Один на миллион - Андрей Земляной

– А вот тут ещё указано, внеочередное повышение в звании и...

– Да наговаривают на приличного человека... – Белый пожал плечами. – Давайте лучше о вас поговорим. – Он широко улыбнулся. – Как такая красавица оказалась в этом богом забытом и скучном месте? – Он с улыбкой оглянулся, отметив про себя, что Михаил куда-то делся. – Ведь в столице полно блестящих офицеров, которые с удовольствием расскажут такой красивой девушке о всех перипетиях службы.

– О! – Девушка рассмеялась в голос. – Чувствую по хватке коллегу. Не психфак кончали, часом?

– Нет, но лекции профессора Айвазяна посещал исправно.

– Ого! – Во взгляде девушки появилось неподдельное уважение. – Он даже в Ново-Московском универе уже не читает. Где же вам посчастливилось?

– Это всё заочные курсы садовников-любителей. Так трудно порой договариваться с садовыми вредителями. Ты им: «убирайтесь, самому есть нечего...», а они в ответ что-то про толерантность, общечеловеческие ценности и что я расист, сексист и таксидермист[14].

От громкого смеха девушки даже контрразведчики на короткое время забуксовали, но начальник только скрипнул зубами и мгновенно восстановил порядок в представлении.

– А чем же занимается садовник-любитель в этом богом забытом и скучном месте? – Девушка с улыбкой вернула подачу.

– Да этим и занимаюсь. Выкорчёвываю сорняки, гоняю всяких вредных насекомых...

– А что ты вообще чувствуешь, когда убиваешь? – Девушка в упор посмотрела на Белого.

– Мы не представились. – Алексей мягко улыбнулся. – А то вы всё про меня знаете, а я почти ничего. Не называть же мне вас «товарищ лейтенант».

– Светлана. – Девушка чуть склонила голову в некоем подобии поклона.

– Так вот, Светлана. – Алексей аккуратно взял девушку под локоток и повёл по дорожке между куполами. – Согласно работам нашего горячо любимого академика Айвазяна, вы должны были как-то усилить контраст по отношению к своему вопросу. Например, взять меня под руку и ласково посмотреть в глаза. Возможно, даже дать вдохнуть запах ваших волос. Тогда обделённый вниманием красивых женщин молодой офицер непременно размякнет и расскажет, как в детстве мучил кошек и дёргал девочек за косички.

– Утёрлась, – констатировала Светлана. – И всё-таки, как с косичками?

– А никак. – Белый чуть подмигнул мучительно сглатывающему слюну командиру взвода радиоразведки и повернул в другую сторону. – Пришлось повзрослеть очень рано, и обычные подростковые глупости меня миновали. А вот вы, писали мемки своим мальчикам?

– Как, однако, ловко вы переводите разговор на меня.

– Не менее ловко, чем вы от него уклоняетесь, – парировал Белый.

– Но ведь мы говорим о вас?

– Нет, Светлана. Мы просто разговариваем, – возразил Алексей. – Заняться вопросами службы вы ещё вполне успеете. А вот просто поговорить... когда ещё придётся.

– А расскажи мне просто что-нибудь?

– Хорошо, – покладисто согласился Белый. – Ты такой же лейтенант, как я – Патриарх Всея Руси. Форма не подогнана, знаки различия слегка проворачиваются, шеврон помят. Из чего делаем ряд простых выводов. Ты, конечно, разбираешься в психологии. Возможно, даже закончила психфак. Но к медслужбе отношения не имеешь. Скорее всего, ты как-то уговорила начальника медслужбы группировки, милейшего Дмитрия Егоровича, дать тебе возможность побывать в действующей части. Форму получила со склада контрразведки, которая там пылится специально для таких случаев. А вот одна из пуговок, та, которая отличается неестественным блеском, скорее всего камера скрытого наблюдения. Исходя из всего вышеперечисленного, могу дать один совет. Подойди к замкомандира бригады. У полковника Дмитриева дочка примерно твоего возраста. Кроме того, это действительно прекрасный офицер и до ранения частенько участвовал в рейдах. Грудь в орденах, примерный семьянин... что ещё нужно для хорошего репортажа?

– Да... – задумчиво произнесла девушка. – Давненько меня так не умывали. – И вдруг, вывернувшись каким-то змеиным движением, встала так, что их лица почти соприкоснулись. – И всё же, что ты чувствуешь, когда убиваешь?

Белый осторожно обнял девушку и впился долгим поцелуем в податливые губы. Затем отстранился на мгновение и произнёс:

– Отдачу чувствую. А потом кордановую гарь.

* * *

Поскольку первые данные по анализу добытых в рейде сведений должны были поступить только через несколько часов, полковник Сабуров, отпустив Белого и его людей отдыхать, достал из своих запасов крошечную флягу с коньяком «Ахтамар» и с наслаждением пригубил пахнущий летом и виноградом напиток.

Оторвал его недовольный голос часового. Нахмурив густые чёрные брови, полковник отставил фляжку и решительно шагнул наружу.

Причиной скандала были как раз те двое спецназовцев, что увели у него «языка».

– Ещё раз здравствуйте. – Командир группы, черноволосый подтянутый и грациозный офицер без знаков различия шагнул вперёд и коротко отсалютовал Сабурову.

– И вам не болеть, – кивнул головой Сабуров. – Чего-то недограбили? – Он улыбнулся самой радушной улыбкой, на какую был способен.

– Ладно. – Алиев вскинул руки вверх, словно сдавался. – Кто же мог знать, что твой человек добудет одного из инструкторов, да ещё не из простых... Сам понимаешь, ты бы тоже не упустил такой шанс.

– Ну забрали и забрали. Какой разговор. – Неожиданно Сабуров почувствовал, что вместо приятного обволакивающего послевкусия от хорошего коньяка во рту разливается неприятная горечь, словно от перезрелого вина. Такое уже бывало и всегда служило предвестником грядущих неприятностей. – Пойдём, – кивнул он на тамбур купола и сам шагнул вовнутрь.

– Это мы хорошо зашли! – радостно осклабился Алиев, усмотрев на столике початую флягу с коньяком. – Валентин, доставай.

Заместитель Алиева лишь коротко дёрнул плечом, и небольшой рюкзачок словно сам прыгнул из-за спины ему в руки, и тут же на столе появилась бутылка «Княжеского шлема», коньяка пятидесятилетней выдержки, и красочные упаковки с едой.

– Грабить будете по-полной, – грустно констатировал Сабуров и тяжело присел на раздвижной стульчик.

– Не грабить, а договариваться! – Алиев сноровисто свернул пробку с бутылки и разлил по невесть откуда взявшимся хрустальным рюмкам.

Коньяк был истинно хорош. Ему даже удалось смыть нестерпимую горечь во рту. Коньяк был «наградным», то есть его было невозможно купить за деньги, а лишь получить в качестве поощрения и только в действующей армии. Поэтому и качество продукта, и его редкость были исключительными.

Положив на кончик языка «Графа Левальера» – элитного сыра из демсоюзовского генеральского пайка, Али довольно воздел глаза к потолку.

– Хорошо.

– Угу. – Сабуров согласно кивнул и выжидательно посмотрел на ГРУшника.

– Смотри, чего мы тебе принесли. – Алиев жестом заправского фокусника достал из воздуха серый цилиндрик флэшки армейского стандарта. – Здесь все опорные пункты повстанцев, основные маршруты, выявленные минные поля и кое-что по персоналиям. Кроме того, их линии связи к наблюдательным постам и некоторые коды и шифры. Если не будешь хлопать ушами, закончишь операцию через месяц.

– Н-да. – Сабуров привычно почесал затылок. – Где подписаться кровью?

Спецназовцы рассмеялись.

– Не всё так грустно. Нам нужен всего лишь один твой человек.

– Дай-ка догадаюсь. – Сабуров вздохнул. – Старлей этот. Да?

– Угу. – Али разлил по-новой. – Всего-то один человек в обмен на ключ ко всей операции.

– А чего просто не отняли? – хмыкнул начальник разведки. – С вашими-то связями...

– Во-первых, мы хотим к нему присмотреться. Посмотреть в деле, с короткой дистанции. Как работает с подразделением, как принимает решения...

– А во-вторых, так не делается, – ласково добавил зам Алиева. – Что значит просто отнять? Мы же не враги. Как говорил один дядечка, согласие есть продукт непротивления сторон.

– Это тот, который просил сначала деньги, а потом стулья? – Сабуров рассмеялся. – Ладно. Будут вам стулья. Один чёрт, своего добьётесь. Только, чур, с комбатом будете договариваться сами. Я, конечно, помогу, но он мужик упёртый и битый.

– Договоримся. – Али весело кивнул, сверкнув чёрными, словно угольки, глазами. – Ты только скажи, чего ему надо. А уж мы постараемся.

– И чего вам так сдался этот старлей?.. – Сабуров сделал глоток и, растерев коньяк по нёбу, довольно зажмурился. – Я, конечно, понимаю. Стариновское и так далее... но бог знает, чего там из него получится.

Али с замом переглянулись, и после того, как зам едва заметно кивнул, полковник вынул из кармана небольшую коробочку и нажал последовательно все три кнопки.

Сабуров, конечно, знал, что это такое. Разработка шестого управления. Прибор под названием «Тишина». Полное гашение всех возможностей подслушать разговор.