Ветер с востока - Александр Михайловский

Первые прибывшие в состав 11-й флотилии подводные лодки планировалось развернуть завесой восточнее острова Медвежий. По плану Пеница, они должны были добивать те транспортные суда, которые уцелеют после массированной атаки эсминцев и гидросамолетов и будут россыпью прорываться в сторону Мурманска.

Адольф Гитлер в категорической форме потребовал от немецких моряков, чтобы ни один транспортный корабль конвоя не пришел в Мурманск. В тот момент, когда немецкая армия терпела уже третье катастрофическое поражение за эту зиму, Третьему Рейху отчаянно была нужна пусть символическая, но громкая и полная победа.

Тем более что этот двенадцатый конвой очень слабо напоминал своего тезку из нашей реальности. Транспортных судов было почти вдвое больше — аж двадцать семь единиц вместо шестнадцати, — а вот силы эскорта, под предлогом отсутствия серьезной угрозы со стороны крупных немецких надводных кораблей, были Британским адмиралтейством значительно урезаны. Они состояли из корветов ПЛО, тральщиков, а также ближнего крейсерского прикрытия в составе легкого крейсера "Кения" и шести эсминцев: "Ашанти", "Эскимо", "Пенджаб", "Фьюри", "Эхо" и "Эклипс". Дальний эскорт отсутствовал полностью, так что в охранение конвоя не были включены ни линкоры, ни тяжелые крейсера, ни авианосцы.

После смерти Черчилля и Лиссабонского морского побоища британское командование, и ранее не блиставшее талантами, стало относиться к своим союзническим обязанностям совсем уж формально. В воздухе вновь запахло вечными британскими интересами, будь они неладны.

Дело было еще и в том, что двенадцатый конвой почти на две трети был заполнен не ленд-лизом, а грузами, закупленными СССР в Америке за золото. Промышленное и научное оборудование, высокоточные станки, производственные линии. Причем интересы советских торговых представителей были настолько разнообразны, что по общему списку закупаемого оборудования было почти невозможно установить конечную цель программы. Естественно, понятен смысл покупки "на корню" полного комплекта оборудования для завода по производству легких дизельных двигателей мощностью 350–400 лошадиных сил. Сейчас в Ярославле взятые в плен под Сталино и Ворошиловградом (Донецком и Луганском) немцы, несмотря на зиму, ускоренными темпами закладывали котлованы и заливали фундаменты под будущие цеха. К тому моменту, когда из Мурманска прибудут первые станки, там все должно быть готово к монтажу.

Конечно, американским партнерам пока было неизвестно, что как раз дизелями такой мощности должны была оснащаться вся линейка легкой техники: БМП-42, САУ-122, ПТСАУ-100, ЗСУ-4х23, ЗСУ-2х37, МТЛБ и КШМ. А это почти две трети всей планируемой гусеничной техники РККА. Кроме того, в дальнейшем на базе этой платформы планировалось создать большое количество гражданской техники различного, в том числе и двойного, назначения. По этой причине, купив один готовый комплект оборудования, советское торгпредство заказало еще два с поставкой летом и осенью 1942 года. Большой стране нужно будет много моторов. И это только моторы, и только дизельные.

Кроме промышленного оборудования, авиационного бензина, артиллерийского пороха, взрывчатки, недавно разработанных радиовзрывателей к 127-мм зенитным снарядам и авиационного алюминия, на кораблях двенадцатого конвоя в Мурманск направлялись грузовики "Студебеккер" и полугусеничные бронетранспортеры М3А1, которыми по просьбе советского правительства в поставках по ленд-лизу были заменены танки М3А3 "Ли". Также для доукомплектования авиации Северного Флота СССР должен был получить от США по ленд-лизу девяносто пять истребителей Белл Р-39 "Аэрокобра" и столько же бомбардировщиков-торпедоносцев А-20 "Бостон".

Учитывая все вышеперечисленное, можно было бы сказать, что ровно с той же силой, с какой германское командование желало утопить двенадцатый и последующий конвои, руководство СССР ставило перед командованием Северного Флота, а в частности перед контр-адмиралом Головко, задачу прямо противоположного свойства. Не должен быть потоплен или поврежден ни один корабль, а все грузы в целости и сохранности должны были быть доставлены в Мурманск и Архангельск.

Для обеспечения безопасности Арктических конвоев директивой Ставки предписывалось в полном объеме использовать возможности эскадры особого назначения. В связи с этим 6-го марта покинула свой причал ДЭПЛ "Алроса", направившаяся в район Киркенеса. Вслед за ней в просторы Баренцева и Норвежского морей ушла и АПЛ "Северодвинск", несколькими днями ранее доставившая в Мурманск группу американских атомщиков.

В ночь с 6-го на 7-е марта на аэродроме Ваенга совершил промежуточную посадку для дозаправки один Су-33 с подвешенным разведывательным оборудованием. В его задачи входил облет норвежского побережья и окончательное прояснение дислокации сил противника. Рано утром 7-го марта свои причалы оставила и группа надводных кораблей, во главе с ракетным крейсером "Москва" направившаяся в Баренцево море вслед за караваном QP-9, вышедшим из Мурманска.

В кильватер вслед за "Москвой" шли "Североморск", "Ярослав Мудрый", "Сметливый". Лидеры "Харьков" и "Ташкент" возглавляли группу из шести эсминцев. Пять эсминцев были "семерками" новой предвоенной постройки: "Грозный", "Громкий", "Гремящий", "Стремительный", "Сокрушительный". Шестым был старичок "Урицкий", в "девичестве" — "Забияка", балтийский "новик", сражавшийся с германцами еще под Моонзундом. План советского командования по завоеванию господства в Северных морях получил кодовое название "операция Антарес".

— Ну, что ж, "мальчики Деница", — сказал при выходе в море о германских подводниках командир "Североморска", капитан 1-го ранга Перов. — Это вам не безобразничать у берегов Флориды. Лежать вам теперь на дне в железных гробах. Как говорится — кто не спрятался — мы не виноваты.

Фишки были расставлены, ставки сделаны, большая игра началась. Победитель в ней получал все.

09 марта 1942 года, полдень. РСФСР, г. Невель.

Длинный и худой как палка генерал танковых войск Иоахим Лемельзен с отчаяньем издали смотрел на забитую немецкими воинскими эшелонами станцию Невель-1. Его штабной поезд отогнали в лес на полукольцевую ветку, и вышедший размять ноги генерал получил возможность без помех подумать о дальнейших планах.

В этой проклятой России все пошло наперекосяк, и теперь кадровый прусский офицер находился в состоянии близком к отчаянию. Да, он прошел от начала до конца всю Первую мировую войну, участвовал в Польской компании в должности командира 5-й танковой дивизии, громил французов и англичан в сороковом году.

На Восточном фронте 47-й моторизованный корпус, которым командовал тогда еще генерал артиллерии Лемельзен, находился с самого первого дня. В составе 2-й танковой группы Гудериана он форсировал Сан, сражался с большевистскими танковыми армадами в приграничных сражениях, брал Минск, Бобруйск, Смоленск. А потом, повернув в сторону Киева, помог этим бездельникам из группы армий "Юг" разгромить полчища Буденного. Это были славные денечки…

Потом лето кончилось, опали пожелтевшие листья, и Россия явила пришельцам всю свою мерзкую сущность. Холодные дожди превратили в непроходимые болота дороги, в которых по самые оси вязли немецкие грузовики. Корпус барахтался в грязи под Брянском. Моторесурс техники стремительно таял, и к боевым потерям добавились многочисленные технические, из-за поломок техники, не выдерживающей эксплуатацию в варварских русских условиях. Не хватало всего: запчастей, горючего, теплого обмундирования и многого другого. Германия была не готова к так любимой русскими войне "на износ".

Но все это были лишь цветочки. Ударили лютые морозы, и как раз в тот момент, когда вермахт попытался совершить последний отчаянный рывок к Москве. Наверное, в этот раз ефрейтор, ранее считавшийся непогрешимым, все же ошибся. Холод и метели останавливали немецких солдат не хуже русских укреплений. Хотя были и сами укрепления, спешно возведенные во время распутицы, и неизвестно откуда переброшенные резервы, и ярость большевистских фанатиков, сражавшихся до последнего патрона.

Русские больше не сдавались тысячами в плен, как это было в Белоруссии. Они дрались, словно дьяволы, бросались на танки с гранатами и коктейлями Молотова в руках. В этих боях 47-й корпус таял, как кусок сахара в стакане кипятка. Но надежда на победу Германии еще жила. Казалось, еще одно, последнее усилие, еще один рывок, и победоносные части немецкой армии ворвутся в Москву.

Жуков ударил 4 декабря, точно подловив момент кризиса наступления. И вермахт покатился от стен Москвы на запад. На горизонте замаячила тень погибшей Великой армии Наполеона. 47-му корпусу повезло — он находился на дальнем фланге русского наступления и смог отступить в относительном порядке.