PR-проект «Пророк» - Павел Минайлов

— Мы встречались с вами, — сказал он. — Меня зовут Сергей Васильевич Андреев.

— ?..

— Мы встречались в Кремле. Я был помощником Маковского.

— А… да-да-да, припоминаю.

— Билет на сегодня на четырнадцать сорок пять. Я готов вам подвезти.

— Давай. Андрей?..

— Андреев Сергей Васильевич.

— На вас будет выписан пропуск.

Шустер положил трубку. Просмотрел, какие дела были намечены на сегодня: несколько важных звонков и встречи с подчиненными. Звонки — номера и время — он переписал в книжечку, потом вызвал зама, продиктовал ему, с кем тот должен будет встретиться, внимательно наблюдая, тщательно ли тот все записывает. Секретарю он сказал, что срочно уезжает, будет в понедельник. Секретарь знала, для кого он где в таких случаях. Потом вызвал машину и отправился домой, чтобы взять кое-какие необходимые на море вещи.

В аэропорту Тенерифе над толпой встречающих Шустер сразу заметил картонку со своей фамилией, которую держал высокий парень в майке. Было странно видеть человека в майке, встречающего министра, даже вице-премьера. Но через минуту Шустер, одетый в летний пиджак поверх рубашки, позавидовал парню, который представился его водителем. Выйдя из здания аэропорта, они оказались будто в бане — тело словно повисло в горячем воздухе, все вокруг блестело на солнце так, что сначала пришлось зажмурить глаза. «Взял ли очки?» — была первая мысль Шустера.

Он перекинул пиджак через руку и подошел вслед за водителем к уже знакомому черному джипу. В машине было прохладно.

— Долго нам ехать? — спросил Шустер.

— Через полчаса будем на месте, — бросил водитель. Он поставил кассету с русскими блатными песнями, и больше они не разговаривали. Шустер давно заметил, что русские, живущие на курортах, предпочитают почему-то именно этот репертуар. Эти песни казались знакомыми, но слов их он никогда не разбирал, потому с интересом вслушивался.

Подъезжая, водитель сделал звонок по мобильному.

Когда они остановились у виллы, там уже стоял Антонович. Его невысокая фигура в длинных разноцветных шортах, из которых торчали короткие ножки, в белой рубашке с короткими широкими рукавами была олицетворением курортного счастья делового человека, который пытается отрешиться от дел, ставших всей его жизнью.

— Превратим окружающую нас среду в окружающее нас воскресенье! — улыбаясь, провозгласил Антонович и захохотал, разводя руки в стороны и будто собираясь обнять гостя. Сделав шаг к машине, он протянул Шустеру руку:

— Как доехал?

— Нормально. У вас здесь просто рай. — Шустер расплылся в улыбке. — Чтобы узнать, сколько человек получает, не надо спрашивать, где он работает. Надо спросить, где он отдыхает…

— Сейчас прямо за стол и — обедать.

— Я пообедал в самолете.

— Разве это обед? Ты же в Испании!

— Валера! — крикнул Антонович водителю. — Покажи Александру Яковлевичу его комнату.

Шустер уже был здесь, но не смог бы сам найти комнату, в которой жил в прошлый раз. Водитель взял чемодан и повел его в дом, где их встретила высокая девушка лет двадцати пяти и проводила в отведенную комнату.

— Здесь я, кажется, еще не был, — улыбаясь, сказал Шустер.

— А разве вы были у нас? — мило улыбаясь, спросила девушка.

— Да, но не здесь.

— Не удивительно, в доме одиннадцать спален. Вам еще что-нибудь нужно?

— Где здесь ванная?

Девушка показала, где ванная и душ, и Шустер наконец остался один.

Стол был накрыт под тентом на террасе недалеко от виллы. Длинноногая совсем молоденькая официантка поинтересовалась, что они будут пить, открыла бутылку, разлила вино, через некоторое время поинтересовалась, не приносить ли вторые блюда, принесла вторые блюда и села метрах в пятнадцати под другим тентом в зоне видимости.

— Вся обслуга женская, — плотоядно пошутил Шустер.

— Она — дура, — безразлично бросил Антонович. Возможно, официантка слышала эти слова, но оставалась безучастной к разговору, изредка поглядывая на обедающих и ожидая, когда она понадобится. — Так спокойнее. Так что половая принадлежность здесь ни при чем.

Во время затянувшегося обеда, плавно переходящего в ужин, Антонович интересовался столичными новостями и постоянно хохмил. Шустер рассказал о нефтяном скандале, разразившемся в начале недели, когда Дума забаллотировала поправку к закону об использовании недр, добавив, что за этим стоят эти гады Анциферов и Корселадзе.

— Да-а-а, — протянул Антонович, — коллектив у нас хороший, но люди — говно!

Шустер сказал, что по его сведениям, эти двое серьезно подкармливают целую депутатскую группу, благодаря чему склоняют чашу весов в свою сторону, когда думские весы колеблются. И вообще, часто лезут не в свои дела.

— Имеют право, — безразлично отреагировал Антонович. — Саша, — произнес он с нарочитым одесским акцентом, — вы мне напоминаете меня во младенчестве. Тоже норовите все обосрать.

Они посмеялись. Больше новостей не было.

— А что там с рейтингами нашего Пророка? — спросил Лев Семенович, и Шустер понял, что начинается главный разговор.

— Растет, как на дрожжах. За последний месяц — семь с половиной процентов.

— Давай-ка поподробнее.

— Позавчера он начал турне по России. Одиннадцать городов. Уже проехал Ярославль, Кострому, Владимир. Везде — полные стадионы.

— Какие там стадионы, — сделал ударение на «там» Антонович.

— Какие-никакие…

— Сколько он уже на волне?

— В смысле?

— Сколько времени у нас продолжается этот проект? — Казалось, Антонович знал ответы на свои вопросы, но старался натолкнуть Шустера на какую-то мысль.

— Скоро уже… восемь месяцев.

— Пора что-то и родить.

— Куда уж больше…

— Вот я и думаю. Рейтинг поднимается уже не так круто, как в первые месяцы.

— Это нормально. Поле наполовину освоено. Наиболее активная часть населения — его фанаты. Так что поле деятельности сокращается.

— И становится менее податливым…

— Ну конечно.

— И что думаешь делать? — прищурившись, спросил Антонович, глядя на Шустера, а не на свой бокал, в который наливал вино.

Шустер замялся, глядя на бокал собеседника и отмечая, что тот не пролил ни капли.

— Пока, думаю, надо продолжать. Пока есть отдача. Может быть, еще одно кругосветное турне, но тут проблемы: рекламную кампанию в Америке, как говорил Фима, мы не потянем, даже если вбухаем весь бюджет. Правда, в этот раз мы позаботились о создании сект из местных фанатов в крупнейших странах мира. Это большей частью энтузиасты, ну и кое-кто из шоу-бизнеса. Они ведут работу. Так что почва готовится. Через три недели мы планируем еще одно кругосветное турне. Думаю, резонанс будет серьезнее.

— Россия — не лучшее место для появления экономического Пророка.

— Ну, это как посмотреть. Есть вот какой сценарий: мы можем найти Пророка в Штатах. Илья прозреет, увидит какого-нибудь младенца, скажет, что это и есть главный Пророк. Я встречался с Маковским, он говорит, что это может быть супер.

— Ну, Анатолий иногда витает в облаках…

— И все-таки представь. Россия дает Америке и всему миру нового мессию. Так сказать, на развалинах империи рождается Пророк, приезжает в Новый Свет и узнает в каком-нибудь младенце мессию. Американцы довольно холодно относятся к нашему Пророку, потому что он — не их, хотя и с интересом следят за Ильей. Но все-таки Россия — другая культура, другой язык… Они жалеют, что Пророк — не американец. И тут им говорят, что главный мессия — американец. Можно представить, что тут начнется. И рейтинг Ильи снова взлетит вверх.

— Да, интересно… Если получится, то это действительно — супер. Давай за это выпьем.

— Эй, — крикнул Лев Семенович сидящей в отдалении официантке, — принеси-ка нам еще красного!

Девочка подошла с бутылкой, которую держала в белой салфетке, открыла и хотела разлить по бокалам, но Антонович остановил ее:

— Поставь на стол. Всё. Свободна. Можешь идти. — Это означало, что Антонович не хочет ее присутствия рядом.

— Жестковато ты с ней.

— Хотя по убеждению я демократ, — улыбнулся вдруг Антонович, — но есть у меня одна заветная мечта — чтобы однажды кто-то тихо вошел ко мне в комнату и ласково сказал: «Кушать подано, барин!»

Они посмеялись и замолчали.

— Саша, — нарушил паузу Лев Семенович, — тебе не кажется, что от Илюши придется избавляться?

— В каком смысле?

— В прямом.

— Считаешь, что зазнался?

— Не в этом дело, — ответил Лев Семенович. — Думаю… ему не хватает ореола мученика.

Александр Яковлевич удивленно улыбнулся:

— Интересно…

— После смерти он станет настоящим святым.

— А не рано ли? Он, пока живой, делает свое дело.

— Опросы общественного мнения показывают, что его эффективность пошла на убыль. Количество вновь обращенных стабилизировалось еще в июне, теперь, кажется, снижается. Так что больше пользы будет от него мертвого: «Его дух переселится в миллионы людей». А?