В сладостном бреду - Айрис Джоансен

Николас вздохнул и двинулся дальше по ряду.

— Ивадна может вам подойти. Ей только девять. Конечно, она еще мало что умеет, но она способная, и я могу сбавить за нее цену.

Кадар незаметно изучал склоненные над вышиванием головки. Рыжие волосы, сказала Tea. Где же она, черт ее возьми?

— Как давно она у вас?

— Я купил ее два года назад. Ее пальцы оказались слишком длинными для ковров, и мне пришлось отдать ее обучаться вышиванию. — Он остановился перед маленькой тоненькой девочкой с льняными волосами и глазами загнанного зверька. — Ну как она вам?

Он думал, что Николас — гнусный ублюдок. Наклонив голову, он сделал вид, что внимательно разглядывает вышивку, лежащую перед девочкой.

— Не так хорошо, как мне бы хотелось.

— Если вы не хотите дорого платить, то не можете ожидать и высокого мастерства.

Она здесь, в следующем ряду. Маленькая, тоненькая, с рыжими волосами, ее взгляд не отрывался от полотна, затянутого в пяльцы.

— Вот эта, кажется, более искусна.

— Селин? Это правда, она старше, ей почти одиннадцать. — Николас быстро подошел к девочке. — Но я не могу назначить за нее такую же цену. Через три-четыре года она станет достаточно взрослой, чтобы доставлять вам удовольствие… и рожать детей.

И ни звука о том, что она его дочь. Возможно, этот сукин сын сыграл бы на этом малозначимом факте, если бы торговец проявил больше интереса.

— У меня есть для этого рабыни. Мне нужны только ее мастерство и искусство.

Он остановился перед рыжеволосой девочкой. Ее вышивка отличается утонченным мастерством, подумал он. Это очень плохо. Но цену можно сбить, если он сможет оспорить это. Она даже не взглянула на него. Все ее внимание было приковано к иголке, неустанно двигающейся в ее ловких пальчиках: в ткань, из ткани, снова в ткань…

Взгляд Кадара остановился на спине ребенка.

— Что это? — Он сдвинул в сторону свободную тунику, прикрывающую плечи девочки. Багровые рубцы пересекали ее спину. — Видимо, она все же менее ценна, чем вы заявляете.

Николас пожал плечами.

— У нее острый язычок, но это не отражается на ее мастерстве.

Кадар дотронулся до бледного рубца.

— Вот след от более раннего наказания. — Девочка не смотрела на него, но он чувствовал, как напряглись худенькие плечи под его пальцами.

— Она наказана за то, что помогла сбежать другой рабыне. Нам надо было узнать, куда та направилась, чтобы разыскать ее.

Итак, Селин приняла наказание за побег Tea.

— И она вам сказала?

Николас покачал головой.

— Мы не могли продолжать, она могла умереть. Тогда я потерял бы двух рабов вместо одного.

— Нет, конечно, вам это не выгодно. — И ни слова о том, что сбежавшая рабыня — сестра девочки. Ему бы очень хотелось добраться до глотки этого негодяя до того, как он покинет Константинополь. Нет, подумал он с сожалением, ему придется отказаться от этого удовольствия. Свобода девочки слишком важна, чтобы ею стоило рисковать из-за этого ублюдка. — Но эти следы говорят о слишком горячем характере, с которым трудно управляться. — Он отнял руку от избитой спины девочки. — Я думаю, мне стоит посмотреть кого-нибудь другого.

Слушая Николаса, расхваливающего другого несчастного ребенка, он оглянулся на Селин.

Она пристально следила за ним, на ее тонком лице дерзкие зеленые глаза сверкали негодованием.

Он улыбнулся ей.

Выражение неприязни нисколько не изменилось. Скорее, возросла враждебность, с какой она смотрела на него.

Очевидно, ее нельзя купить нежной улыбкой. Его охватил интерес, смешанный с предвкушением удовольствия. Его ждало более чем интересное путешествие обратно в Дандрагон, если это дитя вздумает бросить ему вызов.

— Опусти свои бесстыжие глазища.

Толстая приземистая женщина с тонким хлыстом в руке остановилась за спиной Селин.

Селин не сводила с него взгляда.

Внимание Николаса мгновенно переключилось на толстуху, он перестал расхваливать таланты темноволосой девочки, около которой они стояли, и обратился к женщине:

— Не надо неприятностей, Майя. У нас гость.

— Она не хочет работать. Она должна закончить этот рисунок на тунике до темноты, — возразила Майя. — Вы хотели, чтобы она выполнила задание к завтрашнему дню, к уходу каравана.

Николас сдвинул брови.

— Это правда.

Кадар готов был поспорить, что девочка будет продолжать сверлить его взглядом, пока он не уйдет, даже если хлыст опустится на ее спину. Для нее это вопрос чести.

Он повернулся и быстро направился к двери.

— Я устал от этих споров. Решение не простое. Быть может, продолжим завтра?

Николас последовал за ним.

— Конечно. Мы можем выпить по бокалу вина и пойти в бани. Это самое божественное из всех наслаждений.

Если не считать издевательств над бедными детьми.

— Вы самый любезный из хозяев. — Кадар поклонился. — Я горю нетерпением посидеть с вами.

В этот вечер незнакомец вышел в сад.

Селин застыла, когда увидела его в арке дверного проема. Он внимательно разглядывал женщин, собравшихся группами вокруг фонтана.

Возможно, он выбирал кого-нибудь из них себе на ночь, с горечью подумала Селин. Завтра, удовлетворив свою вожделенную плоть, он завершит переговоры о покупке рабыни.

Он моложе, чем другие торговцы, что обычно наведывались сюда. Молодой, богато одетый, красивый, подобный факелу, что горел сейчас за его спиной на стене. Но прекрасный или нет, он такой же, как все остальные, — жадный до золота и удовольствий.

Он не спеша направлялся к скамейке, где она сидела, чуть в стороне от других женщин.

Она было напряглась, но тут же успокоилась. Торговец вряд ли выберет ее на эту ночь, даже если и из тех, кто предпочитает детей. Она слишком маленькая и худая.

Он остановился перед скамейкой.

— Вам одиноко? Почему вы не с другими рабынями?

Она не ответила.

Он сел возле нее, и она уловила слабый запах мыла и благоухание бальзама. Именно так пахло от Николаса, когда он возвращался из городских бань.

— Меня зовут Кадар бен Арнауд. Ты знаешь, зачем я здесь, Селин?

— Чтобы купить женщину и открыть свой шелковый дом. Мы все это знаем. — И добавила со свободной прямотой, почти грубостью: — Но вы слишком скупы, чтобы взять кого-нибудь подороже начинающей вышивальщицы.

Он не принял вызова.

— Это правда. Твоя туника очень хороша. Тебе нравится это занятие?

— Нет, — дерзко заявила она. — Совсем не обязательно любить что-то, чтобы делать это хорошо. — Она отодвинулась от него на край скамейки. Почему он не оставит ее в покое и не уйдет?

— Даже если я куплю тебя, то обещаю не причинить тебе вреда, — сказал он мягко. — Не надо бояться меня.