их и прочертил на земле разделительную линию:

– Это вам, это мне.

Охотники, поворчав, забрали свою долю.

– Один мешок тому, кто поможет мне прибрать мое, – объявил Панноам.

Малорослый охотник бросился к нему. По отцову указанию он отодвинул большой камень. Моя позиция не позволяла разглядеть подробностей, однако вся сцена была понятна: они складывали провизию в отцовский тайник.

Закончив, Охотник спешно догнал товарищей. Отец немного выждал. Несмотря на хромоту, он медленно, но уверенно начал спускаться.

В полной темноте мы с Бараком молча вернулись к нашему пристанищу. Я был ошеломлен, потрясен. В голове беспокойно роились новые мысли. Этот эпизод развеял в прах многие годы восхищения отцом.

Мы растянулись на траве, я утолил жажду, отдал флягу Бараку и спросил его:

– Отец… Охотники… не понимаю.

– Ты все прекрасно понял, Ноам, но не хочешь смириться с очевидным. Как и я когда-то… Панноам поддерживает отношения с Охотниками. Подумай: на чем держится его власть? На его осведомленности и защите, которую он обеспечивает. Свою осведомленность он всячески расширяет. А чтобы работала защита, он должен поддерживать среди сельчан чувство опасности. Заметив, что набеги стали реже беспокоить сельчан, твой отец сговорился с кем-то из Охотников, и время от времени, когда луна в ущербе, те нападают на деревню. Пусть набеги проходят и без кровопролития, все же они взывают к твердой власти…

– Раненые были… И даже двое погибших!

– Это добавляет достоверности.

– Не хочешь ли ты сказать, что мой отец организует нападения на собственных сельчан?

– И нападения, и грабежи. Но не все случаются по его указке. Ведь есть и неподкупные Охотники. Он нанимает других.

– Чудовищно!

– Скорее, расчетливо. Бесспорный лидер – тот, кто тщательно выбирает своих врагов, а затем покровительствует им как лучшим врагам.

Я почесал голову. Я-то считал отца честным и порядочным, а он оказался обманщиком, циником и манипулятором.

Меня возмутила еще одна подробность.

– Кстати, а зачем он забирает часть добычи? Он же ни в чем не нуждается. У него всего полно.

– А что такое быть богатым? Иметь больше своих потребностей. Твой отец всегда мечтал об изобилии.

– Какая глупость!

– Судьба дает нам три возможности, мой мальчик: быть богатым, бедным или счастливым. У богатого больше, чем ему нужно, у бедного – меньше, у счастливого – ровно столько, сколько нужно. Послушай своего дядюшку, который наблюдал за братом: Панноам купается в изобилии, ведь эта дорожка протоптана много лет тому назад. И вот как мне удалось его спасти. Я подслушал пятерых Охотников, которые были тогда с ним в сговоре. Они жаловались, что Панноам обобрал их, что им достаются жалкие крохи награбленного, хотя они рискуют своей шкурой. Не раз они просили увеличить их долю, а Панноам лишь презрительно отговаривался: «Если вас это не устраивает, я знаю и других Охотников. Не думайте, что вы незаменимы!» Охотников возмущал не столько его отказ, сколько высокомерие. Эти скоты видели, что надменный Панноам не только вертит ими как хочет, но и презирает их. В них закипало возмущение, зрела ненависть. Чувствуя, что они вот-вот учинят расправу, я стал за ними приглядывать… Я думал, что они нападут ночью; но им не терпелось с ним разделаться, и, заметив Панноама одного со стадом муфлонов, они, недолго думая, бросились на него, хоть при нем и были собаки. Я случился поблизости и сразу кинулся на крики. Увы, я опоздал…

– Они его едва не убили. Ты его спас…

– Да, но…

Барак упрямо корил себя за слишком позднее вмешательство. А