Странствия Шута - Робин Хобб

- Фитц – Чивэл! – снова выкрикнула она, когда ворона покрупнее ударила ее. Она потеряла равновесие и кувыркнулась в воздухе, выровнялась и храбро захлопала крыльями, но оказалась уровнем ниже ворон-убийц, и теперь они снова напали на нее гурьбой. Они налетали на нее парами и тройками, осыпая ударами и вырывая перья, парившие в застывшем воздухе. Она боролась с воздухом, пытаясь остаться в полете, беззащитная перед преследователями.

 - Это знак! – громко произнес кто-то.

 - Это Фитц Чивэл в образе животного! – откликнулась женщина, - Бастард, наделенный магией Уита, вернулся!

В то же мгновение ужас захлестнул меня. Я раньше думал, что вспомнил, через что пришлось пройти Шуту? Нет. Я забыл ледяную уверенность, что любая рука - против меня, что добрые жители Бакка, нарядно одетые по случаю праздника, разорвут меня на куски голыми руками, также как стая ворон рвала ту одинокую птицу на части. Я чувствовал себя больным от страха, ощущал слабость в ногах и в животе. Я начал уходить и с каждым шагом ждал, что они заметят, как дрожат мои ноги, как побелело лицо. Я вцепился в свой сверток обеими руками и попытался идти, словно был единственным незаинтересованным свидетелем битвы наверху.

 - Она падает, - закричал кто-то, и мне пришлось остановиться и взглянуть вверх.

Но она не падала. Она подобрала крылья, как будто была ястребом, и пикировала. Пикировала прямо на меня.

Мгновение, чтобы заметить это, затем она врезалась в меня.

 - Я помогу вам, сир! – воскликнул торговец каштанами и направился ко мне, занеся щипцы, чтобы ударить бьющую крыльями птицу, запутавшуюся в моем плаще. Я сгорбил плечи и повернулся принять на себя удар, заворачивая ее в ткань.

Замри. Ты мертва! - я обратился к ней Уитом, не имея никакого представления, услышит ли она мои мысли. Она замерла, едва я укутал ее, озадачив меня, не умерла ли она на самом деле. Что скажет мне Уэб? Потом я увидел свою глупую шляпу и сбитый парик, лежащие на улице прямо передо мной. Я схватил их и, делая вид, что прижимаю к груди сверток, крепко держал и ворону. Я вихрем обернулся к желающему добра торговцу каштанами.

 - Почему вы оскорбляете меня?- заорал я на него, нахлобучивая парик и шляпу себе на голову. – Как вы смеете так унижать меня?!

 - Сир, я не имел в виду ничего плохого! – вскричал торговец, отшатываясь от меня. – Та ворона…!

 - В самом деле? Тогда почему вы бросаетесь на меня и почти опрокидываете на землю, разве не для того, чтобы выставить на посмешище?

Я тщеславно одернул съехавший парик, нелепым образом устраивая его на голове. Я услышал смех мальчика и упрекавшую его мать, саму едва не расхохотавшуюся. Я бросил грозный взгляд в их сторону, потом одной рукой сдвинул парик и шляпу, чтобы те выглядели еще более нелепо. Сзади меня раздалось уже несколько смешков. Я крутанулся, позволяя парику и шляпе почти упасть с головы.

 - Идиоты! Грубияны! Я позабочусь, чтобы стражи Баккипа узнали об опасностях на этой улице! Оскорблять посетителей! Насмехаться над гостем короля! Да будет вам известно, я кузен герцога Фарроу, и он обязательно услышит об этом от меня!

Я надул щеки и позволил нижней губе задрожать в притворной ярости. Мой трясущийся голос не пришлось подделывать. Я чувствовал себя полубольным от страха, что меня кто-то узнает. Эхо моего имени, казалось, висело в воздухе. Я повернулся на каблуках и приложил все усилия, чтобы резкими жестами выразить негодование, поспешно шагая прочь. Я услышал голосок маленькой девочки, спрашивающей:

 - А куда делась та птичка?

Я не стал тратить время, чтобы услышать, ответит ли ей кто-нибудь. Мой видимый дискомфорт от потери шляпы и парика, казалось, развлек их, как я и надеялся. Еще несколько раз, прежде чем я скрылся из виду, я делал нарочито тщеславные попытки поправить и то, и другое. Когда я рассудил, что оказался уже далеко, то свернул в переулок и натянул капюшон поверх своей шляпы и парика. Ворона лежала настолько неподвижно под складками моего плаща, что я боялся, не умерла ли она на самом деле. Она врезалась в меня довольно сильно, достаточно сильно, чтобы сломать птичью шею. Но мой Уит говорил мне, что хоть она оглушена и неподвижна, жизнь все еще теплится в ней. Я пересек переулок и пошел вниз по извилистой Медной Улице, пока не нашел переулок поуже. Там я, наконец, развернул плащ, баюкавший ее неподвижное черное тельце.

Ее глаза были закрыты, крылья аккуратно сложены вдоль тела. На меня всегда производило впечатление, как птицы могли складывать две конечности так гладко, что тот, кто не видел птиц раньше, никогда бы не поверил, что у них есть лапы. Я дотронулся до ее блестящего черного клюва.

Она открыла сверкающий глаз. Я положил ладонь ей на спину, прижимая крылья к ее боку. Не сейчас. Не двигайся, пока мы не окажемся в безопасности.

Я не ощутил ответного Уита от нее, но ее послушание убедило меня, что она меня поняла. Я пристроил ворону и сверток под плащом и поспешил по направлению к Оленьему замку. Дорогой явно чаще пользовались и лучше поддерживали, чем раньше, но она все еще оставалась крутой и ледяной в некоторых местах. Свет угасал, поднимался ветер. Порывы ветра подхватывали в воздухе и бросали в лицо ледяные кристаллы, жесткие и режущие, как песок. Телеги и повозки с провизией для последнего праздничного вечера проезжали мимо. Я опаздывал.

Внутри моего плаща ворона забеспокоилась. Она ерзала и цеплялась за мою рубашку клювом и когтями. Я сунул руку внутрь, чтобы погладить и успокоить ее. Она бешено забилась, я вытащил руку и увидел кровь. Я обратился к ней Уитом. Ты ранена? 

Моя мысль отскочила обратно, словно я бросил камушек в стену. Несмотря на это, ее боль омыла меня и холодком поползла по позвоночнику. Я негромко проговорил вслух:

 - Оставайся под моим плащом. Взберись мне на плечо. Я постою неподвижно, пока ты переберешься туда.

Несколько минут она не двигалась. Затем уцепилась за мою рубашку клювом и вскарабкалась по мне, перехватывая ткань клювом через каждые пару шагов. Она встала бугорком на моем плече под плащом, затем передвинулась и сделала меня горбуном. Когда она устроилась, я медленно распрямился.

 - Я уверен, мы будем в порядке, - сказал я своей пассажирке.

Ветры, как пастухи, перегнали облака, и начался новый снегопад. Снег падал густыми хлопьями, кружащимися и танцующими на ветру. Я наклонил голову и потащился вверх по крутому холму к башне.

Меня пропустили в ворота без единого вопроса. Я слышал музыку и рокот голосов из Большого Зала. Уже так поздно! Не думал, что воронья драка задержала меня так надолго. Я поспешил мимо слуг с подносами и празднично одетых людей вверх по лестнице, закрыв голову капюшоном и ни с кем не здороваясь. Вбежав в свою комнату, я отбросил прочь заснеженный плащ. Ворона вцепилась в мой воротник сзади, и лапы запутались в парике. Как только я снял с нее плащ, она поднялась с моего загривка и попыталась взлететь. Со шляпой и париком, тянувшими ее вниз, она тут же рухнула на пол.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});