Ирландия - Эдвард Резерфорд

Удивительно, но позже Дейрдре даже не могла как следует вспомнить, что именно он говорил. Что-то она уже слышала от Ларине, но в устах Патрика все звучало по-другому. Он рассказал им о Христе, о том, как Сын Божий принес себя в жертву. В красках живописал злобных богов острова и объяснил, почему они не настоящие. Их придумали нарочно, сказал он, чтобы развлекать или пугать детей. Как сказки. А истинный Бог, сотворивший целый мир, един и всемогущ.

Правда, одну часть его проповеди Дейрдре запомнила хорошо. Епископ особо подчеркнул, что, как и многие боги древности, Всевышний имеет три ипостаси: Бог Отец, Бог Сын и Бог Святой Дух, но он един в трех лицах. Удивляться этому не стоит, объяснял Патрик. Ведь вся природа наполнена триадами: корень, стебель и цветок растения; источник, русло и устье реки; даже листья могут состоять из трех частей, как, например, у кислицы или клевера, тем самым подтверждая закон триединства.

– Это, – говорил Патрик, – мы и называем Святой Троицей.

Но больше всего Дейрдре потрясла не сама проповедь, а то, как он говорил. В голосе епископа звучала такая страсть, такая уверенность, такое тепло. Слушая его, Дейрдре словно обретала покой. И даже если она не совсем поняла, почему этот любящий Бог, о котором рассказал Патрик, обязательно должен быть всемогущим, она неожиданно обнаружила, что ей хочется, чтобы Он был таким. Жестокие старые боги уносились прочь, как улетают за горизонт грозовые тучи. И счастливого им пути, думала Дейрдре. Тепло, исходившее от проповедника, обволакивало ее. Его уверенность убеждала Дейрдре в его правоте. Она украдкой посмотрела на сына. Глаза юноши сияли.

К тому времени, когда епископ закончил говорить, мысль о том, что следует выполнять все его повеления, уже не казалась такой странной. Когда он спросил, желают ли они присоединиться к нему и принять крещение, Дейрдре вдруг поняла, что не хочет с ним расставаться. Принятие новой веры показалось ей способом продлить исходящее от него ощущение тепла и покоя. Сердце ее рвалось к нему навстречу, и она уже готова была делать все, что он пожелает. Но ведь однажды она уже послушалась зова сердца, и Конал тоже… Это опасный путь. Опасный для Морны.

– Крести меня! – вдруг воскликнула она. – Крести всех нас! Только пощади Морну! – Последние слова вырвались помимо ее воли.

– Пощадить его? – свирепо зыркнул на нее Патрик.

– Пощади!

Она увидела, как в глазах проповедника вспыхнул гнев. Он сделал несколько шагов в ее сторону, и на мгновение Дейрдре показалось, что он вот-вот ударит ее или проклянет, как друид. Но, к ее удивлению, на полпути епископ остановился, сокрушенно покачал головой, видимо отвечая каким-то собственным мыслям, а потом совершенно неожиданно опустился перед ней на колени.

– Прости меня, Дейрдре, – сказал он. – Прости мой гнев.

– Но почему… – Она не знала, что сказать.

– Если я не сумел тронуть твое сердце, это моя вина – не твоя. Только мое собственное несовершенство заставило меня разгневаться.

– То, что ты говорил, было прекрасно! – возразила Дейрдре. – Просто…

Он уже поднялся на ноги и прервал ее взмахом руки.

– Ты не понимаешь, – проворчал он и повернулся к Морне. – Ведь теперь ты вождь Уи Фергуса, – сказал он торжественно. – Хочешь ли ты, чтобы твоя семья приняла крещение?

– Да, – кивнул Морна.

– И если ты примешь от меня крещение, подчинишься ли ты моей воле во всем, что касается веры, будешь ли следовать моим указаниям, как делают эти молодые принцы?

– Буду, – сказал Морна.

– Тогда идем, – приказал епископ, – и я скажу, что мы должны делать.

Обряд крещения должен был происходить в воде. Взглянув на мелководье Лиффи, епископ решил, что река не самое подходящее место. Три родника в округе, которые он быстро осмотрел и благословил, тоже не годились. А вот темная заводь Дуб-Линн подошла как нельзя лучше, и Патрик велел всем немедля собраться возле нее.

И вот Дейрдре, двое ее братьев и Морна, в длинных полотняных рубахах и накинутых на плечи плащах, в сопровождении полудюжины рабов, отправились в этот ясный, чуть прохладный сентябрьский день к краю заводи Дуб-Линн, чтобы принять крещение. Один за другим ступили они в ее черные воды, где уже стоял епископ Патрик, и погрузились в нее с головой на одно холодное мгновение, чтобы тут же вернуться назад, к свету, и принять от руки Патрика крещение именем Христа.

Они быстро вытерлись и обсохли. Все, кроме Дейрдре, казались бодрыми и веселыми и уже собрались возвращаться домой, как вдруг Риан, младший брат Дейрдре, неожиданно спросил:

– А это правда, что только христиане попадут в хорошее место?

– Так и есть, – заверили его.

– А все остальные будут гореть?

И это так, услышал он подтверждение.

– А как же мой отец?! – с неподдельным ужасом воскликнул Риан. – Выходит, и он будет гореть?

Они с братом немного посовещались и пришли к единому мнению. Может, доводы их были немного странными, зато убедительными. Отец ушел к семейным богам. Пусть гости и считали этих богов ненастоящими, однако они всегда были здесь и худо-бедно, но защищали их. Если же Дуб-Линн и все родные Фергуса перейдут в христианство, это будет означать, что семья отвернулась от них. Оскорбила их. И тогда Фергус, как говорится, останется на мели. Старые боги, скорее всего, уже не захотят ему покровительствовать, а христианский Бог отправит его в ад.

– Мы не можем такое допустить, – заявил Риан; его брат тоже казался взволнованным.

Дейрдре совсем растерялась, но, взглянув на священников, заметила, что никто из них ничуть не удивился.

А все потому, что христианские миссионеры сталкивались с этим сплошь и рядом. Что будет с нашими досточтимыми предками, когда мы примем новую веру, спрашивали новообращенные. По-вашему, они нечестивцы? Обычно на такие вопросы отвечали, что Бог окажет свою милость тем, кто просто не мог принять истинную веру, даже если бы захотел. Те же, кто слышал послание Христа, но отверг его, не могут ждать спасения. Такое объяснение выглядело вполне разумным, вот только не всегда устраивало людей. И тогда великий проповедник с севера нашел собственный способ выхода из этого затруднительного положения.

– Когда он умер? – спросил Патрик.

– Пять дней назад, – последовал ответ.

– Тогда выкапывайте его, – приказал Патрик. – Я окрещу его прямо сейчас.

Так они и сделали.

С помощью рабов братья извлекли отца из-под могильной насыпи у берега Лиффи. Бледное тело Фергуса, даже в смерти не потерявшее величавости, положили на траву, и епископ Патрик обрызгал его водой, осенил крестным знамением, приведя тем самым усопшего в христианский мир.

– Не могу обещать, что он доберется до рая, – сказал епископ братьям с мягкой улыбкой, – но теперь надежды намного больше.

Они снова похоронили старого вождя, и Ларине воткнул в землю две деревяшки, соединенные крестом.

Когда все вернулись в поместье и уже собирались войти в дом, чтобы сесть у очага, епископ Патрик вдруг остановился и повернулся к хозяевам:

– А теперь вы можете оказать мне небольшую услугу.

Его тут же спросили, что за услуга. Патрик улыбнулся:

– Возможно, вам это не понравится. Я говорю о ваших рабах.

Услышав это, слуги, стоявшие вокруг, с надеждой воззрились на епископа.

– Ваши рабы – британцы. – Патрик снова улыбнулся. – Мои соотечественники. И, как вы знаете, они христиане. То есть часть моей паствы. – Он повернулся к Дейрдре. – Жизнь раба тяжела, Дейрдре дочь Фергуса. Мне это хорошо известно, ведь я сам был рабом. Их насильно увозят из родного дома, разлучают с семьей, лишают их храма Господня. Я хочу, чтобы ты освободила своих британских рабов. – Он опять улыбнулся. – Не бойся, они не всегда уходят. Обращаешься ты с ними хорошо, я это заметил. Но они должны стать свободными и сами выбрать, вернуться им домой или остаться с вами. Торговля людьми – варварство, – с чувством добавил он.

Дейрдре увидела, как Ларине и остальные священники согласно закивали. Очевидно, все это было для них не в диковинку. Но сама она просто не знала, что ответить, – так поразили ее слова епископа. Морна тоже казался изумленным.

– Значит, мы должны отпустить их бесплатно? – спросил Ронан.

Патрик повернулся к нему:

– Сколько у вас рабов?

– Шесть.

– После набегов привозят много рабов, едва ли они дорого вам обошлись.

Брат Дейрдре немного подумал.

– Но трое из них – женщины, – уточнил он. – И они делают всю тяжелую работу.

– Сохрани нас Господь… – пробормотал епископ и возвел глаза к небесам.

Наступило молчание. Потом Патрик со вздохом кивнул Ларине, и тот, сняв с пояса небольшой кошель, достал из него римскую монету.

– Этого достаточно? – спросил он.

Вероятно, он уже не в первый раз совершал подобные сделки, чтобы помочь британским христианам.

– Две! – быстро проговорил Ронан.

Может, брат и глуповат, подумала Дейрдре, но в том, что касалось торговли скотом, он истинный сын своего отца.