Десантники не сдаются - Сергей Зверев

— Я все скажу! — воскликнул Махмуд. Он имел представление о возможностях спецслужб по развязыванию даже самых накрепко завязанных языков (он был уверен, что попал именно в спецслужбу), и сразу отринул мысль поиграть в молчанку.

— Тогда начнем.

Хоть Махмуд и выглядел подавленным, но на вопросы отвечал полно и, скорее всего, правдиво. Но его все равно придется перепроверять при помощи Эскулапа.

В числе прочего Махмуд поведал о том, как занимался наблюдением за домом Аллы.

— Получается, вы пасли Бруевича и его любовь, — нахмурился Влад. — Чего вам этот программист сдался?

— Нужен был не он, — понурился Махмуд, ерзая на прикрученном к полу стуле. Он постоянно отводил глаза, в которые светила в лучших энкевэдешных традициях яркая лампа.

— А кто?

— Ты…

— Что значит — я?

— У Султана есть твой портрет, Русич… Султан тебя ищет…

— Мой портрет?! Фотографический?

— Рисованный портрет.

Дальше Влад, выясняя причину убийства Саши Афганца, подбил итог:

— Получается, Сашу вы решили пленить, посчитав, что мы с ним в одной упряжке?

— Ну да. Я же видел, как ты выходил из дома вместе с любовницей этого самого Бруевича и с Карасем. А Карась — это человек Афганца.

— И через Афганца вы хотели выйти на меня? — хмыкнул Влад. Ситуация получалась абсурдная. Чеченцы просто взяли не тот след.

— И на твоих хозяев, — добавил Махмуд.

— А чего тогда Афганца в расход пустили?

— Он бешеный, да! — воскликнул Махмуд. — Мы не смогли его схватить! Он убил двоих! Мы его убили. А второго забрали.

— Какого второго?

— С ним еще был один. Какой-то скунс. Бледный. Сопливый такой. С толстыми щеками, как у хомяка. И глаза такие водянистые.

— Кто такой?

— Он не при Сашиных делах. Бизнесмен какой-то. Из Новосибирска.

— Что теперь с бизнесменом?

— Султан его у себя в тюрьме оставил. Деньги с него получает. Хочет сто тысяч заработать…

— Опиши-ка этого скунса поподробнее.

Когда Махмуд закончил описание, Влад встрепенулся:

— Где он сейчас?!

— Я же говорю, у Султана в тюрьме.

— Ты там был?

— Да…

— Покажешь место…

— Лучше расскажу.

— Покажешь, Махмуд. Покажешь…

Влад поднялся со стула и вышел из камеры для допросов, предоставив чеченца своим помощникам.

Наверху в кабинете утопал в мягком диване Казак. Он клевал носом, но при приближении Влада очнулся и осведомился:

— Как там наша добыча?

— Поет, как соловей… И такое напел… В общем, собираем три штурмовые группы и группу разведки. Будем вскрывать чеченское логово…

* * *

Анзоров чувствовал себя плохо. Какое-то гриппозное состояние, хотя ни кашля, ни насморка. Это нервное.

Он устал. Разговор обещал быть тяжелым. Напротив депутата в кресле у камина сидел Султан.

— Ты понимаешь вообще, что мы имеем? — воскликнул депутат.

— Понимаю. Я все понимаю, — процедил Султан.

— Ничего ты не понимаешь!

— Я все понимаю, Доку! — злобно прошипел Султан. — Я потерял семь человек! Семь! Если так пойдет, то скоро не останется у меня людей!

— Твои люди — это хлам!

— Мои люди — это мои люди!

— Твои люди не могут ничего! Мы теряем их. И не получаем ничего взамен…

— Мои люди воевали с неверными, Доку. И проявили себя хорошо. Они не заслужили таких слов.

— Ты так считаешь? — криво улыбнулся Анзоров. Он встал, пошевелил кочергой в камине, обычно это занятие успокаивало его.

— Нам просто не везет.

— Не везет, — хмыкнул депутат. — Ты хоть отдаешь себе отчет в том, с кем мы столкнулись?

— Я знаю только то, что говорил ты, Доку…

— Пенсионеры, — горько усмехнулся Анзоров, сжимая кулаки.

Страх в его душе боролся с яростью. Его опять тыкали мордой в дерьмо, как щенка. Он понимал, что инициатива не в его руках.

Все было — хуже некуда. Как-то слишком быстро и неожиданно случилась катастрофа. Боевики отзвонились Султану и сообщили, что они зацепили у банка машину с бизнесменом из черного списка. Готовятся его взять. И пропали.

Анзоров напряг свои связи, пытался что-то узнать по милицейским учетам и сообщениям на «02». И никакой информации там, способной пролить свет на случившееся, не нашел. Две машины с семью вооруженными боевиками, приученными действовать в самых экстремальных ситуациях, просто растворились в воздухе, будто их и не было. Бермудский треугольник? Колдовство?

Нет, конечно, никакого колдовства. Просто воины ислама оказались не готовыми к встрече с противником. Скорее всего, их перещелкали, как детей, да еще замели следы так, что ничего не раскопаешь.

Анзоров вспомнил Феликса, того «работягу», сдавшего информацию на «Пирамиду». Депутат тогда прекрасно понимал, что его руками хотят загрести жар. Но надеялся быстро решить проблемы, отомстить, выжечь обидчиков до третьего колена. «Пенсионеры, остатки былой силы», — так, кажется, говорил этот Феликс, шайтан возьми его душу! И результат — за несколько дней потеряно людей, как при обстреле отряда из системы «Град». И проклятое унизительное чувство собственного бессилия… Кто-то должен за это заплатить… И когда-нибудь заплатят. Все заплатят ему по счетам. И Феликс. И генерал госбезопасности Ануприенко, с подачи которого диаспора утонула в этом дерьме. Заплатят. Когда-нибудь… Не сегодня…

А сегодня надо тормозить и сворачиваться… Ведь следующим может исчезнуть он, депутат Государственного собрания Анзоров. «Пирамида» уже взяла его один раз. И нет оснований считать, что это не удастся снова.

Еще недавно на стороне Анзорова была внезапность. Теперь это преимущество утрачивается. Он вскоре будет как на ладони. А враг — в тени.

Анзоров прошелся по холлу. Кинул взгляд на Султана. Тот сидел в кресле, закинув ногу на ногу — в ладном, очень дорогом костюме, при галстуке. Но европейский прикид не мог скрыть его животного начала. Руки волосатые, лоб низкий, глаза маленькие и умные. Зверь… Сильный, с железными руками. Неукротимый. Не остановишь ничем его, только пулей… Пулей между глаз. Дырка аккуратная, и он заваливается…

Следом у Анзорова возникла ясная и четкая мысль — а ведь если «Пирамида» взяла пленных, так те знают своего хозяина Султана. Исчезни он, и ниточка к депутату Государственной думы будет обрублена. И он тогда совершенно чист… Причин жалеть Султана у Анзорова нет. В прошлом слишком много черных кошек пробежало между ними.

Султан вздрогнул, поймав на себе недобрый взгляд. Внимательно посмотрел на Анзорова, будто уловив его мысли. Спросил:

— Чего смотришь так, Доку?

— Да думаю… У тебя есть дела в Москве, которые ты не можешь переложить на своих людей?

— Плох тот хозяин, который не может переложить дела на своих людей, — покачал головой Султан. — Дело хозяина — держать в руке кнут и умело управляться им.

— Тебе нужно уезжать из города.

— Зачем?

— Ты ничего не понимаешь?! — взорвался депутат. — Наш враг уже знает, что вы объявили ему войну. Он придет за вами…

Султан не стал хорохориться, бить себя в грудь и кричать, что готов встретить любого врага лицом к лицу. Он должен был признать справедливость слов депутата. Только спросил:

— Надолго?

— Пока не решится проблема. Только скажи, что тебе некуда бежать!

— У меня есть братья. Есть деньги. Значит, весь этот мир мой. Мне есть куда бежать. Но я не буду бежать.

— Почему?

— Я отступлю на шаг. Но вернусь. Только перед этим нужно завершить дела…

— Завершай быстрее. Да, что с тем земляным червем, который у тебя на даче пригрелся?

— С бизнесменом новосибирским? Пока ничего.

— Ничего? — Анзоров придал голосу побольше язвительности.

— Он согласен на все. И ведет переговоры с друзьями, чтобы те собрали деньги. Те собирают деньги медленно.

— Султан, ты совсем ослаб. Не можешь выбить деньги у какой-то мокрицы… Так убей его!

— Не сейчас. Убью, взяв деньги.

— Ну так встряхни его!.. Эх, Султан, даже земляные черви не боятся тебя!

— Доку, ты не должен говорить так. — Султан с вызовом посмотрел на депутата.

И тот сдал назад. Обуздал раздражение. Сейчас не стоит бодаться лбами. Тяжелое время, надо выстоять.

Депутат сухо распрощался с гостем.

Султан уселся на заднее сидение своего «Мерседеса».

— Куда едем? — спросил водитель-телохранитель, выехав за пределы охраняемого поселка на правительственную трассу.

— На «дачу», — приказал Султан.

Его душила злость. И на врагов. И на так называемых друзей. И даже на себя. Напоминание о новосибирском бизнесмене прибавило ему решимости. Кто-то должен сегодня ответить Султану за его унижения. Он представил, как отрежет сейчас заложнику палец. Или ухо. И как тот будет визжать. И визг этот зазвучит сладостной музыкой. Потому что это визг ужаса, а Султан тот, кто сеет этот ужас…