Новый швейцарский Робинзон - П Сталь

В конце августа наступили ужасные ураганы. Море билось о берега со страшным ревом; гром и молнии, казалось, грозили земле конечным разрушением. Как искренно благодарили мы Проведение, позволившее нам найти нашу вместительную пещеру, - настоящее создание Тысячи и Одной Ночи, - в которой мы были укрыты от ярости стихий.

Наконец погода переменилась, небо очистилось, и мы могли отважиться выходить из нашего убежища. Фриц, одаренный прекрасным зрением, заметил в небольшом заливе Краснокрылов, подле островка, предмет, который показался ему выкинутой на берег лодкой; я вооружился подзорной трубой, но не мог ничего разглядеть отчетливо.

И потому мы решились посетить залив, чтобы рассмотреть предмет вблизи. Притом же, после трех месяцев заключения, мы нуждались в свежем воздухе и движении.

Вылив, наполнившую челнок дождевую воду и оснастив его, Фриц, Эрнест, Жак и я отправились. По мере приближения к месту, наши первые догадки оказывались ложными, и скоро мы уверились, что виденный нами предмет был не что иное, как огромный кит, выброшенный морем на один из выступов островка. Яростно бившиеся о берег волны заставили нас сделать значительный обход, чтобы причалить. Окружность островка не превышала полумили; на нем не было деревьев, но почва была покрыта чрезвычайно разнообразными травянистыми растениями. Дети и я пошли к киту двумя различными дорогами; я взбирался на вздымавшиеся местами скалы.

С них я мог обозреть Соколиное Гнездо, палатку, и взор мой терялся в беспредельном море. Моему уму рисовалось, с одной стороны, наша настоящая жизнь и наше будущее, с другой - прошедшее и навсегда утраченная родина. Мной овладели мысли одновременно печальные и сладостные, и я предался бы им надолго с горьким счастьем, если б вид кита не напомнил мне цели поездки. Я пошел быстрее и присоединился к сыновьям, которые достигли места, идя берегом. Они подошли ко мне и стали показывать набранные в шапки раковины и кораллы и расспрашивать меня о них. Я старался удовлетворить их любопытству, и рассказанное мною об этих странных существах, частью животных, частью растениях и минералах, до такой степени заняло внимание детей, что о ките не было уже и речи. И так как становилось уже поздно и с нами не было орудий, необходимых для того, чтобы извлечь пользу из морского чудовища, то я отложил эту работу, и мы возвратились на берег.

Младшие мальчики, которых гребля очень утомляла, спросили меня, не придумаю ли я какого-нибудь более легкого способа заставить наш челнок скользить по воде.

Я улыбнулся этому безграничному доверию к моему умению.

- Я не чародей, - сказал я, - и не знаюсь с волшебниками, но если вы добудите мне большое железное колесо, то я попытаюсь исполнить вашу просьбу.

- Железное колесо! - воскликнул Фриц, - да такое колесо есть в одном из наших вертелов.

Я не хотел связывать себя обещанием, и потому, переменив разговор, стал ободрять их на борьбу с волнами.

Наконец мы добрались до нашего прибрежья, где нас ожидала жена. Она восхитилась красотой привезенных детьми кораллов, и когда я объявил ей наше намерение вторично посетить островок на другой день, вызвалась нам сопутствовать. Я с удовольствием согласился. На другой день я перенес на пинку орудия и продовольственные припасы; кроме того я привязал к ней несколько чанов, оставшихся от плота, и мы снялись с якоря. Море было спокойно и мы без всяких приключений достигли морского чудовища, отвратительный вид которого испугал маленького Франсуа и его мать. Действительно, эта огромная масса - вероятно, не менее семидесяти футов в длину и полуторы тысячи пудов весом, производила очень неприятное впечатление. Дети приходили в ужас от одной мысли, что во время наших поездок по морю мы могли встретить такое страшное животное.

Между тем нужно было приступить к сниманию усов и жира. Фриц и Жак, вооруженные топорами и пилами, стали снимать усы. Последние, которых было по нескольку сот с каждой стороны верхней челюсти, удлинялись к середине и достигали десяти футов, а затем укорачивались к углам пасти. Усы кита изогнуты в виде косы и заменяют животному зубы, которые киту бесполезны, так как он питается самыми маленькими животными и глотает их множество зараз. Дети были поражены величиной китовой головы, которая одна составляет треть тела, и малостью глаз, очень похожих на бычьи.

Не мы одни трудились над китом; целые стаи хищных птиц ежеминутно спускались на труп, и дерзость птиц доходила иногда до того, что они хватали куски мяса из-под топоров. Дети убили несколько птиц, и так как пух мог пригодиться матери, то и положили добычу в лодку.

Мы наполнили чаны кусками жира, снятыми с боков кита, и с этим ценным грузом, запах которого был, однако, далеко неприятен, возвратились к Соколиному Гнезду. Я объявил на завтра другую поездку, но уже без участия жены и Франсуа, так как предстоявший нам остальной труд был слишком отвратителен - мы намеривались проникнуть в самый труп животного.

И потому я отправился лишь с тремя сыновьями. Приплыв к острову, мы нашли на трупе такое множество морских птиц, что для удаления их должны были прибегнуть к нескольким выстрелам.

Не приступая к работе, все мы переоделись в платья, наскоро приготовленные нам женой. Фриц и я топорами вскрыли живот кита, чтобы добыть печень, кишки, из которых я намеривался устроить меха для ворвани, полученной из жира. После этого труда мы поспешно удалились. Дети повеселели не раньше, как выйдя на ветер, когда чистый морской воздух заменил в их легких испорченный, которым мы дышали на острове. Во время переезда я должен был рассказать детям все, что знал о ремесле китолова. Этот предмет разговора навел нас на более важные и, подъезжая к берегу, мы заняты были беседой о явлениях сравнительной анатомии.

Мать приняла нашу вонючую добычу без особого удовольствия. Я успокоил ее, наобещав много пользы от непривлекательной ворвани.

На другой день, с восходом солнца, мы принялись за добывание этого вещества.

Выжав, сильным давлением, первое количество нежной и чистой ворвани, которую мы влили в два бочонка, мы несколько раз наполняли кусками жира поставленный над огнем котел и добыли с дюжину мехов обыкновенной ворвани.

Хотя мы занимались этим делом вдали от нашего жилища, но распространявшаяся от котла вонь доходила до Соколиного Гнезда.

- Зачем, - сказала мне жена, когда мы возвратились к обеду, - зачем не покончили вы дела на самом острове? Вы могли найти там достаточно леса, чтобы растопить во сто раз большее количество жира, не заставляя нас дышать вонючим воздухом. Сообщу тебе еще, - добавила она, - мысль, пришедшую мне при виде плодородия этого островка: нельзя ли было поселить на нем часть нашей живности? Там, по крайней мере, она будет безопасна от шакалов и обезьян.

- Мысль прекрасна! - воскликнул я, - и я думаю, что мы должны выполнить ее.

Молодые люди уже стали говорить об осуществлении плана их матери в тот же день после обеда. Я умерил их рвение словами, что предварительно хочу попытаться облегчить ход нашего челнока и труд гребцов.

Я тотчас же принялся за дело. Единственным материалом моим было колесо вертела и двигавшая им зубчатая ось. Сначала я положил поперек челнока железный шест, выдававшийся за края челнока на один фут и представлявший посередине зубья. Этот шест лежал в вырезках, сделанных в бортах и обитых листовой медью, чтобы трение не портило бортов. К концам шеста я прикрепил, вне челнока, по четыре китовые уса, подобные крыльям ветряной мельницы. Затем, на двух сближенных подставках, помещенных в середине челнока, я положил колесо, которое своими шипами захватило зубцы шеста и к которому я приделал ручку.

При таком устройстве нам стоило лишь двигать ручку колеса, чтобы площадка китового уса поочередно погружалась в воду и при движении упиралась в нее, сообщая челну довольно быстрый ход.

Дети приветствовали опыт криками радости, а когда Фриц и я, проехавшись по окраинам залива, пристали к берегу, они кинулись все в челн, с намерением плыть к острову с китом. Я объяснил им, что для этого оставалось до ночи слишком мало времени, но назначил на завтра поездку к Проспект-Гиллю.

На следующий день все поднялись до зари; еще накануне было приготовлено все необходимое для поездки, и нам стоило лишь осмотреть положенные запасы, чтобы убедиться в бесконечной заботливости нашей хозяйки. Мы уселись в челнок; погода стояла чудесная, море было спокойное, и наше плавание, облегченное устроенным колесом, было одним из самых приятных.

Плывя мимо леса обезьян, мы высадились на берег для возобновления нашего запаса кокосовых орехов.

Отсюда мы слышали пение наших петухов, перекликавшихся по кустам. Нам припомнилась родина, и нами овладели одновременно и грусть, и чувство счастья. Чтобы рассеять грусть детей, я поторопил их к отплытию, и чрез несколько минут мы пристали к Проспект-Гиллю.