Перекресток судеб - Евгений Щепетнов

Часто, ночью, они тихонько разговаривали, лежа под меховым одеялом, накрывшись с головой, чтобы никто не мешал беседе и они никому не мешали спать. Когда спишь, время идет быстрее, а теперь это время было таким длинным, таким тягучим, что без помощи бога сна бороться с ним было почти невозможно.

Как однажды пошутил Харалд, впору принять кальдрану, уснуть и проспать до весны, чтобы этот проклятый снег, засыпавший их с головой наконец‑то растаял и выпустил из своих злобных объятий.

Во время долгих разговоров, Гира рассказала ему о своей жизни, о том, как пробивалась наверх, о том, как училась в агаре, где никто не воспринимал женщин всерьез.

Даже когда она начала выказывать недюжинные способности, превосходящие способности большинства – если не всех учеников – все равно никто не прочил ей большого будущего. Ну – магиня, ну – провидица, и что такого?

Более того, когда узнали, что она провидица, ее стали бояться и ненавидеть – неприятно вдруг узнать, что ты на следующей неделе разобьешь себе голову, свалившись с лошади. Или что твоя жена родит не мальчика, как ты ожидал, а двух девочек. Или то, что ты, отправившись к любовнице, будешь застигнут ее мужем и бит до посинения, а твоя жена выкинет тебя из дома, узнав об измене. И ты ведь ничего не сможешь сделать, потому что ее папа богатый купец, и у него великолепная команда здоровенных грузчиков, способных вышибить дурь из любого, кто обидит его дочь.

Поползли слухи о том, что она насылает неудачи, проклятия, и от Гиры отшатнулись многие. Многие – но не все. Теперь – к ней потянулись те, кто хотел напустить на соперников неудачу и наслать проклятие. Они приходили темными вечерами, под капюшонами и вуалями, по тупости своей забыв спрятать фамильные гербы. Эти типы просили навести порчу на недругов, а когда Гира отказывала – грозились карами. Впрочем – у них не хватало духу причинить что‑то серьезное грозной магине – а вдруг прознает?

А ведь ей тогда было всего пятнадцать лет Девчонка совсем – зеленая, да, но… не глупая. Раз она осталась одна, раз у нее нет защитника, помощника, нет никого, кто ее защитит – значит это нужно делать самой.

И тогда Гира стала распускать слухи о том, что трогать ее опасно. Придумывала страшные истории, как кто‑то попытался кинуть камень в ее дом, и после этого рука бросавшего отсохла, превратившись в сухую ветку. А потом – весь бросавший превратился в сухое дерево перед домом магини. (Она ночью вкопала перед воротами дома срубленное заранее сухое деревце, нарядив его в мужскую одежду.)

Рассказывая Неду – хихикала, уткнувшись в ухо. Поверили или нет, но после установки пугала, открыто против нее уже никто не выступал, и лишь когда она шла на рынок за продуктами, злобно бурчали вслед, следя, чтобы магиня не слышала.

Впрочем – скоро ходить на рынок самой ей уже не приходилось – магиня разбогатела и наняла прислугу. Неожиданно Гира получила довольно обширную практику. Увы – ничего хорошего, кроме потока денег, в этом не было.

Аборты. Сколько она сделала абортов – сама сбилась со счету. С горечью говорила Неду, что скорее всего отправится не на небеса, а в преисподнюю, за то, что убивала неродившихся детей.

К Гире отправлялись все дворянки, «залетевшие» от своих любовников и не желавшие, чтобы кто‑то знал о их «интересном положении», и уж точно не желавшие, чтобы об этом узнал муж. Почему к ней? Во–первых магов–женщин больше не было. Если только полуграмотные лекарки с их порошочками, повитухи с грязными щипцами, после использования которых женщины могли умереть за считанные дни. После посещения Гиры «вылеченные» от беременности уходили так, как будто никогда и не было никакой операции, и не было никакого зародыша.

Магия могла делать чудеса – на то она и магия. Правда для этого надо было владеть магией на уровне десятом, не меньше. А еще – знать запретные заклинания. А Гира их знала, получив доступ к библиотеке агары. Как получила? Не совсем легко…

Это был ее первый мужчина – лысоватый, пятидесятилетний маг–хранитель библиотеки. Почему она отдалась ему? Почему именно он стал первым, кто овладел ее прекрасным, желанным телом? Может – из чувства протеста, против того, что все в ней видели именно этот желанный, прекрасный кусок мяса – «да не достанусь я никому!». Пусть меня трахает этот старикан! Назло всем!

А может – она знала, как много в ее жизни будут значить знания, которые ей даст только эта, запретная часть библиотеки – ведь она провидица, в конце‑то концов! И она видела в своих туманных снах, в туманных картинках, что ей НУЖНО быть в этой библиотеке, и ей НУЖНО знать все заклинания, запретные, древние, страшные и не очень – если она хочет выбраться, всплыть со дна наверх, туда, где ее будет ожидать ослепительное, яркое будущее. А то, что оно должно ее ожидать – Гира знала наверняка. Разве могло быть иначе?

Первый раз Гира увидела Неда в своих видениях еще тогда, когда ей было лет десять. Видения приходили нежданно, негаданно – она могла в этот момент есть, или сидеть на горшке, но вдруг пространство мутнело, в ушах возникал звон, в животе тошнота… и плыли картинки.

Первое, что она тогда увидела – младенца, на берегу бушующего моря – она в тот момент сама была этим младенцем, и чьи‑то чужие руки подняли ее – сверток–младенца, и грубый, хриплый голос сказал: «Глянь, ардский выкормыш»!

Гира долго гадала, чтобы это значило, но так и не поняла значения видения, как ни старалась.

Второе видение пришло тогда, когда она о первом уже и позабыла, отбросив его, как что‑то ненужное, случайное, совсем не пригодившееся в жизни. Ей привиделся берег моря, белый песок, покрытый круглой галькой, море, набегающее на этот берег и юноша, обнаженный, прекрасный, гибкий и стройный, как молодое деревце. Он счастливо смеялся, легкими прыжками проносясь вдоль прибоя и отбрасывая ногами сверкающий песок. За ним неслась собака, заливисто лая и улыбаясь во все белоснежные зубы. Псина изображала, как хочет ухватит парнишку за ногу, и он смеялся еще пуще, беззаботный, легкий, как морской ветер.

Гира в это время как раз сидела в ванне, натирая мыльной пеной тело, залапанное липкими руками библиотекаря, и когда очнулась от видения, начала тихо плакать, печалясь о своей несчастной жизни.

Потом, вспоминая предвидение, она решила, что это ее душа протестует против того, что она отдается плешивому старику, платя телом за знания – вот и привиделся ей этот прекрасный юноша. Хочется юношу – получила плешивого старика.

Следующий раз Нед привиделся ей уже тогда, когда ей было лет двадцать.

Это видение она поняла только теперь – чудовище, огромное, клыкастое, с громадными желтыми глазами перечеркнутыми вертикальными зрачками – на его фоне Нед – в обычной одежде, мало похожий на того беззаботного мальчугана на берегу моря, но все‑таки похожий – она знала точно, что это он. И откуда‑то знала, что это еще и тот младенец у бушующих волн.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});