Освоение Сибири в XVII веке - Николай Никитин

Центральная власть рассматривала себя как собственника сибирских земель и за пользование ими требовала от населения уплаты налогов и выполнения повинностей, другими словами — отработочной, натуральной или денежной ренты. Обусловив землепользование тяглом, власти утверждали, что в Московском государстве никто «безоброчно и безданно никакими землями… не владеет», однако на деле редко вмешивались в поземельные отношения на сибирской «украйне» и последовательно требовали лишь исправного несения повинностей. Поэтому хотя Сибирь и являлась «государевой вотчиной», свое верховное право на сибирскую землю царское правительство только временами подтверждало какими-нибудь указами и распоряжениями (об изъятии у отдельных лиц земельных участков, о переносе некоторых селений в другие места и т. д.). Обычно же землевладение крестьян и прочих категорий сибирского населения граничило с правом частной собственности.

В целом установившийся за Уралом режим феодальной эксплуатации носил смягченный, по сравнению с основной территорией страны, характер и сближал Сибирь с черносошным Севером Российского государства. К складыванию такого положения привел целый ряд причин. Отдаленность Сибири и ее размеры, слабая заселенность и особые природные условия края — все это определило важнейшие особенности развития.

Как мы уже выяснили, Зауралье заселялось главным образом выходцами с не знавшего крепостного права русского Севера. Правящие круги России, с одной стороны, не могли не считаться с привычным большинству переселенцев порядком землепользования, а^ с другой стороны, будучи кровно заинтересованными в быстром заселении зауральских земель, прекрасно понимали, что помещичья, крепостная Сибирь вообще не привлечет к себе переселенцев. Кроме того, заботясь об укреплении государства, правительство совершенно сознательно стремилось превратить богатую пушниной Сибирь в источник доходов прежде всего для казны, так остро нуждавшейся в пополнении. Поэтому власти и сдерживали за Уралом развитие помещичьего и монастырского хозяйства.

В первую очередь интересами истощавшейся царской казны определялась и проводимая центральной властью политика в отношении коренного населения Сибири. С. В. Бахрушин еще в 1922 г. отметил, что царское правительство было заинтересовано в сохранении ясачных людей «не только от истребления, но и от притеснений, так как ценило в них плательщиков ясака и нередко жертвовало ради них интересами русских колонистов». Сибирской администрации предписывалось на коренных жителей воздействовать «ласкою», а не «жесточью». Без разрешения из Тобольска или Москвы местные власти были лишены права применять смертную казнь по отношению к ним. Правительство неохотно разрешало прибегать к оружию даже в случае восстаний ясачных людей. Конечно, взаимоотношения московской администрации со своими подданными не следует представлять в розовом свете. Как писал тот же С. В. Бахрушин, «на практике… мудрые правила правительственной политики далеко не всегда осуществлялись», воеводы и всякого рода «приказные люди» допускали «вопиющие насилия», однако при всем этом «заботливое, хотя и не бескорыстное отношение центрального правительства к инородцам заслуживает быть отмеченным».

«Остается историческим парадоксом, — заметил через полвека после опубликования этих слов А. А. Преображенский, — что «цивилизованные» западноевропейские державы того времени уже вовсю вели истребительные войны, очищая от «дикарей» целые континенты, загоняя в резервации уцелевших туземных жителей. А варварски-азиатский российский царизм в отсталой стране к присоединенным народам старался не применять насильственных методов».

Напрашиваются здесь сопоставления и с национальной политикой некоторых азиатских соседей России. Советский историк Ш. Б. Чимитдоржиев в книге «Россия и Монголия» сообщает о настроении находившихся в подчинении Китая монголов уже в XIX в. Они полагали, что «в России буряты — одноплеменники монголов… живут в страну» не терпя никаких стеснений, пользуясь равноправием во всех отношениях». «Такая идеализация жизни населения окраин царской России, — подчеркивает исследователь, — могла свидетельствовать лишь о том, в каком неимоверно тяжелом положении находились монголы — подданные Цинской империи».

Коренные обитатели Северной Азии интересовали царское правительство прежде всего как поставщики драгоценной пушнины. Страх потерпеть ущерб от ясачных недоборов наряду со слабостью своих собственных позиций в малолюдной Сибири побуждал центральную власть относиться внимательно к жалобам местных жителей, бороться с их закабалением воеводами и гарнизонной верхушкой, наказывать уличенных в жестоком обращении с ясачными людьми, снабжать голодающих «иноземцев» продовольствием и т. д. По этой же причине в Сибири не могло возникнуть и земледельческих плантаций, на которых бы использовался подневольный труд коренного населения.

С ясачных людей (в отличие от русских) запрещалось взимать недоимки «правежом» — с помощью телесных наказаний. Решительный курс правительственная администрация сразу же взяла на прекращение кровавых усобиц и распрей между отдельными племенами и родами. Хорошо известно, например, что еще Семен Дежнев «мирил» тунгусские племена на реке Оленек, предотвратив войну между ними.

Не следует, разумеется, обольщаться относительно действенности всякого рода «охранных» мер, а также недооценивать степень феодального угнетения в Сибири в целом. И за Уралом простой человек был феодально зависимым, являлся объектом эксплуатации — в первую очередь непосредственными представителями государственной власти. Крестьян, например, могли переселить на необжитые земли «по указу», т. е. насильно. Жителей Сибири заставляли выполнять многочисленные повинности и платить подати. Помимо установленных законом поборов и «изделий», русское и коренное население края жестоко страдало от произвола местной администрации.

Порядок управления Сибирью, характер ее эксплуатации как феодальным государством в целом, так и отдельными его представителями — все это следует рассмотреть более подробно.

ЭКСПЛУАТАЦИЯ СИБИРИ ЦАРИЗМОМ В XVII В

Система управления Сибирью в XVII в. была по-своему довольно четкой и последовательно направленной на извлечение с зауральских территорий максимальных прибылей для казны.

В Москве сибирскими землями вначале ведал Посольский приказ, с 1599 г. — Приказ Казанского дворца (управляющий также и Поволжьем), а с 1637 г. было специально создано новое центральное учреждение — Сибирский приказ, на который и возлагалась вплоть до 60-х гг. XVIII в. ответственность за состояние «новой государевой вотчины». Новый приказ сразу же получил очень широкие, по сравнению с другими учреждениями такого же рода, полномочия: он не только обязан был заботиться об исправном поступлении в царскую казну податей и налогов, о назначении на места воевод и прочих «начальных людей» и т. д., но и о хранении пушнины, о проведывании новых земель, о связях с сопредельными странами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});