Черная корона Иссеи - Александр Маслов

– Сколько стоит? – спросила Астра, задержавшись возле круглой жаровни, где шипели в жиру лепешки.

– С сыром и базиликом, о, госпожа! – пропел коротконогий человечек в фартуке. – Для вас бесплатно – пять шилдов.

– Так бесплатно или пять шилдов? – переспросила она.

– Пять шилдов это и есть бесплатно, для такой красивой, богатой госпожи!

– Уболтал, – Астра рассмеялась и бросила медную монетку в миску – человечек ловко извлек лепешку и, положив на свежий лист салата, протянул ей.

Перейдя на другую сторону площади, Астра свернула в переулок, решив, что пройти к порту лучше возле «Волшебного паруса». На самом деле эта дорога была длиннее, но что-то неудержимо влекло туда мэги Пэй: может, близкая квартирка Аниты, может, таверна, где имел обычай останавливаться Голаф Брис.

Держась в тени, ближе к серым стенам домов, Астра неторопливо ела лепешку, размышляя о том, что Морас Аронд вполне может знать больше деталей свитка Хевреха, чем отец. Возможно, у него даже есть копия этого пергамента или карты города Кэсэфа, ведь не зря же капитан говорил: «если вы на что-то решитесь, то хотел бы помочь»? Еще он сказал, что Давпер жаждет видеть ее в Либии – надеется добиться возмещения за Карбос или просто устроить гибель госпоже Пэй. Гилен Пери даже собирался подкинуть для этого ей копию свитка Хевреха с чуть измененным положением Кара-Маат. «Ну пусть, пусть подкинет! – думала Астра. – Я жду! Я хочу этого! У меня просто нет другого выхода, и я готова прикинуться дурочкой и следовать до поры до времени его фальшивой карте!»

Мэги Пэй пересекла широкую улицу, по которой из порта возили товары к восточным дворам, не замечая, что за ней пристально следит человек в старой неопрятной одежде. Доев лепешку и вытерев пальцы о платок, Астра пошла к «Волшебному парусу». В следующее мгновение кто-то схватил ее за руку. Она рванулась, освобождая ладонь и впуская в себя волшебную силу эфира.

– Тише, госпожа Пэй – людей вокруг сколько. Еще подумают, что вы нервная дурочка, – отпуская ее, сказал Голаф.

– Ах, это ты, франкиец, – она постаралась разыграть безразличие, нахмурилась и отвернулась к площади, но тут же вспыхнула: – Сколько раз говорить, не смей меня так хватать! Не смей подкрадываться, как ночной воришка! Я сожгу тебя когда-нибудь! Вот сожгу следующий раз к шетовой невесте!

– Считай, это уже случилось. У меня сердце запекло, когда я тебя увидел, – он смотрел на нее, словно на милую маленькую девчонку. – Рад, что ты целая и все такая… – он не смог подобрать слов и лишь как-то неуклюже добавил: – … Красивая.

– Да, хорошо у меня почти все, – мэги растеряно пожала плечами. – Вполне неплохо.

Они замолчали, глядя то по сторонам, то друг на друга и чувствуя при этом непонятное волнующее, пьянящее крепко смущение.

– А ты… ты небитый в старом грязном тряпье, – проговорила Астра, дернув его выцветший плащ. – Выглядишь, как нищий бродяга. Чего так, Голаф? У тебя же было столько денег.

– Пожалуйста, отойдем отсюда, – рейнджер увлек ее в тень деревьев, окружавших желтую покосившуюся статую перед имущественной конторой.

– Рассказывай, куда ты дел свои деньги. Прогулял все тридцать штаров? – откинув воротник, за которым виднелся именной медальон, Астра прислонилась к стволу платана. – Прогулял, да? С девками и паладином Гредом в портовых кабаках? Ненавижу паладинов с некоторых пор, – произнесла она, вспомнив о Лаоренсе Нероме.

– А рейнджеры тебе нравятся? – Брис коснулся шнурка на ее шее, вытаскивая медальон и заглядывая в вырез платья, где взволновано вздымалась обнаженная грудь.

– Что «рейнджеры»? – она поймала его ладонь, отнимая медальон.

– Нравятся тебе рейнджеры? – переспросил он неровным голосом.

– Нет. Я только себя люблю. И убери руки.

Они снова на минуту замолчали, каждый по-своему переживал неожиданную, какую-то излишне беспокойную, сумбурную встречу, о которой, наверное, думали тайком в одиночестве, и которую представляли совсем иначе.

– Ты не вспоминала обо мне ни разу? Скажи честно. Пожалуйста, госпожа Пэй, – попросил он тихо, любуясь нежным румянцем на ее щеках.

– Мне очень хорошо жилось, Голаф. Я встретила Изольду. Здесь, в Иальсе. Потом нашла отца. Хотя сначала был слух, что он погиб, – уже не вырывая руку из теплой ладони франкийца, Астра вздохнула. Внезапно ей захотелось рассказать ему все-все, что произошло за последнее время с ней, но она отвела взгляд и лишь добавила. – А магистр жив, к моему огромному счастью. И, представь себе, все у нас хорошо.

– Рад за тебя. А я могу похвастать только тем, что меч купил, – он приподнял полу плаща, демонстрируя изящный и прочный эфес, украшенный зеленовато-голубым бериллом. – Тот самый…

– Синий Зигзаг? – Астра вспомнила, что в первый день пребывания в Иальсе ее ноги несли к лавке за храмом Герма, и ей тоже хотелось приобрести драгоценный меч.

– Да. Тот. Почти все потратил. Еще взял магический плащ с розовыми звездочками. Плащ Обольщения. Помнишь?

Мэги кивнула, пальцы франкийца коснулись ее подбородка.

– Хотел подарить тебе. Знал, что рано или поздно встретимся. И очень хотел этого. Ведь не могли мы так нелепо расстаться, будто чужие люди. А пойдем сейчас ко мне? – неожиданно предложил Голаф. – Здесь рядом – «Волшебный парус».

– Нет, туда пойдем, – Астра потянула его назад, к площади Левиохона. – Я тебе куплю что-нибудь из одежды. У меня еще много денег, а ты такой неопрятный. Пойдем к портовым лавкам, я даже на тебя меньше буду сердиться.

– Нет, госпожа Пэй, – Голаф Брис мягко, но настойчиво остановил ее. – Одежда подождет. Да и зачем тратиться. Очень прошу сначала ко мне, – он наклонился к ее уху и прошептал. – Плащ Обольщения. Я хочу сделать тебе приятное. Сердечно прошу, не лишай меня такого удовольствия.

Они поднялись по скрипящей лестнице на второй этаж. В коридоре, после яркого солнца, купавшего пыльные улицы Иальса, казалось сумрачно. На стенах серебристо-синей краской были нарисованы морские волны и корабли, витые раковины и стайки рыб. Напротив окна с простенка скалился черный гигантский змей.

– Голаф! – Астра замерла, разглядывая картину. – Это же Аасфир. Не слишком похож, но это он – шет дери!

– Я специально взял комнату здесь. Пришлось заплатить пять лишних сальдов, – франкиец зазвенел ключом возле широкой ореховой двери. – Смотрю, на чудовище и думаю, что ее больше нет, но где-то есть ты. А я почему-то здесь.

Они вошли. На столе темнела почти пустая бутыль вина, стояли три чашки, в миске валялась горка объедков. За серо-синей шторой, прикрывавшей правую половину окна, виднелась часть улицы, ведущей к мосту Герма. Широкая кровать была не застлана, рядом стояла корзина и масляная лампа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});