Мемуары гейши - Артур Голден

А теперь послушайте, как гейша вроде Хацумомо может представить свою младшую сестру более успешной, чем та есть на самом деле.

Начнем с того, что популярной гейше в Джионе рады практически на любом мероприятии, даже если она посетит его хоть на пять минут. Гости рады заплатить даже за ее «Здравствуйте!». Они знают, в следующий раз она побудет с ними подольше. Начинающая гейша, с другой стороны, не должна себя так вести. Для нее важно завязывать отношения. Пока ей не исполнится восемнадцати лет, ей не стоит порхать с одной вечеринки на другую. Гораздо правильнее проводить час, и даже больше, на одной вечеринке, а затем звонить в окейю и узнавать, где находится ее старшая сестра, чтобы присоединиться к ней и познакомиться с новым кругом гостей. Если ее популярная старшая сестра за вечер способна посетить до двадцати мероприятий, начинающей гейше лучше ограничиться не более чем пятью. Но Хацумомо все делала наоборот, таская Тыкву за собой повсюду.

До шестнадцати лет начинающая гейша обычно получает полоханы в час. Если Тыква остается на вечеринке только на пять минут, то хозяйка платит ей, словно она пробыла час. С другой стороны, никто не ожидает, что Тыква проведет на вечеринке только пять минут. Сначала мужчины думают, что Хацумомо взяла Тыкву так ненадолго только в этот вечер, но спустя какое-то время все начнут интересоваться, почему Хацумомо так занята, что не может уделить им больше времени, а ее младшая сестра не может остаться на вечеринке после ее ухода, как это принято. В такой ситуации Тыква много зарабатывала— три или четыре оханы в час, но ей и Хацумомо приходилось платить за это своей репутацией.

— Поведение Хацумомо лишь демонстрирует, до какой степени она ужасна, — заключила Мамеха. — Она делает все, чтобы Тыква казалась лучше. И наверное, догадываешься, для чего?

— Не уверена, Мамеха-сан.

— Она хочет сделать так, чтобы госпожа Нитта удочерила ее. Если Тыква станет дочерью окейи, ее будущее, а также будущее Хацумомо обеспечено. Ведь Хацумомо — сестра Тыквы, поэтому госпожа Нитта обязательно оставит ее в окейе. Понимаешь, что это значит? Если удочерят Тыкву, ты никогда не избавишься от Хацумомо. Если кого и выгонят из окейи, то именно тебя.

Я почувствовала то же, что чувствуют волны океана в тот момент, когда тучи скрывают солнце.

— Я надеялась увидеть тебя молодой популярной гейшей, — продолжала Мамеха, — но Хацумомо встала на нашем пути.

— Да, к сожалению.

— Ты уже знаешь, как нужно развлекать мужчин. Тебе посчастливилось встретиться с Бароном. Я пока не придумала, как нам перехитрить Хацумомо, но честно говоря…

Она неожиданно замолчала.

— Госпожа…

— Ничего, я просто начала делиться своими мыслями с тобой. А ведь ты живешь под одной крышей с Хацумомо. Все мои слова могут дойти до нее.

— Очень обидно, Мамеха-сан, что вы такого низкого обо мне мнения. Неужели вы действительно думаете, что я бегу в окейю и рассказываю все Хацумомо?

— Ты знаешь, до какой степени изобретательна Хацумомо. Ты должна мне доверять, Саюри.

— Конечно, госпожа.

— Я должна сказать тебе одну вещь, — произнесла Мамеха, наклоняясь ко мне. — На следующей неделе или через неделю мы с тобой пойдем вместе на мероприятие, где Хацумомо никогда не найдет нас.

— Могу я узнать куда?

— Конечно, нет! Я даже не скажу тебе, когда. Просто будь готова. Ты обо всем узнаешь в свое время.

Этим вечером, вернувшись в окейю, я спряталась наверху и посмотрела, что обещает мне альманах на следующие две недели. Среда подходит для путешествий на запад, и я подумала, может, Мамеха собирается взять меня куда-нибудь за город. Следующий подходящий день — понедельник — наиболее благоприятный день буддийской недели. Наконец, по поводу воскресенья было написано: «Баланс хорошего и плохого может открыть дверь судьбе». Эта фраза звучала наиболее интригующе.

В среду Мамеха не объявилась. Спустя несколько дней она пригласила меня к себе — в неблагоприятный для меня с точки зрения альманаха день, — чтобы обсудить изменение расписания уроков в школе. После этого целую неделю она не давала о себе знать. В воскресный полдень, услышав, как открылась дверь окейи, я отложила сямисэн, на котором играла, и побежала ко входу, ожидая увидеть одну из служанок Мамехи. Но пришел аптекарь и принес травы для страдающей артритом Анти. Служанка взяла пакет, а я хотела пойти продолжить игру на сямисэне, как вдруг заметила курьера, пытающегося привлечь мое внимание. Он держал небольшую записку, но я все же заметила ее. Наша служанка уже собиралась закрыть дверь, когда он сказал мне:

— Могу я вас попросить, госпожа, выбросить этот мусор.

Служанке показалось это странным, но я взяла бумажку и сделала вид, что выброшу ее в комнате прислуги. В написанной рукой Мамехи записке я прочитала: «Попроси у Анти разрешения уйти. Скажи ей, что у меня для тебя есть работа, и приходи ко мне не позже часа. Никому не говори, куда ты идешь».

Конечно, предостережения Мамехи не были лишними, но в любом случае Мама обедала с подругой, а Хацумомо с Тыквой ушли на какое-то мероприятие. В окейе остались только Анти и служанки. Я сразу пошла в комнату Анти и застала ее стоящей у постели уже в ночной рубашке. Она даже не спросила, для чего меня вызывает Мамеха, а лишь кивнула головой и нырнула в постель.

Когда я пришла к Мамехе, она еще не вернулась с утреннего мероприятия. Служанка проводила меня в ее спальню и помогла сделать макияж. Затем она принесла мне приготовленное Мамехой кимоно. Я уже привыкла носить кимоно Мамехи, но такая щедрость по отношению к младшей сестре не очень типична. На самом деле Мамеха слишком много для меня делала, и было интересно, надеется ли она получить что-либо взамен.

Приготовленное кимоно оказалось очень красивым — оранжевый шелк фона был расшит серебряными нитями. Это кимоно знали все в Джионе, и практически любой мог сказать, кому оно принадлежит. Позволяя мне надеть его, она распространяла свою ауру на меня.

После того как господин Ичода повязал пояс — красновато-коричневый, расшитый золотом, — я сделала последние штрихи в макияже и украсила заколками волосы. Потом заложила за пояс принесенный из окейи носовой платок Председателя и встала перед зеркалом, разглядывая себя. Меня удивляло, зачем Мамехе нужно, чтобы я сегодня выглядела особенно красивой. Сама она после возвращения переоделась в довольно бледное кимоно коричневого цвета со штриховкой серого цвета. И хотя в любом наряде она все равно выглядела необыкновенно утонченной, когда мы шли по улице, женщины, кланявшиеся Мамехе, смотрели на меня.

Около получаса мы ехали на рикше в незнакомый мне район Киото. Только по дороге Мамеха сказала, куда мы едем, — на соревнование по сумо в качестве гостей Ивамура Кен, основателя «Ивамура Электрик» в Осака, компании, кстати, изготовившей обогреватель, послуживший причиной гибели Грэнни. На соревнованиях также будет президент компании Нобу Тощикацу, правая рука Ивамура. Нобу — фанат сумо, помогавший в организации этих соревнований.

— Должна тебя предупредить, — сказала мне Мамеха, — Нобу очень своеобразный человек. Постарайся произвести на него хорошее впечатление. — И она посмотрела на меня так, словно хотела сказать, что очень расстроится, если я буду вести себя не лучшим образом.

Билеты на соревнования были распроданы уже неделю назад, поэтому о Хацумомо волноваться не стоило.

Наконец мы доехали до территории Университета Киото. Мамеха повела меня по небольшой аллее, обсаженной елями. Вокруг толпилось много молодых людей с нежной кожей и расчесанными на пробор волосами. На нас с Мамехой они смотрели как на что-то экзотическое и даже останавливались, когда мы проходили мимо. За коваными воротами преобладали мужчины более зрелого возраста, разбавленные немногочисленными женщинами, среди которых было всего несколько гейш. Соревнования проходили в университетском выставочном зале, сейчас уже не существующем, но для того времени выглядевшем просто грандиозно.

Когда мы поднимались по каменным ступеням здания, я увидела двух гейш и поклонилась им. Они поклонились мне в ответ, и одна из них что-то сказала другой. Мне показалось это очень странным, пока мы не подошли поближе и я не узнала подругу Хацумомо Корин. Я поклонилась ей еще раз, давая понять, что узнала ее, и заставила себя улыбнуться. Когда они отвернулись, я прошептала Мамехе:

— Мамеха-сан! Я сейчас видела подругу Хацумомо!

— Не знала, что у Хацумомо есть подруги.

— Это Корин. Она там… по крайней мере, была там минуту назад, еще с одной гейшей.

— Я знаю Корин. Почему ты так переживаешь? Что она может сделать?

Я не нашлась, что ответить. Но если Мамеха не переживала по этому поводу, то и я могла успокоиться.

У входа мы сняли туфли и пошли в носках по деревянному полу к месту, где располагались наши гости. Один из мужчин пожал Мамехе руку. Я сразу догадалась — это Нобу. Даже на расстоянии кожа его лица напоминала расплавленную свечу. Однажды он сильно обжог лицо, отчего имел такой трагический вид. Но когда мы прохаживались с Мамехой по павильону, мое внимание привлек человек, сидящий на циновке рядом с Нобу. Я могла видеть только его затылок, показавшийся мне до боли знакомым. Может, я встречала его еще в своей маленькой деревушке…