Клеопатра - Пьер Декс

Клеопатра от удивления бурно реагировала на предполагаемое появление Октавии. Плутарх уверяет, что она ломала комедию. Царица постоянно плакала, похудела. В это время она удвоила свое внимание к Антонию. Впрочем, если учесть, сколь высока была ставка в игре, то в искренность Клеопатры можно поверить. Ей надлежит во что бы то ни стало воспрепятствовать сближению Антония и Октавии. И она использует свое женское оружие, может, делает это слишком демонстративно, с дурным вкусом, но не скажешь, что глупо. Но проигрыш слишком опасен, и направленный Октавианом под видом дружественной помощи удар так хорошо рассчитан, что страх Клеопатры не лишен оснований. Вероятно, в интересах Антония было бы примириться с Октавией и использовать те возможности, какие давал ему союз с Октавианом. Можно пуститься в предположения, «что было бы, если бы…», и представить себе иной вариант событий. Но с точки зрения Клеопатры уход Антония из сферы влияния означал бы полную катастрофу. Ситуация для нее была иной, чем зимой 40 года после встречи в Тарсе. Ее подданные тогда считали, что она забавлялась с Антонием, рожая ему близнецов, как некогда забавлялась с Цезарем. У Антония, Так же, впрочем, как у Цезаря, была жена римлянка, И он заменил ее Клеопатрой, когда та умерла, так что ничего особенного в этом не усматривали. Но сейчас, когда Антоний женился на Клеопатре, бросил ради нее Октавию, его возвращение к прежней жене означало бы охлаждение к царице-египтянке. Приключения в Иудее были слишком памятны Клеопатре, чтобы усомниться в опасности: с исчезновением Антония заговоры будут зреть один за другим. Ирод и прочие враги воспользуются ситуацией, чтобы разделаться с нею, возникнут тысячи угроз, Египет станет предметом чужих вожделений, Цезарион и остальные ее дети обречены на гибель. Тем боже что Октавиан не остановится на полпути. Он не удовлетворится видимостью примирения между Антонием и Октавией, он добьется того, что Антоний окончательно порвет с Египтом.

Не вдаваясь в раздумья, Антоний написал Октавии, чтоб та остановилась в Афинах и дожидалась там его возвращения из нового парфянского похода. Хорошие отношения между Антонием и Октавианом все же сохранились. Вряд ли даже после этого недружелюбного жеста Антония Клеопатра намеревалась всерьез спровоцировать разрыв между своим супругом и усыновленным внуком Цезаря.

Мир в Риме был таким образом сохранен, но и союз между Антонием и Клеопатрой упрочен. Подобно тому как Клеопатра осталась верна Антонию после парфянской авантюры, Антоний остался верен Клеопатре, когда Октавиан попытался их поссорить. Они доказали друг другу, что их союз сильней их самих, что перед лицом Востока они связали себя узами великой прочности и разобщение приведет к падению обоих. Для Антония это означает, что ему предстоит теперь действовать без оглядки на Рим, посвятить все свои силы Востоку. Даже если в глубине души он полагает, что Восток — это не более чем ступень к абсолютной власти.

Политические изменения станут ощутимы лишь после возвращения Антония и Клеопатры в Александрию.

Глава II

Рим остается в стороне

35 год, как его ни рассматривай, — это год затишья. Октавиану необходим мир: он увяз, воюя в Иллирии и Паннонии. Получив письмо Антония, Октавия не проявила нервозности. Она сохранила спокойствие и с достоинством осведомилась у мужа, куда ей следует отослать солдат, снаряжение и подарки. Клеопатра была не совсем права, когда во всех начинаниях Октавии усматривала руку Октавиана. Разумеется, он способствовал поездке сестры, предпринятой для «вызволения» Антония, однако это соответствовало также тайным намерениям самой Октавин. Но она не желала, чтобы положите обострилось. Спору нет, она супруга политическая, однако у нее есть от Антония дети, под ее присмотром также его дети от Фульвии. К тому же нетрудно представить, как она томилась ночами на своем одиноком ложе, в то время как Клеопатра… В глазах Антония Октавия является символом его вынужденного компромисса с Октавианом, она толкает его к необходимости поминутно следить за каждым своим шагом, считаться со всеми римскими делами и интригами, она как бы обязывает его учитывать живучие антимонархические тенденции Рима. Зато Клеопатра — это независимость, свобода, это счастье ощущать себя автократором, который сам себе закон, это счастье быть царем.

Образ Антония, опутанного чарами Клеопатры, не находит себе, по существу, подтверждения. Он соответствует не столько вымыслам Октавиана, сколько духу римского патриотизма. Как, в самом деле, можно было объяснить, что один из двух повелителей Рима предпочел ему Александрию, выбрал вместо Италии Египет, вместо Запада — Восток? Заметим, что пять лет тому назад Клеопатре не удалось удержать Антония с помощью своих чар. А ведь она с тех пор постарела… Постарела, конечно, в Октавия, постарела быстрее Клеопатры и утратила то преимущество красоты, которое всеми за нею признавалось. В таком случае и Антония надо полагать человеком в возрасте, хотя многие его поступки этому противоречат.

Когда в самое лучшее для Александрии время, в конце осени, Антоний является туда вместе с Клеопатрой, он это делает не для того, чтобы вести жизнь «неподражаемых», но для того, чтобы начать царствовать всерьез.

Не стоит забывать о пристрастности римлян, изображающих Антония со скипетром в одной и державой — в другой руке, в одеянии, усеянном драгоценными каменьями, и — о ужас! — с царской короной на голове. Но в Александрии автократор и супруг Клеопатры, преемник пышного двора фараонов, обязан играть надлежащую роль, предписанную церемонией. Нет сомнений, что эта роль пришлась ему по вкусу.

Зимой 35 года Антонин постепенно вживается в образ восточного царя. Именно этого и добивалась Клеопатра. Он повелитель огромнейшей и богатейшей империи. Стоит ли ставить на карту приобретенное ради риска сделаться единоличным повелителем Рима? Дорога к абсолютной власти лежит через Парфию, но он не позабыл горькие уроки недавней кампании. Ему скоро пятьдесят. Одно дело разбить парфян в битее, другое — завоевать Парфию, захватить ее, подчинить, править ею. Можно ли осуществлять это из Рима? Парфия больше Галлии, она дальше от баз снабжения, чем эта провинция, завоеванная Цезарем. А сколько лет потребовалось ему для этого?

На успех можно рассчитывать лишь в случае, если повезет, если армянский царь останется верен, если индийский царь… Но армии Антония не перенести повторного испытания. Его империи тем более. Однажды ему удалось замаскировать свою неудачу, ну а людские потери, а деньги? Все яснее рисуется непоправимый ущерб, и все туманнее предполагаемый выигрыш.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});