Я научилась просто, мудро жить - Анна Ахматова

О смерти Николая Степановича я узнала (прочла в газете на вокзале) 1 сентября в Царском Селе, где я жила (против дома Китаевой) в полубольнице, полусанатории и была так слаба, что ни разу не пошла в парк. 15 сентября я написала «Заплаканная осень, как вдова…» В это лето горели леса под Петербургом – улицы были полны пахучим желтым дымом… Я, приехав из Ц. С., пошла (тогда все ходили пешком) в Мраморный к Шилейко (через Марсово поле) – он плакал

…И два окна в Михайловском замке, которые остались такими же, как в 1801 году, и казалось, что за ними еще убивают Павла, и Семеновские казармы, и Семеновский плац, где ждал смерти Достоевский, и Фонтанный Дом – целая симфония ужасов… «Шереметевские липы, перекличка домовых». Летний… Первый – благоуханный, замерший в июльской неподвижности, и второй – под водой в 1924 году… Марсово – плац-парад, где ночью обучали новобранцев в 1915 году (барабан), и Марсово – огород уже разрытый, полузаброшенный (1921), «под тучей вороньих крыл», и ворота, откуда вывозили на казнь народовольцев.

И близко от них грузный дом Мурузи (угол Литейного), где в последний раз в жизни я видела Гумилева (в тот день, когда меня нарисовал Ю. Анненков).

Анна Ахматова, Из «Записных книжек»* * *

Мир – лишь луч от лика друга,Всё иное тень его.

Н. Гумилев

Широко распахнуты ворота,Липы нищенски обнажены,И темна сухая позолотаНерушимой вогнутой стены.

Гулом полны алтари и склепы,И за Днепр широкий звон летит.Так тяжелый колокол МазепыНад Софийской площадью гудит.

Все грозней бушует, непреклонный,Словно здесь еретиков казнят,А в лесах заречных, примиренный,Веселит пушистых лисенят.

15 сентября 1921* * *

Заплаканная осень, как вдоваВ одеждах черных, все сердца туманит…Перебирая мужнины слова,Она рыдать не перестанет.И будет так, пока тишайший снегНе сжалится над скорбной и усталой…Забвенье боли и забвенье нег —За это жизнь отдать не мало.

15 сентября 1921, Царское Село

«Когда расстреляли Гумилева, Леве было девять лет, школьники немедленно постановили не выдавать ему учебников, тогда они выдавались в самой школе, где самоуправление процветало даже в младших классах».

Из устных рассказов А. А. Ахматовой в передаче Э. Г. Герштейн

Все правильно предсказала Анна Ахматова: перебирать мужнины слова она не перестанет до конца своей долгой жизни. Ды всех тех ночей, когда «мертвый муж» живым являлся ей во сне, запомнит и отметит.

«АА рассказывает, что сегодня ночью видела сон. Такой: будто она вместе с Анной Ивановной, Александрой Степановной и с Левой у них дома, на Малой, 63. Все по-старому. И Николай Степанович с ними… АА очень удивлена его присутствием, она помнит все, что говорила ему: „Мы не думали, что ты жив… Подумай, сколько лет! Тебе плохо было?“ И Николай Степанович отвечает, что ему очень плохо было, что он много скитался – в Сибири был, в Иркутске, где-то… АА рассказывает, что собирается его биография, о работе… Николай Степанович отвечает: „В чем же дело? Я с вами опять со всеми… О чем же говорить?“ АА все время кажется, что это сон, и она спрашивает беспрестанно Николая Степановича: „Коля, это не снится мне? Ну докажи, что это не снится“.

Из дневниковых записей П. Н. Лукницкого

1958, Москва. Тульская улица

В ночь под 20 ноября видела во сне X (Гумилева. – А. М.) в Безымянном переулке[26]. Он дал мне белый носовой платок, когда я выходила от Вали, чтобы вытирать слезы. И бродил со мной в темноте по переулку. Я была в каких-то лохмотьях, м. б. в старой серой шубе на рубашке.

* * *

…Комната: окно на Безымянный переулок… который зимой был занесен глубоким снегом, а летом пышно зарастал сорняками – репейниками, роскошной крапивой и великанами-лопухами… Кровать, столик для приготовления уроков, этажерка для книг. Свеча в медном подсвечнике (электричества еще не было). В углу – икона. Никакой попытки скрасить суровость обстановки – безд<елушками>, выш<ивками>, откр<ытками>.

Анна Ахматова, Из «Записных книжек»

Один из снов, точнее, слова Гумилева из того сна, А.А.А записала стихами:

Я с тобой, мой ангел, не лукавил,Как же вышло, что тебя оставилЗа себя заложницей в неволеВсей земной непоправимой боли?Под мостами полыньи дымятся,Над кострами искры золотятся,Грузный ветер окаянно воет,И шальная пуля над НевоюИщет сердце бедное твое.И одна в дому оледенелом,Белая лежишь в сиянье белом,Славя имя горькое мое.

Декабрь 1921

Белая в сиянье белом – почти цитата из последнего стихотворения Гумилева, которое Анна Андреевна, видимо, прочла только после его смерти:

* * *

Я сам над собой насмеялсяИ сам я себя обманул,Когда мог подумать, что в миреЕсть что-нибудь, кроме тебя.

Лишь белая, в белой одежде,Как в пеплуме древних богинь,Ты держишь хрустальную сферуВ прозрачных и тонких перстах.

А все океаны, все горы,Архангелы, люди, цветы —Они в хрустале отразилисьПрозрачных девических глаз[27].

Как странно подумать, что в миреЕсть что-нибудь, кроме тебя,Что сам я не только ночнаяБессонная песнь о тебе.

Но свет у тебя за плечами,Такой ослепительный свет,Там длинные пламени реют,Как два золоченых крыла.

Правда, Анна Андреевна никогда не утверждала, что это стихотворение Гумилева посвящено ей. Это была ее личная тайна. Однако написанное в конце 50-х гг. «Творчество» дает нам в руки ключ к этой тайне тайн.

Я помню все в одно и то же время.Вселенную перед собой, как бремяНетрудное в протянутой руке,Как дальний свет на дальнем маяке,Несу, а в недрах тайно зреет семяГрядущего…

14 ноября 1959, Ленинград

Сравните:

Гумилев:

Ты держишь хрустальную сферуВ прозрачных и тонких перстах…И свет у тебя за плечами…

Ахматова:

Вселенную перед собой, как бремяНетрудное в протянутой руке,Как дальний свет на дальнем маяке,Несу…

Больше того, она узнала, должна была узнать, не могла не узнать в последних стихах («когда мог подумать, что в мире есть что-нибудь, кроме тебя») Николая Степановича почти цитату из его давнего письма к ней, после которого она и решила окончательно, что «Гумилев ее судьба».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});