Рейтинговые книги
Читем онлайн Жестокий эксперимент - Любен Дилов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45

– Ничего-ничего, капитан! Продолжайте! – ответила она равнодушно, как сломленная безнадежным ожиданием женщина, разуверившаяся, что когда-нибудь дождется своего морского волка.

– Альфа, такой фильм… в таком фильме не может не быть поцелуя.

Женщина снисходительно улыбнулась, делая вид, что только сейчас поняла, ради чего было затеяно все это кино.

– Поцелуйте.

Он наклонился к ней и со страхом коснулся губами щеки.

– Вышел бы отличный кадр! – заверила его женщина с наигранной веселостью.

– Сожалею, но кроме меня сегодня вам не с кем играть в своем кино, – ответил он, направляясь к бутылке с коньяком. И повернувшись к ней спиной, стоял так, словно ожидал наказания. В затаившейся тишине звук отодвигаемого шезлонга показался громовым. Затем послышалось шлепанье босых ног по палубе. Руки женщины-школьницы обвились вокруг его шеи, а подбородочек уткнулся меж лопатками.

– Мне страшно, капитан! Не можем сочинить более-менее интересный сценарий.

Да, это уже была месть! Зачем он продолжает все эти игры? Что за детская блажь!

– Поцелуйте меня! – сказала девчонка. – Поцелуйте меня по-настоящему. – Но ему уже было не до поцелуев. – Знаете, меня ни один мужчина по-настоящему… настоящий мужчина…

Он повернулся к ней, приподнял подбородочек, чтобы видеть глаза девчонки и утешить ее словами, но внезапно хлынувшие из этих страдальческих глаз слезы заставили его целовать ее с отчаянием, граничащим со страстью.

Он оказался странным влюбленным: то несдержанным, то робким, но в то же время как бы обремененным воспоминаниями о других женщинах, – во что он отказывался верить, ибо все это представлялось ему мешаниной из увиденного в кино и в юношеских сновидениях и прочитанного в романах. Однако Альфа – такая знакомая и не знакомая – похоже, испытывала то же самое. Сначала он вынужден будет долго упрашивать ее подарить единственный поцелуй, после чего она станет уже страстной, как зрелая женщина. Они целовались и миловались до изнеможения, до тех пор, пока не растрескались губы. Они смочили их кофе – или коньяком – и начали целоваться снова. А во время непродолжительных пауз между поцелуями смотрели в окружающую их пустоту, по-весеннему солнечную. Уютно изолировав их от мира, ставшего им абсолютно ненужным, она не пугала их, но и не толкала ни к чему иному, кроме поцелуев.

…Он открыл для себя, что предметный мир тоже диктует человеку его поведение, что, творя собственную атмосферу, человек постоянно досоздает и хозяина, куда более властного, чем бог и природа.

Он посмеялся над банальностью своего открытия и страшно захотел поцеловать грудь Альфы.

Но она не согласилась.

– Что, действительно никто не целовал?

– Действительно никто, – ответила она, но как-то не совсем уверенно.

– Ведь ты же будешь актрисой! В кино сейчас показывают что угодно. А грудь – это совсем другое, это символ красоты.

Она возразила ему с той постоянно удивляющей его взрослостью, которая заставляла и его самого спрашивать себя: а кто же, в сущности, я в данный момент?

– В кино нагота подчинена художественной идее, – сказала она.

– Это тебе режиссер сказал? Видишь ли, милая, – распалился он еще больше, – ведь нецелованная грудь в состоянии распалить даже самого пресыщенного мужчину. – Мужчина никогда не воспринимает грудь женщины только как мужчина. Думаю, в этом случае в нас побеждает другое. Сыновнее в мужчине нуждается в ней больше, чем чисто мужское.

Он придумал бы еще что-нибудь в этом роде, но неожиданно вспомнил слышанный еще в студенчестве довольно грязный анекдот на тему женской груди, и ему стало стыдно за тогдашнее свое невежество и теперешнее свое запоздалое прозрение. Он не стал настаивать на том, чтобы школьница позволила ему поцеловать свою грудь, просто вздохнул мечтательно и сказал:

– Конечно же, у тебя красивая грудь.

– Думаю, что да, – возбужденно прыснула она, а ее пальцы, что совсем недавно зажимали низ тенниски с упорством девственницы, стащили ее с себя одним махом и швырнули в сторону.

Поправив волосы, девушка выставила грудь вперед, словно собиралась позировать, но он не приблизился к ней. В нем не было никакого порыва – ни сыновнего, ни мужского, только восхищение гармоничной полусферой этих банальных как жизнь, вскармливающих жизнь планеты желез.

Альфа не дождалась, пока он опомнится. Прикрыла наготу древним жестом – левой рукой – и потянулась за тенниской.

– Не надо надевать, прошу тебя!

Она села обратно на матрац и спросила:

– Ты любишь меня, капитан?

Он говорил ей об этом сто раз, но сейчас что-то вдруг обеспокоило его, как-то очень уж особенно прозвучал ее вопрос. Он посмотрел на ее вытянутые, по-детски нежные ножки и сказал:

– Какие у тебя ножки!

– Ты так и не сказал, любишь меня или нет? Иди сюда, что сидишь на корточках!

Он занял свое прежнее место, оказавшись прямо напротив ее груди. Девчонка сомкнула руки у него на шее и медленно стала заваливать назад, увлекая его на себя. Надувной матрац простонал под ними. А потом, когда уже и булавку расстегнула на юбке, и высвободила бедра из широченных фалд юбки, вдруг толкнула его с такой силой, что он кувыркнулся с матраца, и в глазах его замельтешили в желто-оранжевой мгле сотни маленьких солнц.

– Не сердись, пожалуйста! Режиссер ясно дал понять, что в фильме я должна быть девочкой. – Растрепанная, похожая на обезумевшую, она спешно натягивала тенниску, закалывала булавкой юбку в поясе. – Я очень прошу тебя, капитан! Милый мой капитан!

Но его уже и без того отрезвила прохлада досок, а что-то внутри настойчиво подсказывало, что чувство гордости от того, что ты был где-то первым, – слабое утешение по сравнению с неизбежными последствиями и тем более легкомысленна затея накануне защиты диссертации! И он снова стал перебирать в памяти видения, похожие на воспоминания, но из жизни, которая мало чем привлекала его.

– Ладно! Не бойся, сыграешь в кино, и тогда… Когда поженимся. В сущности, у нас нет необходимости расписываться, ведь мы уже расписаны. А свадьбу сыграем, настоящую большую свадьбу!

Обрадовавшись, она позволила обнять себя, однако ее женский мозг с большой тщательностью удерживал в памяти всякие подробности, помнил он и невероятно отдаленную во времени дату в их брачном свидетельстве, поэтому Альфа бросила:

– Так не скоро? – Потом, помолчав, спросила снова: – Капитан, а если мы станем детьми?

– Мы и сейчас с тобой дети, – по-отечески прижал он ее к себе, имея в виду только ее, разумеется, и напрочь отказываясь думать о том, что им грозит какая-то опасность. – Вот увидишь, мы снова так же неожиданно вернемся назад. Я буду известным профессором, а ты… – запнулся он, поскольку не знал, на что нацелилась она: на кино, биологию или литературу. – Ты очень, очень будешь любить меня. Ну, и немножко ревновать, из-за студенток. Но самую малость, так как будешь уверена, что я люблю только тебя.

– Да, но ведь мы будем старыми!

– Так уж и старыми!

– А если мы к тому времени не будем любить друг друга… если мы проснемся?

– Это невозможно! – искренне взбунтовалась в нем его молодость.

– Ты любишь меня, капитан? – спросила она уже, наверное, раз в сотый. – Любишь меня по-настоящему?

Он ответил множеством поцелуев, в перерывах между которыми она то и дело извинялась перед ним, что заставляет его ждать, а он силился вычеркнуть поцелуями какие-то годы из их будущего, ибо ее не было там рядом с ним.

Он рассказывал ей об их будущем, похожем на сказку, потом они снова целовались, пока она, обессилевшая, не уснула как ребенок на самой середине сказки, которую он сочинял специально для нее.

25

– Капитан!

Он вздрогнул и стал соображать, где они могут сейчас находиться. Сначала заметил босые женские ноги на фоне палубных белых досок. Выпирающие желтые косточки на ступнях больно ранили его прирожденное чувство гармонии. Потом он посмотрел в лицо женщины и увидел в ее черных глазах ужас. Над обозначившимися усиками пробились бисеринки пота.

Низко над морем курился утренний молочный туман. Невидимое за корпусом каюты, всходило солнце. Яхта со спущенным парусом и выключенным мотором сонно покачивалась в тяжелых прибрежных водах. Нос ее, как бы ведомый собственной мечтой, был устремлен к грязно-черной полоске далекого берега, на котором там и сям горели фонари. «Неужели течение унесло яхту так далеко?» – подумал он, но ее голос снова резанул слух:

– Что произошло?

– Да что такое? – сдерживая досаду, что его разбудили, спросил он. Однако он был разбужен еще раньше каким-то неподдающимся объяснению кошмаром, который и сейчас подавлял все его чувства.

– Ты ничего не почувствовал? Такое впечатление, что мы тонули.

– Даже если бы и тонули, милая, я все равно ничего не почувствовал бы после вчерашних длительных любовных игр.

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Жестокий эксперимент - Любен Дилов бесплатно.
Похожие на Жестокий эксперимент - Любен Дилов книги

Оставить комментарий